После нашего разрыва (ЛП)
Не говоря ни слова, она протянула руки и обхватила его лицо ладонями, чтобы поцеловать, когда он поднял ее с кресла и заключил в объятия.
***Настало утро понедельника, и Вайолет была полна бодрости, а ее глаза горели. Три песни были закончены, а она все еще не сказала Заку, что любила его, но четвертая песня, которой она поделится с ним сегодня вечером, все ему расскажет. Все. Ее всю покалывало от предвкушения. Готовая или нет, девушка была полна решимости преодолеть свои страхи и рассказать ему о своих чувствах.
Вайолет предположила, что это было сочетание совета Софи и его песни в субботу вечером — то, как он понимал, как трудно ей было произнести те самые слова, вернуть ей которые у него составило сложность столько лет назад.
За последние полторы недели они решили положиться на судьбу и дать отношениям между ними реальный шанс. Зак вернется в Нью-Йорк в пятницу, а Вайолет присоединится к нему в следующий понедельник, после того как навестит мать и проведет ночь воскресенья в Гринвиче. Они выяснят остальное по ходу дела, но ей казалось, что наконец-то, ее жизнь началась. Она только желала, чтобы могла как-нибудь почтить память Шепа — сказать «прощай» ему и его великодушию раз и навсегда — но, может быть, она могла бы любить Зака и в то же время горевать по Шепу. Кто сказал, что эти два понятия взаимоисключающие?
Вайолет вышла из душа, вытерлась полотенцем и потянулась за туалетной сумкой, но та соскользнула со столешницы и содержимое вывалилось наружу. Девушка наклонилась, чтобы собрать вещи, когда что-то блестящее лежавшее в углу привлекло ее внимание.
Ох. О, Боже.
После несчастного случая она положила обручальное кольцо от Шепа в маленький бархатный мешочек и, должно быть, положила его в туалетную сумку. И вот, оно здесь.
Девушка сложила все обратно в сумку, затем потянулась за кольцом, соскользнув по туалетному столику, села на холодный кафельный пол, глубоко вздохнула и поднесла его к глазам.
Это была фамильная реликвия Смолли, массивный круглый бриллиант, окруженный изумрудной огранкой багет в изысканно украшенной платиновой оправе. Он почистил его перед смертью, вероятно, готовясь отдать ей.
Вайолет вспомнила то утро в их квартире. «Слушай, Ви, мы должны сделать все между нами официально. Ты и я. Я подумал, что мы должны...» Тогда он замолчал из-за страха на ее лице. И в основе ее страха лежал Зак Обри, которого она никогда не переставала любить. И вот теперь она с Заком, а Шепа уже не было.
Внезапно она вспомнила злые глаза Мэрайи Смолли в таверне в прошлый понедельник и поняла, что был способ почтить память Шепа в последний раз. Был способ попрощаться.
Вайолет резко встала и осторожно положила кольцо на туалетный столик. Ей нужно было одеться. Нужно было поехать в Бар-Харбор.
***Вайолет, казалось, торопилась уйти, но она была скрытной по поводу того, куда направлялась. Перед уходом она посмотрела ему в лицо блестящими глазами и сказала, чтобы он был готов к праздничному ужину. У нее была их последняя песня... и кое-что, что должно было быть сказано.
Сердце Зака подпрыгнуло от обещания в ее глазах, и он страстно поцеловал ее перед уходом. Все в его жизни как будто сошлось воедино. После этих четырех песен он оставит эту крысиную гонку по написанию текстов. И хотя Зак больше не поднимал вопроса о том, чтобы снова вместе, его ободрило, когда девушка сказала, что приедет к нему в Нью-Йорк в следующий понедельник. Ему все больше и больше нравилась мысль о том, что они будут жить вместе в Нью-Хейвене, и он даже начал подумывать о том, чтобы преподавать в Йеле. Он стал хорошо известным на музыкальном факультете за то короткое время, которое там пробыл, и конечно же, выпускник Джульярда им не помешал бы. Мысль о том, чтобы вернуться в Йель и залечить нанесенные там раны, пришлась ему по душе. Но важнее всего на свете было то, что мужчина имел Вайолет снова в его жизни. И он намеревался удержать ее здесь. Навсегда. Они могли бы не спеша найти себе местечко в Нью-Хейвене и наладить ритм совместной жизни. По большей части он никогда не принимал ее как должное. Он больше никогда не будет эгоистом. Его жизнь крутилась бы вокруг нее: чего она хотела, в чем бы нуждалась, в любви к ней. Потому что жизнь без нее просто не стоила ничего.
