Бешеные псы

— Возможно, просто ответ на его послание, — покачал головой Зейн.
— Таким образом, никто не знает, что он мертв, потому что никому не было дела, что он жив, — подытожил я. — Даже если кто-нибудь кроме нас заметил, что газеты валяются на крыльце, а почта не вытащена из ящика, всем было наплевать.
— А что насчет соседей? — спросила Хейли.
— На холодильнике примагничены три карандашных рисунка. Но я посмотрел имена двух парнишек, которые нацарапали их, чтобы подписать свои шедевры, а потом увидел их карточки после окончания средней школы на стене для фотографий.
— Соседские детишки, — сказал Рассел. — Дело прошлое.
— На остальных снимках его родители или старики. Друзья, которые у него были в шестидесятых и семидесятых. Золотистый ретривер в шляпе для пикника в этой гостиной, на заднем плане — президент Клинтон, выступающий по телику. Более поздних фотографий нет.
— На календаре в кухне тоже не больно-то много понаписано, — добавила Хейли. — Визит к врачу, который подбирает очки, к дантисту. На следующие несколько недель больше ничего не намечено. И долго мы здесь пробудем?
— По крайней мере, до завтра, — ответил я. — Кэри права…
— Если это ее настоящее имя, — заметила Хейли.
— Она права, — продолжал я. — Как только ребята, которых мы поколотили, доложат об этом начальству, всю систему приведут в состояние повышенной боевой готовности и пошлют толпу полицейских, науськав их на бешеных псов.
— Как долго мы сможем здесь оставаться, прежде чем?.. — Хейли кивнула в сторону гаража. — И я имею в виду не только запах.
Я пожал плечами; сердцем и мыслями я был наверху.
  
36
 
— Прости, что так вышло, — сказал я Кэри.
— Спорю, ты говоришь это всем девушкам, которых похищаешь.
Она лежала на узкой кровати, покрытой белой простыней, светлые волосы разметались по белой подушке. На ней была дешевая блузка, черные брюки в обтяжку. Она лежала босиком. Скованные наручниками руки покоились на животе. Она была практически спеленута, привязана к кровати милями белой бельевой веревки. Похожа на мумию. Глаза впились в потолок.
— Кэри Руд — твое настоящее имя?
— А что?
— Мне все равно, как тебя называть, но хотелось бы знать, кто ты на самом деле.
— Все, что от меня требуется, — это назвать свое имя, чин и серийный номер.
— Если ты делаешь только то, что от тебя требуется, то многого от тебя не добьешься.
— Пока так и было.
— Да-а, — сказал я женщине, коконом лежавшей на кровати. — Теперь понятно.
— Как эти придурки еще работают на тебя? — спросила Кэри.
Я пожал плечами. Не говори, что лекарства скоро перестанут действовать.
— Надеюсь, ты не будешь метаться вокруг кровати и визжать, как Рассел?
Может, она уже вообразила, что мы дошли до точки?
— Рассел не причинил бы тебе вреда… если, конечно…
— Подставь свое «если, конечно» в уравнение и в общей сложности получишь «кто знает».
— Мы пытаемся.
— Что пытаетесь?
Тут я рассказал ей про доктора Фридмана. Про кровь на его ухе. Про сестру Смерть, и застывшего в дверях Рассела, и как Зейн, пытаясь спасти свою жизнь, случайно помог сестре Смерть расстаться со своей. Про матрицы. Про увиливающую от прямого ответа операторшу телефонной связи. Про Кайла Руссо.
— По крайней мере, — сказала она, — в твоих фантазиях и фантазиях Рассела есть своя логика.
— Это ты была за дверьми той квартиры в Нью-Йорке?
— Конечно, — ответила Кэри.
— Хотел бы я знать, когда ты врешь.
— А я хотела бы знать, когда ты вменяемый, а когда нет.
— Какой сейчас стиль работы в ЦРУ?
— А почему ты так уверен, что я из ЦРУ?
— Не такой уж я простак. Глушители и удостоверения личности от различных агентств — ФБР так не работает. К тому же, если бы Управление позволило Бюро и другим организациям получить полный доступ к информации и пуститься за нами по следу, в прессе и новостях появилась бы какая-нибудь история для прикрытия. Нет, ты и твоя команда — из моей старой фирмы и работаете втихаря.
— Ад кромешный — вот во что превратилась твоя старая фирма. — Она по-товарищески мне улыбнулась. — Слушай, мы бы могли взять тебя обратно. После одиннадцатого сентября мы наняли кучу чиновников, исполнителей, кабинетных крыс, специалистов по связям с общественностью, вместо того чтобы положиться на уличных ищеек. Но теперь все наконец поняли, что такими парнями, как ты, разбрасываться нельзя.
 
