Антология советского детектива-46. Компиляция. Книги 1-14 (СИ)

— Тогда лучше в Москве не показывайся…
— Грозишь… — Косой рванулся было к Виталию, но тут же остановился. — Ладно. Обождем сначала.
 
 
И снова все умолкли. Тягуче потянулось время.
 
«Почему так болит голова? — думал Виталий. — Почему дрожат руки? А Светлана уже там, в гостинице… А мама уже вернулась с работы, и отец…» Потом он решил, что глупо сейчас не думать о главном. Что узнает рыжий в гостинице? Что будет, если… если тот швейцар все видел? Драка? И придется стрелять? А Васька? Ведь Косой отомстит и Ваське. Нет, что-то надо придумать. Может, отрицать все, что расскажет рыжий? Но он не Нинка, ему поверят. И глупо погибать от бандитского ножа. Но как вырваться отсюда? Костя с группой подойдет часа через два. Рыжий вернется раньше, конечно. Значит, рассчитывать надо только на себя. Что же делать все-таки? Стрелять? Это еще не спасение. Озвереют. Убьют. Надо пробиться к окну. Но там Кот. Его не своротишь. Может, взять на прием?
 
И опять Виталий ощутил предательскую слабость во всем теле. «Да что же это со мной?»
 
Он незаметно посмотрел на ходики, висевшие над кушеткой. Прошел уже час, как ушел рыжий. Еще бы протянуть один час, и тогда…
 
Резкий звонок у двери оборвал его мысли. За первым звонком последовали два других, коротких, условных.
 
 
— Нос притопал, — удовлетворенно сказал Косой и бросил Анисье: — А ну, открой!
Когда рыжий, запыхавшись, появился в дверях, все разом повернулись к нему, и Виталий решил: «Сейчас надо кинуться к окну. Именно сейчас! Потом будет уже поздно!»
Он напружинился, готовясь сорваться с места, незаметно отодвинул с пути чей-то стул и внезапно поймал на себе злой и настороженный взгляд Ниночки. «Не углядишь», — стиснул зубы Виталий и хотел уже вскочить, как вдруг с порога раздался возбужденный голос рыжего:
— Порядок! С девкой туда пришел, с девкой и ушел!
Виталий застыл на месте, не веря своим ушам. «С девкой ушел!» Откуда они это взяли? Что случилось? Может, он ослышался? Лоб покрылся холодной испариной. Неужели тот швейцар…
Он не успел додумать до конца. Косой придвинулся к нему, обхватил за плечи и, не скрывая ликования, возбужденно сказал:
— Ну, ты даешь! Такого кореша иметь в Москве — лучше ничего не надо!
Потом Косой поглядел на всхлипывавшую Ниночку и, закипая новой злостью, крикнул:
— Катись, гнида! С глаз катись! Я с тобой потом посчитаюсь!..
 
 
Матерно ругаясь, он схватил со стола стакан и с размаху швырнул в нее.
 
Со звоном разлетелись осколки, Ниночка дико вскрикнула и опрометью, опрокинув стул, кинулась к двери.
 
 
— Нет баб! — яростно, взахлеб закричал Косой. — Одни суки! Убью всех!..
 
 
Он схватился руками за голову и застонал.
 
 
— Слышь, Косой, — проговорил рыжий. — Писулька пришла от Попа.
— Покажь, — оживился Косой.
Парень передал ему сложенный вчетверо грязноватый листок. Косой развернул его, но буквы прыгали у него перед глазами.
— Давай читай, — вернул он парню письмо.
 
 
И тот со вкусом прочел:
 
«Привет почтенной бражке из снежной Сибири. Объявил себе амнистию подчистую…»
 
 
— Утек, холера! — восхищенно пробасил Кот.
— Этот откуда хошь утекет, — подтвердил Косой. — Нет еще таких решеток.
 
 
Виталий настороженно слушал.
 
«Амуницию достал классную и бумагу тоже, — продолжал читать рыжий. — Теперь инженер. Командировочный с Севера. Курс держу на столицу. Имею там дело. Такси и рестораны к нашим услугам. Косой, встреча на старом месте. На веки ваш. Поп».
 
