Мой чужой ребёнок (СИ)

Витя собрался быстро. Порыв импульсивности у него почти прошёл. Теперь он улыбался и радовался предстоящей встрече с сестрёнкой.
Я взяла пакеты с молоком из холодильника и поспешила вместе с сыном в машину Максима, где он уже сидел, разбирая вещи в бардачке.
Мне было приятно, когда он предложил нам с Витей переехать, чтобы я стала няней Васёны… И я уже знала свой ответ. Сразу знала… Вопрос только в том — согласится ли сын, но почему-то я была уверена, что он согласится. Он так давно просил у меня братика или сестрёнку…
В машине мы ехали молча. Витя смотрел в окно, а я вспоминала события этого утра, и по коже шёл неприятный мороз. Оно понятно, что дети так остро и импульсивно на всё реагируют, но я очень боялась, что психика сына будет испорчена после небрежно брошенных слов Стаса… Подумав о бывшем муже, я почувствовала, как на глаза навернулись слёзы. Так странно, что не заметила его эгоизма раньше. Он ведь всегда был таким: вёл себя, как обиженный ребёнок, а я, словно наивная дурочка, любила и верила ему.
Когда Максим припарковал машину около двора, мы вышли из салона. Райончик показался мне уютным, аккуратный такой.
Дом у Максима был не отдельно стоящий, скорее всего, танхаус… Кажется, именно так называют дома в несколько этажей на два-три хозяина… Я улыбнулась и двинулась вперёд по каменной дорожке.
— Максим Викторович, ваша супруга возвращалась. Не пустил, как вы и просили, — вышел из кабинки охраны седовласый мужчина.
Мы прошли с Витей мимо него, поздоровавшись, и я услышала, как Максим поблагодарил его. Он запретил Гале приезжать в квартиру… Значит, всё было куда серьёзнее в их отношениях… Возможно, они действительно разведутся. Но почему меня это радовало? Вася ведь не будет видеться с родной матерью… Мне вдруг стало ненадолго жаль девочку, но потому я подумала, что могла бы окружить её куда большей заботой и теплотой. Если только буду рядом с ней… Если она примет меня.
Поднявшись по ступеням крыльца, мы вошли в дом. Максим догнал нас, галантно открыл все двери, пропуская вперёд.
— Ну слава богу! — вышла в коридор мама Максима. — Я уж хотела звонить… Сейчас она уже проснётся, кушать захочет… А смеси-то давать лишний раз не хочется. — Она посмотрела на меня, а потом на Витю и улыбнулась: — А кто это у нас тут такой хороший?
— Старший брат, — ответил он, вздёргивая подбородок.
Как же не по себе мне стало в эту секунду… Словно ударили в солнечное сплетение. Ведь всякое может случиться… Максим вдруг пожелает нанять другую няню… И что будет тогда? Я боялась даже думать об этом.
Сняв обувь, направилась с сыном в ванную комнату, чтобы помыть руки. Только-только начала вытирать их о бежевое полотенце, как услышала детский плач. С губ сорвался негромкий всхлип. Я чуть было не задохнулась из-за него. Стало так сладко и боязно внутри… Томительное ожидание столь долгожданной встречи превратилось в нечто фанатическое.
На дрожащих, едва сгибающихся, ногах я направилась в комнату, у дверей которой стоял Максим. Витя шёл рядом со мной. Он не торопился, не желал опередить меня. Наверное, он тоже по-своему боялся.
Максим широко улыбнулся, указывая рукой, чтобы мы проходили в комнату. Я вошла и обомлела. Самая настоящая детская, о какой я когда-то мечтала для своих детей… Вот только я не рассматривала интерьер… Взгляд прилип к маленькому комочку счастья, к малышке, которая лежала в своей кроватке, хлопая глазками.
По щекам потекли слёзы. Я приблизилась к ней и осторожно взялась руками за бортики кроватки. Слёзы обжигали кожу, не переставая течь, и я не могла ничего с этим поделать.
— Ну здравствуй! — прошептала я негромко и улыбнулась.
Она не плакала… Смотрела на меня и кряхтела.
Приняла…
Сразу так легко и спокойно на душе стало, словно громадный камень с неё свалился.
— Я твой братик! Буду тебя защищать! Никогда в обиду не дам! — произнёс Витя.
— Покормишь её? — услышала я голос Максима, обернулась в его сторону и заметила, что он протягивает бутылочку с молоком, которое, наверное, уже успела разогреть его мама.
 
