Не тихий Тихий океан
Это было досадно. Но подловить вооруженные пароходы все же считалось не столь важным, как основные ударные силы. А они до самой ночи оставались в полосе пусть маловероятного, но все-таки возможного поражения. А предполагаемый маршрут их отхода вообще почти на всем протяжении тянулся вдоль самой благоприятной зоны пролива. Оставалось только дождаться результата.
Время встречи второго заграждения с броненосцами изначально было определено исключительно теоретически, где-то около полуночи плюс-минус час. В этом временном интервале с того же маяка слышали два взрыва. Один северо-западнее, а другой строго на севере. На протяжении всей ночи мерцало сильное зарево от прожекторов в направлении Хакотдате. Но ни стрельбы, ни сигнальных ракет не было. Зато уже после всех сроков были еще взрывы, скорее всего, тоже самопроизвольные. Их слышали с маяка и с постов у Сириязаки. Но это уже много восточнее интересующего района.
До утра ждали докладов высланной еще с вечера разведки. Но они оказались не обнадеживающими. Ходившие к Хакотдате освободившиеся вспомогательные минзаги видели три больших паровых судна, входящих в пролив. На следующий день это подтвердилось донесениями агентуры. Все русские корабли благополучно достигли гавани и ремонтировались в порту. Причем повреждений от плавающих мин ни один из них не имел. Это стало полным фиаско доктрины дрейфующих заграждений. Немалые надежды, возлагавшиеся на них, не оправдались.
Но была и хорошая новость. Один из носителей аэростатов, пострадавший в бою у бухты Ямада, полностью выведен из строя и едва не затонул на обратном пути. Кроме того, в условиях подавляющего превосходства противника, к тому же оказавшегося в море так не вовремя, удалось без потерь провести собственный конвой на Хоккайдо с подкреплениями и снабжением для обороняющихся там войск.
Еще 13 октября из Иокогамы в бухту Акеси отправили шесть больших пароходов с четырьмя усиленными резервными батальонами пехоты, артиллерийской бригадой и тремястами тоннами армейского снабжения на борту. Обеспечивали проводку этого каравана все патрульные силы из залива Сендай и три новейших вспомогательных крейсера из состава только что созданного отряда сил охраны Токийского залива.
Дозоры у выхода из пролива Цугару в Тихий океан по этому поводу значительно усилили еще накануне, что позволило своевременно обнаружить начало русской вылазки. Внезапное появление небогатовских вспомогательных крейсеров, упорно двигавшихся почти точно в направлении конвоя, вынудило отдать приказ о его возвращении, поскольку возникло подозрение, что о нем знают и отправили этот отряд именно на перехват. Одновременно выдвинули силы для отражения возможного нападения.
После быстротечного боя на закате 14 октября вспомогательный крейсер «Сиранука-мару», получивший тяжелые повреждения, к утру затонул. Его экипаж спас державшийся рядом «Кейджо-мару». После этого контакт был потерян, и японцы оттянули все вооруженные пароходы ближе к конвою, прикрывая его дальнейший отход на юг.
Но после начала атаки побережья, от залива Сендай и дальше на север, стало ясно, что это всего лишь очередной набег. Но массированный, каких доселе еще не бывало. Он стоил потери еще двух вспомогательных крейсеров – «Мукагава-мару», «Фусо-мару», погибших в бою. А с ними плавмастерской «Карасаки-мару» и плавбазы миноносцев «Таохачи-мару», выдвигавшихся на север для поддержки запланированных действий миноносцев в Цугару. Пушки броненосцев достали их прямо в бухте, несмотря на то, что они успели укрыться в гавани.
Но эти четыре судна приковали к себе все русские силы. Пока шло сражение, караван вернулся на первоначальный курс, но скоро снова был вынужден развернуться. На этот раз из-за погоды. После полуночи 16 октября шторм начал стихать, и транспорты опять повернули к Акеси. Уже в третий раз. Их безопасность обеспечивалась постоянным плотным слежением за отступавшей русской эскадрой, любезно показавшей себя возле рейда Хатиноэ. Но ей, судя по всему, было уже не до поиска японских транспортов, которые к утру 18-го благополучно достигли пункта назначения.
