Рождественский ангел (СИ)

      – Развяжете меня, наконец? – грубовато бросил он, размышляя, медсестра ли она в этом госпитале.
      – Зачем? – девушка продолжала разглядывать Дерила с такой опаской, как если бы он был зеленым гуманоидом.
      – Может быть, затем, чтобы я высморкался? – он красноречиво шмыгнул носом.
      – Ой…
      Ему удалось смутить ее. Ловкие пальчики быстро освободили руки Дерила, и он потер запястья. Затем девушка вынула из складок платья льняной платок, не очень новый, зато идеально чистый, и протянула мужчине. Он взял этот кусочек ткани, созданный скорее, чтобы вытирать лица куклам, нежели нормальным людям, и хорошенько прочистил нос, заставив ее поморщиться.
      – Что вы читаете? – спросил Дерил, пытаясь загладить неловкий момент.
      – А, это… – девушка посмотрела на обложку книги, которую держала на коленях. – «Сэр Августин и девы Туманных островов». Моя любимая. Перечитываю, чтобы понять, как действовать в безвыходной ситуации. Вот сэр Августин нашел же выход. Не читали?
      Дерил вскинул бровь. Его никогда нельзя было назвать книголюбом, а уж о каком-то сэре Августине он точно не слыхал. Единственным сэром, ему известным, был Элтон Джон, но о его приключениях, особенно с девами, вроде бы пока не писали романов…
      – Вы помните свое имя? – осторожно поинтересовалась девушка, откладывая книгу на столик у кровати, и снова посмотрела на мужчину так, будто тот выжил из ума.
      – Дерил, – недовольным голосом буркнул тот, – Дерил Макдауэлл. А что?
      Прелестные розовые губки собеседницы тут же округлились буквой «О», а огромные синие глаза стали еще больше.
      – Так вы – родственник леди Керолайн?! – ахнула она. – Насколько я знаю, у нее не было детей. Может, вы… – девушка смерила его оценивающим взглядом, определяя возраст, – … внучатый племянник?
      Этого Дерил уже не мог выдержать. Если его решили разыграть, то еще неизвестно, кто посмеется последним.
      – Послушай, милочка, – ехидно произнес он, подтягиваясь на руках повыше, отчего шкуры сползли, открывая его грудь, а девушка стала красной как рак, – что ты заладила: «сэры», «леди»? Это уже не смешно. Лучше скажи, из штаба за мной уже приезжали? Сколько я тут провалялся? Кто меня сюда привез?
      – Из штаба? – она быстро-быстро захлопала ресницами.
      – День сегодня какой? – рявкнул Дерил, понимая, что розыгрыш продолжается.
      Девушка назвала дату. Он рассмеялся и попросил назвать еще раз, только без шуток. Она покусала губы и снова назвала дату. Ту же самую. Дерил провел пятерней по отросшему «ежику» волос и пришел к выводу, что добиться правды будет не так-то просто.
      – Может, мне послать слугу к леди Керо…
      Девушка не договорила, потому что Дерил откинул шкуры и вскочил с постели. Босые ступни обожглись о ледяные доски пола, заставив его выругаться. Девчонка вскрикнула слабым голосом и стала оседать на своем стульчике, а он, повинуясь порыву, схватил со столика книгу и открыл на титульной странице, бросив взгляд на дату выхода. Протер глаза и еще раз тщательно рассмотрел каждую цифру. Всего годом ранее даты, названной девушкой. Но если книга выпущена так давно, то должна уже превратиться в прах! Эта же выглядела достаточно новой, пусть и замусоленной в уголках.
      Отшвырнув печатное издание, Дерил повернулся к странной собеседнице. Ее хорошенькое прежде лицо пошло яркими пятнами, грудь вздымалась так высоко, что, казалось, лиф платья вот-вот порвется, а в глазах метался дикий ужас. Проследив за ее взглядом, он понял, что стоит в чем мать родила. Кто-то раздел его догола, воспользовавшись потерей сознания.
 
      С диким рычанием сорвав с постели шкуру, Дерил обмотал ее вокруг бедер наподобие юбки и свирепо посмотрел на девицу. Она тут же вскочила и отбежала к двери, дрожа как осиновый лист на ветру. Раньше он и не подозревал, что может вселять такой страх в особей женского пола, всего лишь оставшись без трусов. Впрочем, девушке стоило отдать должное – она так и не покинула комнату, лишь вцепилась в дверную ручку, готовая вот-вот рвануть прочь.
      – Простите, что напугал вас, – прочистив горло, пробормотал Дерил.
      – Ничего-ничего, – ее голос дрожал так же, как ее руки, – после приключений сэра Августина я слегка наслышана о строении мужских трупов.
      – Трупов?!
      Она громко сглотнула.
      – То есть, тел. Я хотела сказать – тел. Простите, это не подходящая тема для беседы, не могли бы мы обсудить что-нибудь еще?
      – Тема для беседы? – скривился Дерил. Он оглянулся, пытаясь понять, не снимает ли его из какого-то угла скрытая камера. – Может, мою одежду вернете?
      – О-она слишком тонкая для зимы.
      – Ну, конечно! – завопил он, взмахнув рукой, отчего шкура едва не спикировала на пол, и девушка снова испуганно ойкнула. – Ведь там, где я был, зашкаливало за сорок градусов в тени!
      В ее глазах не мелькнуло ни тени понимания.
      – У нас холодно, – только и сказала она.
      – Хорошо, – смирился Дерил, – могу я в любом случае получить обратно свои вещи?
      – Я спрошу у тетушки Адель. Она забрала куда-то вашу одежду. И кочергу тоже.
      – Кочергу?
      – Ну, трубка такая, – девушка жестами попыталась описать предмет. – Черная. Длинная.
      – Кочерга?! – опять взревел Дерил, уже не сомневаясь, что она издевается. – Это же М-16!
      Он тряхнул головой. Ну кому придет на ум назвать винтовку кочергой?!
      – Позвольте вас оставить, – пролепетала девушка и все-таки выскочила за дверь.
      Прислонившись спиной к стене, Стефани стояла в комнате, примыкающей к той, которую занял гость. Разговор с мужчиной, назвавшимся Дерилом, взволновал ее до глубины души. Она пришла всего лишь посидеть у постели больного, как обязывал моральный долг, а точнее – уединиться от цепкого взгляда тетушки Адель и немного поразмыслить. Но Дерил проснулся и сразу начал разговаривать с ней таким тоном, будто Стефани была его служанкой. Она старалась держаться в рамках приличия так долго, как смогла. Но терпению даже самой благовоспитанной леди рано или поздно приходит конец.
      Во время беседы Стефани обратила внимание на странную манеру гостя разговаривать. Он говорил быстро, отрывисто, иногда проглатывая окончания фраз, что очень резало слух по сравнению с плавной и тягучей речью самой девушки и ее окружения, где было принято четко и неторопливо доносить до собеседника свою мысль. И уж конечно, его речь была слишком эмоциональной. В высшем обществе считалось дурным тоном изливать свое негодование на собеседника, а гость Стефани совершенно не стеснялся этого делать. Но говорил Дерил грамотно, и этим отличался от любого слуги или крестьянина, которые могли коверкать слова в разговоре или заменять их более грубыми аналогами.