Тирамису для одинокого детектива (СИ)

Аккуратно опустив малыша на матрас, тяжело приподнялся сам и, потянувшись, попытался распрямить затёкшее за ночь тело. Сон в неудобном положении, сделал мышцы скованными и болезненными. Осторожно коснувшись рукой разбитой губы, он поморщился. Сухая корка, образовавшаяся на месте раны, неприятно саднила болью. Поднявшись на ноги, Лёша аккуратно сложил плед, оставив его на краю матраса и, взяв на руки брата, не спеша направился в ванную комнату.
Умывшись холодной водой и утерев своё и личико Саньки бумажными полотенцами, которые обнаружил уже на кухне, Алексей принялся готовить кашу. После того, как она была готова, разложил по тарелкам отмеренную порцию и, оставив её на столе остывать, присел рядом с малышом на диван.
– Сегодня уже не хочешь хулиганить? – он с улыбкой посмотрел на мальчика, который сидел тихо и продолжал дорывать пальчиками крошечную балерину из ниток.
Малыш поднял голову, и внимательно посмотрев на брата, потянулся к нему ладошками.
Лёшка, тяжело вздохнув, взял его на руки. Нежно коснувшись щёчки малыша губами, он внимательно посмотрел на него.
– Сейчас кашка остынет, я покормлю тебя, и поедем к маме с папой. Соскучился?
Малыш обхватил его ручкой за шею, и молча уткнулся личиком в его щёку.
Лёшка погладил его по спине пальцами и крепко прижал к себе.
– Я тоже очень соскучился по ним обоим, – он резко повернул голову, расслышав громкие голоса за дверью. Сделав пару шагов, подошёл ближе и прислушался.
– А я тебе говорю, что ты сделаешь это в любом случае. Мне не нужно, чтобы он развязал свой длинный язык. Его нужно было грохнуть ещё девять лет назад. И сегодня в момент передачи денег ты просто застрелишь его.
– Владимир Алексеевич, но он же майор ФСБ. Вы хоть представляете, какой срок я получу, если сделаю это.
– Плевать мне на твои страхи. Какой срок? Уже завтра, мы будем далеко от этой страны с такими огромными деньгами, какие тебе и не снились.
– Но ведь наличных денег они дают совсем немного, а всё остальное всего-навсего акции.
Иванов громко рассмеялся.
– Акции к твоему сведению, мой недалёкий друг, иногда гораздо более выгодное вложение денег, нежели просто банковские счета с определённой суммой. Особенно те куски, что я отхватил с помощью наших друзей. Мой юрист уже навёл справки, и поверь доход там колоссальный. Кстати, у меня уже есть человек, который готов купить у меня все эти активы по баснословной цене. Так что сделка оказалась для меня выгодна в любом случае. Уж не знаю, откуда этот нищий детектив взял всё это, но подлинность документов была подтверждена моим юристом, который вчера совместно с их нотариусом оформлял все документы на моё имя. Имя, которое уже совсем скоро снова станет другим. Да, мой друг, не смотри на меня так. Новое имя, новая далёкая страна на живописном острове в Индийском океане и жизнь, которой я, наконец, заживу. Как же долго я шёл к этому и сколько пережил ради этой своей взлелеянной мечты.
– А вдруг сегодня при передаче этих документов… – Вениамин резко замолчал, заметив радужную улыбку на лице Иванова.
– Опасаешься, что всё пойдёт не так, как мы задумали? Боишься нового тюремного срока?
– Не понимаю вашей иронии. Мне кажется, мы с Вороном тоже заслужили хорошей жизни. У нас этих сроков и так не перечесть по пальцам.
– Вы бы заслужили хорошую жизнь гораздо раньше, если бы отправили Розвадовского на тот свет девять лет назад и поверь, сейчас бы мы все находились не здесь в этом заброшенном доме, ожидая с моря погоды, а нежились под пальмами у океана.
– Но мы же не виноваты, что он…
– Что он? Оказался проворнее вас? А вы что, дилетанты? И вас учить было нужно, что делать. Так вот, вы получите эту заслуженную хорошую жизнь, обещаю. Если один из вас, как только пацаны дойдут до своих родителей, грохните Розвадовского, а второй Елагина.
– Что? А Елагина зачем?
– А потому что эта шавка, вцепившаяся в мою ногу, будет болтаться на ней бесконечно, не давая мне спокойно жить. Ты думаешь, он успокоиться, что я оказался не на нарах, а покинул страну?
