Бешеные псы
Мы оставили «кэдди», отливающий своей незапятнанной белизной, под уличным фонарем возле плавательного бассейна, проследили за тем, что в освещенных окнах близлежащих больших домов никого нет, и углубились в лес.
Холодные, сырые лесные запахи обволокли нас. Почти во всех направлениях мы могли видеть на расстоянии вытянутой руки благодаря далеким городским огням, отраженным небосводом. Кора деревьев, попадавших в поле зрения, светилась бледно-серым, чуть темнее мертвенной бледности наших лиц. Мы спотыкались о выступающие из земли камни, и валежник хрустел под ногами. Официально присутствие весны ощущалось и здесь, но в ту ночь эта новость держалась в тайне. Голые деревья теснились вокруг, как толпа на рок-концерте или люди, поддерживающие концы покрова во время похоронной процессии. Ветви царапали лицо, едва не задевая моргавшие глаза, одежду. Заухала сова. Кто знает, выследил ли он нас или просто разрабатывал свое прикрытие. Наш план — двигаться шеренгой — захлебнулся в густой поросли кустов и переплетенных ветвях деревьев, слишком упрямых, чтобы расступаться на нашем пути. Мы шли вдоль лощины, продираясь сквозь чащу.
— Глядите! — Рассел указывал куда-то вправо.
За стоявшими в ряд, как часовые, деревьями я увидел бревенчатую постройку с высящейся над ней стойкой с прожектором. Широкая полоса травы тянулась от нее к трехэтажному белому дому.
— Это? — спросил Зейн.
— Должно быть, — ответил я.
— Если ты ошибаешься… — прошептал Зейн.
— Ошибается он или нет, ничего в этом хорошего, — сказал Рассел.
Мы удостоверились, что никто не подвернул ногу, не потерялся. Разойдясь цепью, мы приблизились к краю леса. Выждали двадцать минут.
— Свет горит, — сказал Зейн. — Ставни закрыты, кто внутри — не вижу.
— В этакой холодрыге и темнотище никаких признаков жизни, кроме нас, шизанутых, — проворчал Рассел. — И уж морпеховского снайпера нам наверняка не разглядеть. А за большим домом, на улице, вполне может стоять машина или фургон прикрытия Службы безопасности.
— Вот могли бы вляпаться, если бы подъехали с той стороны, — сказал Зейн.
— Сам знаешь, мы остановились далеко, — ответила Кэри.
— Почти за пятьдесят ярдов открытого пространства, — сказал Рассел.
— Верняк.
— Эрик? — спросил я.
— Не знаю, может, у них установлены сенсорные датчики движения. Может, эта хибара окружена паутиной инфракрасных лучей. Возможен радар. Встроенная сигнализация. Реле, моментально срабатывающее в центре реагирования.
— Или лающая собака, — подсказала Хейли.
— К херам! — рассердился Рассел. — Так мы идем или не идем?
— Флаг тебе в руки, — сказал я.
И вывел их из-за деревьев.
Мы растянулись цепью — шесть человек, выходящих из поросшей лесом ночной лощины и двигающихся к ярко освещенному домику. Медленно. Выпрямившись в полный рост.
Пули не впивались нам в грудь. Пулеметная очередь не раздалась в ночной тишине. Никаких ракетниц. Никаких прожекторов. Никаких рычащих немецких овчарок. Мы дошли до крыльца.
Кэри постучала в дверь. Я встал слева от нее. Остальные рассыпались за нами на небольшом расстоянии. Кэри постучала снова.
Дверь домика распахнулась — в проеме стоял он, его правую руку скрывал дверной косяк. Пряди редких волос блестели в горящих за ним лампах и свете прожектора наверху, глаза на худом лице изучающе впились в Кэри.
Улыбка спала с его лица, как только он увидел меня. В то же мгновение я выпалил:
— Нет! Пожалуйста, нет! Никакого оружия, никакой тревоги, если вы сейчас держите руку на кнопке, пожалуйста, нет. Дайте нам, дайте мне шанс.
Его глаза с каким-то механическим жужжанием сосредоточились на квартете на лужайке перед домом, снова сфокусировались на Кэри:
— Агент Руд?
— Да, сэр.
— Пожалуйста, — сказал я, — что бы вы ни подумали. Сэр, не надо. Иначе я…
Вытянув спрятанную за спиной правую руку, я показал, что в ней.