 
— Во дает! Артист! — опять восхищенно пробасил Кот.
 
Виталий лихорадочно соображал, только мысли почему-то потеряли ясность. Его бил озноб. «Нервы», — подумал он. Усилием воли он заставил себя обдумать новую обстановку. Надо дать условный знак Косте: сейчас эту компанию брать нельзя. Косого надо непременно проводить до Москвы. Там у него встреча. Из заключения бежал, видно, опасный преступник.
Он поднялся из-за стола. Голова кружилась. Виталий подошел к окну, потянулся к форточке, чтобы ветер обдул разгоряченное лицо и, словно невзначай, отодвинул горшок с цветком.
 
 
На него уже никто не обращал внимания.
 
«Что-то надо еще сделать, что-то я хотел узнать, увидеть», — подумал Виталий, возвращаясь к столу, но вспомнить не мог.
 
Спали вповалку, кто где. Виталий очутился в углу, на кушетке, и словно провалился в душную темноту.
 
Клокочущий храп и бормотанье наполнили темноту комнаты. За стеной постанывала сквозь сон Анисья.
 
Наутро Виталий проснулся совсем больной. Голова разламывалась и пылала, запеклись губы.
 
В комнате никого, кроме Косого, не было. Он сидел в продавленном кресле, держась за голову, и зло матерился сквозь зубы.
 
Вошла Анисья, положила мокрую тряпку ему на лоб.
 
Виталий приподнялся и с трудом сказал, поймав на себе взгляд Косого:
 
 
— Расхворался я, кажись.
— Отсюда мотай, — сипло приказал Косой. — Тут сгоришь, как свеча.
— Может, в Москву на пару рванем?
— А чего ж. Сегодня вечерним. Здорово же ты меня приложил!
— Не суйся.
— Я те дам «не суйся»! — ощетинился Косой.
Виталий поднялся с кушетки, машинально ощупал карманы. Все было цело. И неуверенно сказал:
— Пошел я. Значит, едем вечерним. Билет возьмешь?
— Ладно уж. А в случае чего привет получишь через Ваську.
Виталий, пошатываясь, вышел из дома. В окно следила за ним Анисья. «Все-таки она хозяйка здесь», — подумал Виталий.
На улице он остановился, соображая, куда ему идти. В милицию нельзя, за ним могли следить. В гостиницу? Нет, нет, тоже нельзя. Да еще в таком виде.
— Где тут у вас больница? — спросил он какую-то женщину.
Та взглянула на него и торопливо стала объяснять, потом махнула рукой и сказала:
— Давайте провожу.
— Нет, я сам…
— Вы не дойдете.
— Дойду, — стиснув зубы, упрямо сказал Виталий.
 
 
В голове стоял гул, и улица плыла перед глазами.
 
Он шел долго, казалось, целую вечность. И вдруг почувствовал: пришел.
 
Виталий взглянул на здание, перед которым стоял, и медленно прочел: «Гостиница „Северная“. Из последних сил он толкнул тяжелую дверь. Навстречу ему двинулся старый швейцар.
 
 
— Тут… остановилась… моя… — Виталий еле шевелил пересохшими губами.
— Знаю, — неприязненно сказал швейцар и зачем-то совсем близко придвинулся к нему, словно принюхиваясь, потом взял Виталия под руку и уже совсем по-другому, дружески и заботливо, прибавил: — Пойдем, милый. Ишь, как тебя скрутило!
«Только не потерять сознание, — подумал Виталий. — Только успеть все сказать».
— А она-то как раз ушла, — донесся до него откуда-то голос швейцара.
— Позвоните… в гормилицию… Федорову… пусть срочно… придет…
Костя примчался через полчаса. Виталий был в каком-то полузабытьи. Он то вскрикивал, бормотал что-то, то стискивал зубы и стонал. Потом он затих, дыхание стало ровнее. Костя решил его не будить. Он сидел тихо, не сводя глаз с исхудавшего, пылающего лица Виталия. Сидел, боясь пошевелиться, и думал о том, какая же у них чертова работа, но расстаться с ней можно, только расставшись с жизнью.