Я принялась кивать. Вытерла слёзы тыльными сторонами ладоней и потянула руки к девочке. Как же страшно было брать её на руки. Мне казалось, что я делала это сотню лет назад, но всё получилось.
Присев на диван, размещённый в детской, я взяла бутылочку из рук Максима. Наши пальцы соприкоснулись, и, словно искра от зажжённой спички, прошёлся жар по телу. Я почувствовала, что щёки краснеют, и сразу же опустила голову. Удобно уложила девочку и принялась кормить её, не веря, что всё это происходит со мной на самом деле, а не во сне.
* * *
Я просто стоял, наблюдал за той нежностью, которой Ольга окружала моего ребёнка, и понимал, что вот она — реакция настоящей матери. Галя с этой ролью не справилась, хоть и дала свою клетку на оплодотворение. Я точно был уверен, что она это сделала, ведь ей хотелось потешить собственное эго, показывая своим подругам фотографии с дочерью, которая так похожа на свою мать.
Мне вдруг стало не по себе от одной только мысли — что сейчас с женой. Где она? Пусть она вела себя мерзко последние месяцы, но я помнил ту женщину, которую я полюбил… И, возможно, сам же испортил деньгами и вседозволенностью…
Я осторожно выскользнул за дверь, подошёл к окну в коридоре и выглянул на улице. Тучи на небе начали сгущаться. Погода резко портилась. Я набрал номер телефона Гали и поднёс мобильный к уху.
Ответила она не сразу, но ответила. И я должен был поговорить, хоть появилось желание сразу же отключить телефон.
— Где ты? — спросил, кусая губу.
— А тебе не всё ли равно? — весёлым голосом ответила Галя. — Тусуюсь с крутым мужиком, который в отличие от тебя мужик с большой буквы во всех местах…
Я понял, что она не пропадает где-то на улице, а потому больше не ощущал то щемящее чувство угрызения совести.
Отключив телефон, я убрал его в карман и подумал, что было бы здорово поехать на работу и проверить, как там обстоят дела.
Обратив внимание, что мама стоит на кухне, я потихонечку приблизился к двери и улыбнулся.
— Оля хорошо справляется, — произнёс я.
— Она настоящая мама Васёны… Ты видел, как она приняла её? Максим, это чудо.
— Галя биологическая мать Васи…
— Я о другом… О связи. Оля её не утратила, даже после того, как их разлучили в первые дни… Василиса её признала. Это дорогого стоит, Максим. Ты подумай об этом.
Я толком не понял, о чём следует думать, но всё равно кивнул и направился в комнату, где Ольга находилась вместе с Витей и Василисой.
Замерев на мгновение, я улыбнулся уголками губ. Ольга пеленала Васёну, шепча ей:
— Ты же моё солнышко! Такая красивая! Правда-правда! Самая красивая у нас!
Вася, в свою очередь, причмокивала губами и двигала ручками. Витя внимательно наблюдал за девочкой и своей мамой.
— Оля, — негромко позвал я, опасаясь испугать. Она обернулась и посмотрела на меня. — Мне на работу нужно. Вы меня дождитесь с Витей и поговорите насчёт… — я негромко, одними губами, добавил: — переезда.
Она поняла меня. Кивнула и улыбнулась, а потом серьёзно посмотрела на меня и нахмурилась.
— Максим, я молокоотсос забыла в квартире… Как сцеживать молоко для малышки, не знаю!
Я глубоко втянул в себя воздух и развёл руками. Если бы я только знал. С другой стороны, ведь матери не сцеживают молоко, а кормят ребёнка напрямую, грудью. Я посмотрел на Олю, задумавшись — а следует ли спрашивать… Можно ли ей предлагать такое, ведь наше будущее было таким призрачным… Но я не мог промолчать. Да и ехать в её квартиру сейчас не было возможности.
 
— Оль, а если грудью? Нельзя? — спросил я, отмечая, как густой кистью румянец мазнул ещё щёки.
— Можно, но это… Ты не против? — спросила она.
— Не против! С чего бы! Ты можешь быть не только няней, но и кормилицей Васёны. А ещё… У меня в кабинете есть коллекция машинок. Витя сможет поиграть ими. Скажу маме, чтобы вынесла ему.