Не тихий Тихий океан

Наличие в этом периферийном районе сильной береговой обороны противника считалось маловероятным, возможность наткнуться на крупные соединения японского флота вообще почти нулевой, поэтому для охраны десантных транспортов выделялись только два старых броненосца «Наварин» и «Николай», два броненосца береговой обороны «Адмирал Ушаков» и «Генерал-адмирал Апраксин» с устаревшими минными крейсерами «Абрек», «Воевода» и «Посадник».
Для непосредственной поддержки десанта уже на берегу первой ударной группе придавались оба буксира, после вооружения гаубицами ставшие специализированными канонерками, мореходная канонерская лодка «Храбрый» и вспомогательные крейсера-аэростатоносцы «Терек» и «Цусима». Обеспечить прорыв возможных заграждений должны были четыре прорывателя. Командовать первой ударной группой в предстоявшем деле должен был контр-адмирал Небогатов. Младшим флагманом назначался командир «Ушакова» капитан первого ранга Миклуха.
Во вторую ударную группу, формировавшуюся как основная ударная сила, вошли почти все остальные боевые корабли и большая часть десантной группы на оставшихся войсковых транспортах. Причем весь громоздкий, неповоротливый караван включенных в нее судов планировалось тащить с собой с самого начала форсирования заграждений, пусть даже и под огнем брандвахты и батарей.
Несмотря на кажущуюся безумность такой затеи, других вариантов обеспечить должную безопасность, не теряя общего темпа наступления, не виделось. Реальную угрозу, как считалось, представляли только медлительные, хоть и крупнокалиберные батареи мысов Канон и Фуцу. Отмечаемая американскими капитанами с захваченных шхун, опрошенных на Курилах, стройка в середине прохода между этими мысами воспринималась только как фактор, осложняющий навигацию, не более. Исходя из чего, учитывая значительную ширину канала, виделось реальным надежно прикрыть хрупкие тылы корабельной артиллерией.
Задачей второй ударной группы было прорваться в сам Токийский залив и высадить десанты прямо на причалы порта Йокосука. Для ее выполнения она делилась на отдельные штурмовые отряды, группу прорыва заграждений и десантную группу. При прорыве они должны были плотно взаимодействовать между собой. Это успели пару раз прорепетировать за время стоянки. Правда, из соображений безопасности, делалось все в условиях спокойной лунной ночи.
Первый штурмовой отряд вице-адмирала Чухнина, назначенного младшим флагманом в артиллерийской группе прорыва, состоял из броненосцев «Слава» и «Александр II». Сплошной броневой пояс по ватерлинии и современная скорострельная артиллерия увесистых калибров делали их опасными и достаточно живучими противниками для любой артиллерии на ожидаемых дистанциях боя.
Этот отряд должен был идти в голове штурмовой колонны и спровоцировать японские батареи на открытие огня. После чего их подавлением займется второй штурмовой отряд, состоящий из броненосцев «Александр III», «Бородино», «Орел», «Сисой Великий», броненосных крейсеров «Адмирал Нахимов» и «Дмитрий Донской» и части вспомогательных крейсеров под командованием адмирала Иессена, осуществляющего также общее руководство всеми действиями артиллерийской группы прорыва.
Десантная группа включала шесть пароходов гвардейского конвоя, вспомогательные крейсера «Рион» «Кубань», «Сунгари» и «Амур» и транспорты «Корея», «Одесса», «Рига», «Королева Ольга», «Рейн» и «Анадырь». На них размещались два полка гвардии, 17-й и 19-й полки из состава 5-й дивизии 9-го корпуса, 7-й отдельный Восточно-Сибирский полк и два батальона из 30-го Ингерманландского полка с горными и полевыми артиллерийскими парками.
На транспортах и вспомогательных крейсерах пехота, за исключением гвардии, уплотнить которую никто не решился, поместилась с трудом, но это неудобство должно было быть кратковременным. До конечного пункта затянувшегося круиза оставалось уже недалеко. Старшим начальником над конвоем поставили контр-адмирала Энквиста.