— Ружье заряжено двумя дротиками. Кэри, агент Руд, говорит, что нейротоксин уложит вас за десять секунд. Сознания вы не потеряете, но вряд ли будете способны на многое по меньшей мере полчаса, а у нас может и не быть этого времени.
— Действительно, — сказал он.
И все же я никак не мог увидеть его правую руку.
— Сэр, посмотрите, — сказала Кэри. — У меня на поясе оружие. Я здесь не как заложница или пленница. Я оперативник. Эти люди не представляют никакой угрозы.
— Действительно.
— Директор Ланг… — сказал я.
— Заместитель директора, — ответил он. — Это узаконенное звание. Как вас?..
— Сэр, — сказал я, — вы можете расколоть меня за минуту. В данный момент вам нужно знать, что вы в безопасности, но у нас серьезные намерения. Если бы мы собрались на мокрое дело, я не взял бы этого ружья и вы бы уже давно перестали чувствовать, что вы там прячете в своей правой руке.
— А, вот оно что.
— Каждый делает один шаг одновременно. Не можем же мы стоять так вечно.
— А как насчет того, чтобы нам всем вовремя разойтись? — спросил он.
— Мы готовы, если вы в состоянии.
Он снова заулыбался:
— Может быть, придумаем что-нибудь другое?
— Вам следовало бы пригласить нас войти.
— Тут такой кавардак, — сказал он. — И пожалуй, будет тесновато для вас… шестерых.
— Мы не против.
— Верю на слово.
И мне пришлось улыбнуться.
— Мы показали, что доверяем вам, — сказал я. — Потому что это ружье заряжено всего лишь транквилизатором. Потому что никто не нажал на курок, когда вы открыли дверь. Теперь ваша очередь. Давайте по-честному.
— По-честному? — нахмурился Ланг. — Как во время переговоров? А вы уверены, что я этого хочу?
— Желаемое и возможное не всегда совпадает. Что у вас в руке? Оружие? Кнопка тревоги? Бутерброд с ветчиной?
— Так вот что вас интересует?
— Не только. — Мой взгляд дал ему понять, что я не собираюсь упускать контроль над ситуацией.
Ланг пожал плечами.
— У меня в руке автоматический кольт сорок пятого калибра, выпуск тысяча девятьсот одиннадцатого года. Красивое оружие, и пуль как раз хватит на всех.
— Не бывать тому, — сказал стоявший за мной Рассел.
Взгляд Ланга переместился на чокнутого самурая в черном кожаном плаще.
— Так мне кажется, — ответил Ланг. — Вы… Простите, никак не могу запомнить, как вас всех зовут. А теперь… Я медленно повернусь направо, оставаясь на виду в дверном проеме. Положу свой пистолет вот на этот стол. Пройду к дальней стене, там только кухонная раковина. Сосчитаю до десяти, потом обернусь, и в руках у меня ничего не будет. Все могут зайти, — продолжал Ланг. — Можете выстрелить мне в спину, но в таком случае забудьте про ваши транквилизаторы: будьте мужчинами и воспользуйтесь настоящими пулями.
Вот что он сказал. И вот что сделал.
Обернувшись, он увидел, что все мы стоим в доме. Дверь закрыта.
— Итак, — сказал Ланг, следя за тем, как Зейн берет его кольт, — агент Руд, рад вас видеть. Во-первых, вы в порядке?
— Да, сэр, я…
— Вы знаете, где вы? Полагаю, гораздо важнее, где вы были после того, как нейтрализовали вашу команду… кстати, в отчетах говорится, что мужчины — отменные бойцы, а вот о вас мы беспокоились. Вас словно перенесли в Швецию с помощью телекинеза.
Его голубые глаза глядели на Кэри с теплотой, одновременно не переставая наблюдать за остальными, рассеявшимися по этой гостиной-столовой-кухне хижины, сложенной из толстых бревен.
— Стокгольмский синдром, — пояснил я Кэри. — Он беспокоится, что ты утратила собственную волю и рассудительность и перешла на сторону похитителей.
— Чудак, — добавил Эрик.
— Ни в коем случае, дружище, — возразил Рассел, открывая дверь в спальню Ланга и внимательно ее осматривая. — У него у самого этот… стокгольмский.
— Давай, давай — поройся, — сказал Ланг самураю, заглядывающему в его спальню.
— Эй, — сказал Зейн, — мы все шпионы. Мы не хотим, чтобы вы огорошили нас каким-нибудь сюрпризом… и еще, заместитель директора Ланг, не надо так, как бы между прочим, подходить к вашему компьютеру.