Дорогой скорби: крушение Ордена (СИ)
По счастливой случайности, или воле Аэдра, падающая башня обратила всю силу против сторонников губительных сил, накрыв их, как меч палача накрывает шею. Вся древняя красота, обратившись в неистовую ярость, словно принесла кару тем, кто посягнул на неё. Тяжёлый камень обрушился на головы нечестивцев, принеся справедливое воздаяние, ибо даже лучшая броня не может устоять перед бешенством сотен или даже тысяч тонн.
– Не-ет, – на выдохе с болью произнёс Ремиил, потянувшись к башне.
– Идём Ремиил, теперь у нас есть наде…
Второй взрыв оборвал Азариэля на полуслове. Юго-западный Донжон вместе Кельями неофитов и тамошней стеной стал невидим из-за поднявшегося облака пыли и редкого огня в том месте, где был Оплот Ложи. Новый взрыв возмездия Люция покончил с Донжоном, который, стряхнув с себя каменную пыль, просел, провалившись под землю. И ещё через пару мгновений он накренился и рассыпался на десятки осколков, вызвав разрушение всей западной стены, превратив её просто в кучу камня. Стена, блок за блоком, камень за камнем, в сопровождении оркестра разрушения, рассыпалась подробно мозаике, стряхнув воцарившихся там врагов.
– Сколько раненных умерло… сколько наших было в том Донжоне, – на мгновение предался скорби Готфрид.
– Проклятый мастер, проклятого Люция! – прорвало Ремиила. – Чтоб вы все сдохли, падлы!
– Не время скорбеть! – в неистовом рыке воскликнул Тилис, когда его меч обрушил зубья на дремору.
Этим ошеломлением противника воспользовался Регент. Он, вырезая любого, кто встанет у него на пути, начал продвижение в юго-восточную часть цитадели, где остался единственный не разрушенный и безопасный Донжон. За ним тут же ринулись и все защитники, оставляя позади врагов, которые только стали приходить в себя и осознавать, что произошло.
Побежал и Азариэль. Он настолько ошеломлён боем, что даже и не услышал стонов тех раненых, что сейчас умирали под обломками строений. Им сейчас двигал только инстинкт выживания, а на остальных… плевать.
Чёрное небо заволокли клубы дыма из каменной пыли, но она спешит осесть из-за дождя. Врагу понадобилась минут пять, чтобы перегруппироваться и бросить свежие силы в новую битву.
В последние моменты перед боем Регентом определён кусок земли, где закрепились силы обороны, в надежде прожить ещё несколько часов. Последние защитники Цитадели и всего Тамриэля заняли оборону в юго-восточной части конечного рубежа. От разрушенной башни и до концевого Донжона, который оставался в руках защитников, расположилась линия второго рубежа.
Запыхавшийся Азариэль с подобранным арбалетом занял позицию среди разрушенных стен Академиона, которые ещё стоически держался. Его броня заляпана слоем грязи, пыли и крови, как и лицо, отмеченное кровоточащими ранами. Он ощущает слабый жар костров, разведённых в Академионе, но его беспокоит только враг, виднеющийся через ложе арбалета.
– Сколько же нас осталось? – кто-то спрашивает из стрелков, так же подходящих к разрушенной стене.
– Не более пятисот.
Азариэлю всё равно на числа. Усталость брала с двойной силой, и казалось, что надежды нет. Уже различимы силуэты отступников, которые обтекая развалины разрушенных построек, всей массой пробираются сквозь руины и готовятся к последнему, как им кажется простому бою. Но пока защитники сил света живы, они будут стоять до последней капли крови и не дадут так легко взять их жизни.
Регент скомандовал, чтобы выжившие образовали защитную линию, которая сдержит натиск врага. Изнеможённые, израненные и уставшие душами воители, поковыляли, для того, чтобы образовать шеренгу. В оборонительном построении встали все: от наёмников до рыцарей, от стражников до ординаторов. Встали и те десятеро мистических воинов в блестящих доспехах, ровно по центру, образуя клин.
В глазах Азариэля всё плыло, от этого он не может спокойно прицелиться из арбалета. Его руки дрожат и тяжелеют, а взгляд начинал подводить. Юноше то и дело приходилось себя вздёргивать, чтобы удерживать твёрдость руки.