Обеспечить прорыв минных полей и прочих препятствий должны были одинадцать прорывателей, сведенных в группу прорыва заграждений. Все эсминцы обеих ударных групп на последнем этапе также комплектовались тралами. Командовать группой прорыва, от действий которой зависел успех всей операции, вызвался лейтенант Вырубов.
 
Он был прикомандирован к штабу наместника с самого разоружения его родного «Суворова», на котором служил младшим минным офицером. Служил безупречно. Однако за прошедшие месяцы буквально завалил командование рапортами о переводе на воюющие корабли. И вот – добился своего. Тот факт, что предстоит командовать сборищем переоборудованных штатских калош, его не смущал. Главное, он участвует в деле! Причем в самом авангарде.
Прикрытие прорывателей от ночных атак противника, а заодно и обоих штурмовых отрядов с десантной группой, возлагалось также на крейсера «Богатырь» и «Светлана» под общим командованием капитана первого ранга Егорьева. С ним в этой отдельной мобильной группе должны были действовать шесть новейших минных крейсеров и все восемь «Невок». Эти миноносцы уже давно свели в четыре отряда, прекрасно сплававшиеся на переходе.
Общее руководство ходом операции предполагалось с борта штабного корабля «Урал», входившего во вторую ударную группу. Он являлся еще и штатным аэростатоносцем этой группы, обеспечивающим воздушную разведку, корректировку контрбатарейной стрельбы и светосигнальную связь с первой штурмовой группой, так как использовать радио, скорее всего, не даст противник.
Номинально командовал всей операцией великий князь Михаил, но руководство флотом возлагалось на вице-адмирала Дубасова и его штаб, основанный еще Рожественским более полугода назад во время перехода на Дальний Восток. Действиями экспедиционного корпуса на суше должен был руководить генерал-майор Бернов и сформированный им штаб, в своем костяке уже сработавшийся в ходе занятия южных Курильских островов. Между собой моряки и сухопутчики вполне поладили, и штабы работали совместно, так что за Михаилом, по сути, оставалась только дипломатическая сторона дела.
Часть судов со 173-м Каменецким и 175-м Батуринским полками и все транспорты снабжения придерживались в резерве и в первых атаках не должны были участвовать. По плану им отводилась позиция южнее входа в Токийский залив на расстоянии уверенной связи. Охрана плавучего тыла возлагалась на «Память Азова», «Адмирал Корнилов» и оба черноморских минных крейсера.
Учитывая весьма мощную береговую оборону противника в проливе Урага, пожалуй, не имеющую равных по числу стволов тяжелой артиллерии, атаковать его планировалось ночью, что исключало возможность ведения противником массированного прицельного огня. Считалось, что в этом случае под прикрытием своих эсминцев и за пробивным кулаком из нескольких цепей прорывателей удастся проскочить в залив с минимальным ущербом.
По данным разведки, значительная часть тяжелых пушек мыса Канон простреливаемыми секторами перекрывает только самую узкую часть пролива Урага и не имеет возможности вести бой с кораблями, подходящими со стороны мыса Миогане, скрытого от них гористыми сопками. Следовательно, препятствовать прорыву созданных там заграждений не сможет.
В этой связи главным препятствием виделись мощные минные поля. Но при их форсировании очень надеялись на свои новые разработки. С их помощью рассчитывали миновать заграждения без потерь в основном корабельном составе и, получив свободу маневра непосредственно в заливе, где мины стояли только на подходах к Йокосуке, уже с рассветом заняться батареями с неудобных для них направлений по хорошо отработанной методике.
В этом непростом деле большие надежды возлагали на новые, более мощные тротиловые снаряды. Кроме того, северные укрепления Ураги расположены достаточно далеко от фортов мыса Канон и укреплений, охраняющих Йокосуку, что позволит выбить их отдельно. Подавление либо разрушение сооружений на мысе Фуцу и насыпном острове позволит навязать бой самым опасным дальнобойным батареям «пушечного мыса», не входя в воды, простреливаемые с острова Сару и других батарей Йокосуки. Таким образом, вся оборона будет давиться поэтапно, позволяя параллельно заниматься развертыванием сил для штурма гаваней самой Йокосуки.