* * *Добравшись до Хакотдате, Небогатов потребовал от начальника обороны Хакотдате объяснить причину сильного взрыва, вызвавшего быструю гибель одного из дозорных судов на виду группы «Днепра». Но ответа на этот вопрос ни у кого не было. Высказывались только предположения, что это могла быть не замеченная никем атака миноносца.
Однако после еще нескольких взрывов, но уже в стороне от наших судов, зафиксированных той ночью в проливе и не сопровождавшихся ни стрельбой, ни сигналами тревоги, в этом сильно сомневались. Больше было похоже все же на сорванные с якорей мины. Но так много?! И почему взрывались сами по себе? Похоже, изобретательные японцы приготовили какой-то новый опасный сюрприз.
Пока начальник второго броненосного отряда ждал докладов о состоянии дел, узнал, что позавчера в районе Хакотдате и восточнее действительно бушевал сильнейший шторм. Всюду еще были видны его последствия. На склонах Хакотдатеямы лежали вывернутые с корнем и поломанные деревья. Многие временные постройки на ее «лысой» вершине лишились своих крыш, сорванных ураганным ветром. В том числе и один из трех погребов боезапаса. Сильный дождь тут же начал его заливать, и унитарные патроны к стодвадцаткам пришлось срочно перетаскивать в оба уцелевших, крепя чем могли и их крыши. Защитный бон у артиллерийской стоянки под горой волной с океана сорвало с якорей и выбросило на берег. Имелись многочисленные повреждения в линиях проводной связи. Такой сильной бури многим еще не доводилось видеть никогда. Но если не принимать в расчет нарушение связи и временное затопление части орудийных двориков и жилых построек, заглубленных в землю, обороноспособность пострадала не сильно.
Зато и без того скудная морская составляющая в предпринятом рейде пострадала чувствительно. В отряде крейсеров по итогам вылазки пришлось проводить переформирование. Серьезно покалеченный «Днепр» вынужденно исключили из состава действующих сил. Поскольку возможности провести восстановительный ремонт пока не было, в гавань порта его даже не вводили, а сразу по возвращении поставили на якоря недалеко от восточного входного мыса залива Хакотдате. Это обоснованное и рациональное решение, по сути, стало приговором для него.
Предполагалось использовать стоявшие на нем пушки для усиления обороны прохода в минном поле и инженерных заграждений, отгораживавших залив от пролива.
Для максимального облегчения в преддверии предстоящей отправки во Владивосток на ошвартовавшуюся к нему «Арабию» начали перегружать большую часть угля и прочих запасов. При помощи водолазов проконопатили снаружи разошедшиеся швы и разрывы обшивки и подвели пластырь под пробоину, что позволило к вечеру частично осушить затопленные отсеки. Некоторые поврежденные места, ставшие доступными, залили хорошим бетоном. После всего этого дифферент почти исчез.
Параллельно готовились латать повреждения обшивки в носу, полученные при неудачной заводке буксира. Для этого под форштевнем поставили баржу и нарастили ее лесами, которые обтянули парусиной, чтобы иметь возможность работать и ночью, не выдавая позицию светом. Пенек, оставшийся от бушприта, удалили, а разъехавшуюся от его смещения палубу готовились временно заделать деревом.
В течение всего светлого времени суток в пятнадцати метрах от правого борта сооружали защитный бон из поставленных на становые якоря небольших деревянных судов, соединенных его же якорной цепью. Уже к ночи таким образом смогли отгородить калеку от потенциальной угрозы со стороны пролива. На всех посудинах, использованных для этого, срубили мачты, разобрали надстройки и фальшборт, а с обоих бортов свесили сколоченные из получившихся материалов решетчатые щиты, утяжеленные дополнительными грузилами и уходившие в воду в общей сложности метров на девять. Никаких более основательных средств защиты у Небогатова уже не осталось, а таинственные ночные взрывы сильно тревожили руководство отряда.