Отступники быстро приближаются. Их рёв, перемешанный с безумными молитвами, неимоверно оглушителен и омерзителен для слуха. Надвигающееся безумие наступало штормом и сумасбродством – сотни клинков и копий неорганизованной волной бегут на выживших. Оставались считанные метры до столкновения со стеной защитников. Тут прозвучал приказ Регента и стрелы, болты и магия полетели в отступников.
Первыми бежали оставшиеся в живых из первой шеренги, которых вели несколько предателей-неофитов из Ордена. Когда их настигла смерть, у Азариэля не сжалось сердце, ибо им настолько овладела усталость и праведная ярость, что ему просто всё равно. Он машинально перезарядил арбалет и снова приготовился к выстрелу.
Ренегаты и сторонники губительных сил с рёвом и кличами врезались в шеренгу защитников, как морская волна ударяется об камень, и завязалась страшная бойня. Отступники вошли в бой всем составом, но их напора не хватает, чтобы прорвать шеренгу, и атака завязла. Да и стрелки умело косят слобовооружённых противников, вышедших на открытую местность. Последнее наступление ворога грозилось захлебнуться и потонуть в собственной крови – они застряли и не могут продвинуться, теряя с каждой минутой всё больше нужной крови.
Внезапно Азариэль отлетел от стены, когда огненный шар раскрылся в грохоте и пламени. Затылок ощутил что-то твёрдое, каменистое и тьма прорвалась в разум, окружив парня, и последнее, что он услышал прежде мрака:
– Лекаря сюда! Поставим на ноги и снова в бой!
Глава 30. Молот императора
Цитадель ордена. Спустя три часа.
Азариэль добивает атакующего сектанта Мефалы. Он взмахнул клинком, который слабо сверкнул мрачным серебром, и разрубил грудь атакующему еретику. Поклонник заговоров и лжи пал, сбросив с лица маску. Из глубокой раны отступника хлынула алая кровь, залив грязную землю.
Это действие происходило на автомате. Разум юноши уже практически отключился, а тело изнывает от дикой усталости. И убив еретика в руинах, парень сделал пару шагов назад и подставил своё испачканное лицо под непрекращающийся дождь, который спал практически до обычной мороси. В области затылка он ощутил боль, коснулся его, и голова запульсировала дикой болью, сглаживаемой ледяным воющим ветром.
– А-а-а, – болезненно выдохнул парень.
Азариэль оглядел поле боя. Его помутневшие от усталости глаза увидели лишь тысячи трупов, которые усеяли перепаханный и обращённый в осколки былого величия внутренний двор.
Юноша, не в силах стоять, отчего его ноги подкашиваются, но меч не даёт упасть, и парень опёрся на кусок главной башни, который сейчас валялся в его ячейке. Да, всё что осталось от защитников, было разбито на оставшиеся ячейки сопротивления.
Азариэль попытался расслабиться, но внезапно вновь напрягся всеми мышцами, чтобы не провалиться в сон. Разум трепещет где-то на грани отключения и мог мыслить только короткими фразами. Парень, дабы не провалиться в объятия сна, задумался, сколько идёт этот бой, и чего они добились.
Его подсчёты сбились на первых моментах попытаться это сделать. «Пускай будет три часа» – говорит себе Азариэль. Страшенная и смертельная битва шла часа три, прежде чем враг отошёл на перегруппировку, заняв позиции за Цитаделью. Но хоть противник отступил, юноша понимал, что положение было катастрофическим, и, наверное, до утра никто из них не доживёт. От некогда прекрасной Цитадели не осталось и следа, ибо практически всё обратилось в прах, который лёг на могилу истории Ордена. Всюду, куда ни кинь взгляд, душу режут разбитые руины, из которых слабо и практически невидимо полыхает огонь. Стоять остался только юго-восточный Донжон, который продолжает находиться во владении сил защитников, став их последним прибежищем.
У сил защиты Цитадели осталось очень мало воинов. Их в совокупности не больше пятидесяти воителей и магов, тех, кто способен был дать отпор противнику. Но вот противников, после того как к ним подошли свежие резервы сектантов и еретиков Даэдра, оказалось в двадцать раз больше. Сейчас враг отступил на перегруппировку, и новой атаки осталось ждать совсем не много. А силы обороняющихся защитников оказались рассеяны на ячейки, в которых оставались маленькие группки, оставшиеся после кровавого штурма.