Повелитель драконов (СИ)

После того как все устроились возле незатейливых палаток, все занялись своими делами. Группа уже подружившихся или сговорившихся наемников пели песни сомнительного и похабного содержания.
— Вот она Великая башня уже над нами! — говорил профессор, с вожделением вглядываясь в небо, верно в попытках высмотреть Великую башню. — Только бы нам повезло, и вход был открыт…
— Увы, увы, — ответил я и пошарил рукой в своей сумке.
— Но у нас же есть и обходные пути, на случай если все пойдет наперекосяк, — заговорил Дерек. — Первый, как мы уже с профессором обсуждали — башня. А если и с ней нам не повезет, то прокопаем проход в мастерские сами!
— И соберем за собой всех големов, что охраняют эти руины! — отозвалась Сара. — Ах, да с нами же «Великий магистр»! — добавила она. — Но рисковать все равно будем мы!
— Я никого не заставляю рисковать и сказал об этом с самого начала! — озлобившись, ответил я, но Сара ничего больше не сказала и скрылась в палатке.
— Не надо ссориться, — разнял нас Дерек, хотя разнимать было не зачем. — Все мы будем работать на равных и все вернуться домой.
— Дерек, — шепотом сказал я и прервал его, — не надо давать в такой ситуации надежду. Даже я не могу ручаться за сохранность кого-либо из нас.
— Неужели руины настолько опасны? — спросил он, и по его лицу пробежала тень страха.
— Не пугайте никого, Соворус! — радостно сказал Криг и свернул карту. — Я работал и в Штормовом пике, и в Андридиме, и в Дъярмкар’ане, и в Туун Дровърьяре, и в предместьях Ал’дора, да и вообще все руины альдонеров в Маунтрене изучил. Да, големы, которые не знают усталости и многочисленные ловушки заставили понервничать всю мою группу наемников. Но результат — вот к чему стоит стремиться. Города альдонеров это неописуемой красоты места! — рассказывал профессор и водил руками, как будто указывая прямо на представляемые башни и дома. — Это никак несравнимо с руинами андров, от которых, впрочем, ничего и не осталось!
— Прежде это были просто города, и что немало важно — оставленные, брошенные города, — сказал я и поморщил лицо в злобе спора. — Нир’Эзар — это их последнее пристанище, место, где они должны были сохранить все свои достижения и защититься от ненавидящих их после войны народов. У меня даже в мыслях быть не может, что они предприняли, чтобы защитить свою «крепость» от гостей! Они все перебрались в Нир’Эзар, о чем и говорит послание, которым вы направили нас сюда!
— Может, мы оставим споры? — спросил Дерек и начал руками водить над костром, так что языки пламени окружали ладонь и превращались в шары.
— Дерек! — зло рыкнул я и посмотрел на него. Он перестал играть с магией.
— Никакие големы не смогут встать у нас на пути! — сказал Криг и, встав с места, гордо посмотрел в высь. — С нами два мага, один из которых Великий магистр, а второй еще могущественнее, чем кажется, что может помешать нам?!
— Профессор! — остепенил я его, и он присел, понурив голову.
До первого холодка мы сидели возле костров, но как только ночные заморозки начали приближаться под покровом теней, освещаемые белым светом Ан, все разбрелись по своим палаткам и остались только караульные.
Первыми караульными были Киран и Дерек. Они сменяли друг друга каждые два часа, а под сумерки на караул вышел я и Сара. Ночной мороз северной осени, сопровождаемый сильным горным ветром, был холоден, но в этом была какая-то особенность, которой не было практически ни в одной другой провинции Туурниля. Прекрасное северное сияние переливалось в небе в разных оттенках зеленого цвета. Это было очень редкое явление под восход. Красота, которая продлилась совсем не долго, сменилась начинающимся восходом.
Лучи, поднимающегося из-за горизонта, солнца медленно позли по снежным полям Сивильнорда, начиная новый день. Мы припозднились с подъемом, поэтому дальнейший поход продолжился только после восхода.