Некоторое время он бродил по дому, проверяя несколько великолепных гитар Джонни в студии и откладывая неизбежный звонок Малколму, чтобы узнать, что он думал о трех законченных песнях. Спустя час Зак взглянул на часы и стиснув зубы, набрал номер.
Зака перенаправили сразу же на голосовую почту, что его очень удивило, но также и наполнило ужасом. Он знал Малколма. Зак был с ним в туре четыре или пять раз и был его любимым автором песен. Малколм никогда не выключал телефон, если только не записывал. Зак позвонил в офис «Cornerstone» и был переведен в студию.
— Студия «Cornerstone».
— Трейси? Это Захария Обри.
— Привет, Зи. Как делишки?
— Я в ударе. Малк там?
— Да, он в запое и ведет себя как придурок. Торчит в студии уже около двадцати часов.
— Да?
— Угу. Эйс написал довольно неплохое дерьмо, Зи. Удивил всех.
Зак прислонился к кухонному столу, его сердце безжалостно колотилось в груди.
— Зи, ты тут? Хочешь, чтобы я прервала сеанс?
Черт, да. Прерви этот гребаный сеанс, и пусть Малколм скажет мне, что сделка отменяется. И если он это сделает, он никогда, никогда больше не получит ни одной из моих песен. Никогда.
— Нет, Трейси. Спасибо.
— Без проблем. Хорошего тебе дня.
Телефон дважды запибикал, прежде чем подняли трубку.
— Студия «6», это Майк.
— Майк, это Зи.
— Привет, Зи! Где, черт возьми, ты был, чувак?
— В Мэне. Позови Малколма.
— Вот дерьмо. Ты только что разминулся с ним. Он и группа ушли с Эйсом.
— Где Джонни?
— Эм, он, э-э... он...
— Я знаю, что ты жестикулируешь ему, Майк. Дай ему трубку. Сейчас.
Мгновение спустя в трубке раздался голос Джона:
— Зи-и-и!
— Мудак.
— Эй, ты не можешь со мной так разговаривать.
— Как захочу.
— Я же сказал тебе, получить подтверждение в письменном виде, нет?
— Я уточнял у него это три дня назад. Он сказал, что купит песни.
— А я говорил тебе, что он скользкий ублюдок. Потребовалось лишь немного убеждения, чтобы заставить его взять дерьмо Эйса.
Зак не мог поверить, что был так слеп. Он сжал руку в кулак и прорычал:
— Как сильно тебе нужен был гитарист для «Mechanics», Джонни? Ты действительно, такой подонок? Ты втиснул Малколму песни Эйса, только чтобы я смог поехать в тур?
Джонни рассмеялся.
— Что я могу сказать? Ты — лучший, Заки. Думаю, я отправлю тебя в тур, ты вернешься, и мы поговорим о еще нескольких песнях.
Лицо Зака вспыхнуло, дыхание перехватило.
— Я больше не хочу работать с «Cornerstone».
— Разве ты не говорил, что тебе нужны деньги?
Зак прикрыл трубку ладонью и заорал «Бл***ть!» изо всех сил.
— Полегчало? Давай теперь поговорим о бизнесе.
— Поступи правильно, Джонни. Купи песни так, как мне обещал Малк.
— Не могу. Я куплю их по обычной цене.
Что бы ты делала, если бы могла делать все?
Сочиняла бы стихи.
В его воображении промелькнуло лицо Вайолет. Ему нужно было, чтобы у нее было достаточно денег, чтобы выплатить аванс и выкупить контракт. Зак нуждался в том, чтобы она была в безопасности и окружена заботой. Ему нужны были для нее все сорок тысяч.
— Мне нужно больше денег.
— Отлично. Тащи свою задницу сюда на завтра. Ты уезжаешь в Загреб в пятницу. Тридцать шесть городов. Сорок два шоу. Я заплачу тебе тридцать пять за песни и тур. Беспроигрышный вариант.
Для тебя, слизнявый ублюдок. Зак поморщился, но у него не было выбора. Ему придется отправиться в турне.