— Благие намерения.
Кэри пожала плечами, насколько позволял ей спеленавший ее кокон.
— А теперь ты со своими благими намерениями будешь пытаться выудить ответы из меня?
— Я мог бы задать тебе один-единственный вопрос, но ты можешь не знать на него ответа, а если и знаешь, то соврешь — так какой смысл?
Прошло три минуты, прежде чем она клюнула.
— Ладно, сдаюсь. Так какой же твой самый важный, один-единственный вопрос?
— Ты сознательно работаешь на оппозицию внутри Управления? — спросил я. — Это единственный сценарий, который делает из тебя нашего заклятого врага. Если бы доктора Ф. убили люди извне, то все Управление — и ты в том числе — прикинулось бы, что ничего не произошло. Из пушки по воробьям. Но если доктора Ф. убила оппозиция, то либо ты одна из них, либо их марионетка. Впрочем, невинная марионетка.
— Это из-за таких, как вы, я окончательно запуталась.
— Да и мы порядком тоже. Потом, у меня нет времени… да и желания искать другие ниточки, за которые дергают тебя.
— Так ты считаешь, я из оппозиции?
— Нет.
— Почему?
— Ты слишком добрая.
— Не такая уж и добрая. Просто вы меня нейтрализовали.
— Я вовсе не хотел сказать, что ты само совершенство. — Я пожал плечами. — Я говорил про… чутье, веру.
Кэри отвернулась.
— Как тебе машина в гараже? — ненароком спросил я.
— Этот белый «кэдди»?
«Да! Точно!»
— Вы что, вообразили, что все будут глазеть на это чудо света, не обращая внимания на его пассажиров? Не сработает.
— Приходится брать то, что тебе достается, — сказал я.
— Что у тебя с бровями? — нахмурилась Кэри.
— Не волнуйся! Все в порядке. Просто обжегся.
— Да я и не волнуюсь.
— Мы не хотели причинить тебе боль. Я не позволил бы сделать тебе больно. Там, в машине, когда Зейн…
— Он трогал меня не как женщину. Можешь ему доверять.
— Абсолютно доверяю! Абсолютно. Он не стал бы. Не смог. Он хороший человек.
— А ты?
— У каждого свое.
— Да, — ответила Кэри. — То-то оно и видно.
В этих словах что-то кроется! Она никогда просто так не сказала бы ничего подобного!
— Виктор? Виктор!
— А? Да!
— Зачем ты в это впутался? Я понимаю, ты — человек беспокойный, но ведь ты сам сказал, и правильно: не такой уж ты простак, умеешь постоять за себя, и у тебя чертовски ясный ум. Убедительный, проницательный. Словом, всякое такое…
— Короче — в свое время — такого еще поискать.
— Ну а сейчас?
«Да, — подумал я, — что сейчас? Четыре дня в пути, и я уже поплыл. А как же остальные… Мы можем не продержаться вместе целую неделю, прежде чем снова свихнемся».
— Что ты собираешься со мной делать? — спросила Кэри.
— М-м-м…
— Можно договориться, — сказала она.
— Ладно.
— Во-первых, придется тебе меня развязать.
— Нет, так не пойдет.
— А как пойдет?
— Если я скажу — поверишь?
— Вик… Они вкратце рассказали нам историю каждого из вас. Я знаю и про Малайзию, и про ту женщину…
— Дерию, — подсказал я.
Кэри покачала головой:
— Не будем ворошить прошлое.
— Верно, лучше не надо.
— Так что ты собираешься делать? — снова уставилась она на меня.
— Ты разве не слышала? — удивился я, понимая, что сейчас не место и не время рассказывать ей все. — Я же псих.
— Я знаю про две твои попытки покончить с собой. Я понимаю, как тебе больно.
— Надеюсь, что нет, — еле слышно проговорил я.