Из лагеря возле шахт мы выступили с новыми силами и продолжили подъем по тропе в Северные горы, но он только начинался из-за того, что у верхних шахт заканчивалась тропа, и дальше шли пологие горные склоны. И только едва различимый «отблеск» альдонерской башни, находящийся где-то над нами, донимал нас своей недостижимостью. На верхних склонах тропы, где еще поднимались зеленые травинки и расползались кустарники северноягоды, мы наткнулись на множество красивых цветущих растений, что росли прямо из снега. Это, несомненно, была знаменитая Северная горная лилия или лилия Сэктима, в честь ее открывателя профессора Николаса Сэктима.
 
Подниматься становилось тяжелее день за днем. Привалы становились все менее продолжительными и стали более редкими из-за невозможности нахождения просторного выступа. Я и профессор, хоть и больше всех рвались к вершине, но тащились в самом низу группы. Первой шла Сара. Наравне с нами еле поднимались братья из Граада: Олаф практически тащил немощного брата и едва не соскальзывал с пологого склона. Мы карабкались по выступающим промерзшим камням, помогая себе ледорубами. Они впивались в снег и камень, но не могли долго выдерживать наш вес, а снег под ногами соскальзывал и специально хотел погубить нас. Осложнялось все и сильным ветром, который так и норовил сдуть нас со склона. Он продувал до костей и никакой огонь не мог согреть от этого холода. Ко всем погодным условиям не хватало только метели, но к счастью, на нашем пути она не началась.
День и ночь, в мороз и ветер, по снежному пологому склону самой высокой горы Северного хребта, где и расположилась Великая башня, мы все поднимались. Через три дня подъема большая часть наемников просто ругалась благим матом, на всех языках, которые знали и проклинали тот день, когда решились идти на гору. Но они убеждали себя идти дальше только ради «несметных сокровищ», в которые они все еще верили, как мне казалось. Поэтому, сжав зубы от холодного ветра, бессонницы и беспокойства о близком расположении ирбисов или троллей, у жилищ которых мы иногда делали привалы, где зябли от холода и судорожно грели руки у костров, мы все продолжали подниматься.
30-ого числа перед заходом солнца нам посчастливилось добраться до широкого выступа, где можно было сделать хороший привал. Вот уже как два дня мы не останавливались больше, чем на три часа. Дерек подтянул меня, когда я протянул руку, а потом стал помогать забраться братьям Свену и Олафу. Я же отвязал веревки от талии и, воткнув в сугроб изрядно потрепанный ледоруб, принялся массировать ладони и пальцы. Плечи гудели, спина болела и ныла, а ноги до сих пор отказывались верить в то, что они стоят на ровной поверхности. Меня сначала пошатывало из стороны в сторону, но скоро мы разбили лагерь, и можно было, наконец, присесть. О, это великолепное чувство, когда после долгого напряжения ты присаживаешься и тебе не нужно думать ни о чем. Давно я так не уставал.
Костер получился скудным: хворост нужно было беречь, а найти его тут, на такой высоте, не представлялось возможным. Но приятно было ощутить тепло колышущихся языков пламени, отогреть промерзшие до костей руки, да и все тело. За вчерашний день нам удалось пройтись по тонкому карнизу, засыпанному просто не проходимыми сугробами до горы Кадрас. Определить ее из всего горного кряжа было проще простого: пик ее, казалось, упирался в небо, так она еще и заметно выступала из общей горной гряды. И тогда солнечный блик, отраженный прямо нам в глаза дал понять, что Великая башня уже не далеко.
Все были уставшими и с вожделением грелись у костра и потягивали носами развеивающийся ветром запах теплой еды. Тем не менее, многие все также оставались недовольны. И когда нечаянно получалось задеть кого-то, тот с яростью в глазах смотрел и, казалось, готов был перегрызть глотку тому, кто его потревожил. Во всех говорила сильная усталость. Не нравилось мне состояние одного из братьев — Свена. Он был бледным, точно снег, руки его судорожно тряслись и не из-за подъема, ведь тащил его фактически Олаф. Порой он начинал нести всякий несвязный вздор и срываться на окружающих. Вот и сейчас, когда Сара передала ему миску с едой, тот чуть не хватанул ее за руку. Это едва не вызвало ссору. Все повскакивали с мест, забыв про усталость, и хотели уже было высказать все, что думают о «братцах», но мне с Дереком удалось всех утихомирить и после ужина все разместились в поставленных палатках.