 
– Нет, но…
– Никаких, но! Ты грохнешь Розвадовского, а Ворон Елагина и тогда вы получите часть причитающегося вам гонорара, которого вам хватит на безбедную жизнь до конца ваших дней. Ты меня понял?
– Понял.
– А теперь бери пацанов и в мою комнату вместе с ними.
Лёшка моментально отошёл от двери и, усадив Саньку на диван, подошёл к столу. Быстро размешивая кашу в тарелке, он пытался мысленно успокоиться. Сердце, словно бешеное билось в его груди. Ему было страшно, но не за себя, а за человека, которого он полюбил всей душою сразу же с первого взгляда и уже считал своим дедушкой.
Присев рядом с малышом, Алексей принялся не торопясь кормить его с ложки, продолжая думать о том, как предупредить, как помешать злодеям, осуществить их чёрный план. Он невольно вздрогнул, когда дверь кухни широко открылась.
– Ну что поели? – раздался громкий голос Вениамина.
– Да, ещё несколько ложек, – Лёшка поднёс кашу ко рту брата, и пока он жевал её, аккуратно промокнул его губы салфеткой.
– Пошевеливайся. Хозяин ждёт. Хочет поговорить с тобой.
Алексей согласно кивнул и, поднявшись, положил пустую тарелку в раковину. Подняв малыша на руки, он пошёл вслед за мужчиной, который показывал ему дорогу.
Спустя пару секунд, дверь перед ним распахнулась, и он робко переступил порог большой комнаты. Широкая кровать, на которой сидел тучный человек, сразу же привлекла его внимание.
– Подойди ближе… – мужчина поманил его к себе пальцем.
Лёшка сделал несколько шагов и остановился, напротив.
Иванов сидел, откинувшись на спинку кровати. Отёкшее лицо, залёгшие мрачные тени под глазами, злобный прищур глаз и несвежая мятая одежда, на которой Лёша заострил особое внимание, автоматически отпугнули его сразу же от этого человека. От него исходила невидимая опасность. Он пугал его одним только своим видом.
– Ну что, Алексей Воропаев, ты держался мужественно, всё то время пока находился с нами. Так не вздумай испортить своё идеальное поведение под самый конец. Сядь… – Иванов показал ему на стул у своей постели.
Лёшка опустился на краешек сидения и посадил Сашу на колени.
– Так вот, через два часа твой отец выполнит мои условия. Передача состоится в условленном месте. И прежде чем это случится, я бы хотел кое о чём предупредить тебя.
– О чём? – Лёшка внимательно посмотрел на него.
– О том, как вести себя, если хочешь вместе с этим юным отпрыском оказаться сегодня дома.
– Я вас слушаю…
– Всё то время, с момента, как ты покинешь мою машину, вас будет держать на прицеле мой снайпер. Надеюсь объяснять тебе не нужно кто такой этот человек?
Лёшка нервно сглотнул слюну.
– Не нужно.
– Так вот малейшее твоё отступление от правил, и твой брат умрёт первым на твоих руках, потом твой драгоценный отец, мачеха и только потом ты, мой друг. Знаешь, что самое страшное в жизни? Это пережить смерть своих родственников прямо на своих глазах. Так вот я предоставлю тебе такую возможность, если ты только попытаешься испортить мои планы. Тебе всё понятно? – Иванов прожигал его взглядом.
Лёшка молча кивнул.
– Не слышу? – мужчина повторил свой вопрос.
– Понятно.
– Отлично. А теперь иди в свою комнату и постарайся подумать ещё раз хорошо о том, что я сказал. Свободен!
Лёшка поднялся на ноги, и с трудом делая шаги, пошёл на выход из комнаты. Оказавшись снова в том помещении, где они ночевали и, услышав, как щёлкнул замок двери за его спиной, Алексей опустил Саньку на матрас и нервно заходил из угла в угол.
Вся страшная картина, что нарисовал ему Иванов, моментально всплыла перед его глазами и потому весь его мысленный изначальный план о том, как предупредить дедушку, с треском провалился. Он понимал, что, попытавшись, спасти одного близкого человека, повлечёт этим смерть других.
Резко остановившись, он прислонился спиной к стене и прикрыл глаза. Голова раскалывалась от боли и тягостных мыслей. Он был слаб и беспомощен и за это ненавидел себя. У взрослых всегда так много возможностей и умения, а он… что мог сделать он один, да ещё к тому же с малышом на руках. У него оставалась только одна надежда, что его отец непременно что-нибудь придумает. Ведь он всегда был для него героем и образцом для подражания и не выдуманным из кинофильмов, а настоящим человеком, подарившим ему жизнь и для которого безвыходных ситуаций никогда не существовало.