Проклятый маг

После того как парни поужинали, раскатали одеяла и устроились на ночлег, Эри достал лист бумаги и, нарезав его на маленькие треугольнички, стал карандашом вычерчивать на каждом символ. Эти бумажки выглядели точь-в-точь как те, что использовались для посланий через зеркальце. Это их Эри создаёт сейчас? Ники впервые видел, как заклинатель создаёт что-то подобное, подсел поближе и с любопытством сказал:
— Расскажи: что ты делаешь?
— Это для связи.
— Нет, подробно: объясни пошагово.
Эри удивлённо глянул на  него, но потом пожал плечами.
— Если тебе это интересно…
— Очень!
— Для начала я взял бумагу: плотная подходит лучше всего, хотя бы потому что она дольше хранится, ведь маги порой месяцами носят с собой эти зачарованные треугольники. Вообще-то форма может быть любой, главное — содержимое, но так уж повелось, что у сподручных чар, которыми пользуются все маги, есть своя узнаваемая форма, размер и цвет, да это и удобно: едва увидав, всегда знаешь, что перед тобой. Вот этот символ, — парень указал на уже начертанный знак, чем-то схожий с буквой «Н», только с парой лишних закорючек, — он, собственно, и есть — мои чары. Я вкладываю в него силу, когда черчу, и она соединяет простую бумагу с магией пространственника.
Эри достал небольшую склянку с переливающейся розоватой, густой массой и тонкую кисть. Откупорив крышку, окунул в неё ворс, а затем провёл по маленькой заготовке. Символ на секунду окрасился в алый, а потом исчез, будто впитываясь в бумагу.
— Вот и всё — готово, — он приподнял треугольничек и показал Ники.
— В этой склянке магия пространственника? — юноша задумчиво глянул на клубящуюся в бутылке розовую не то жидкость, не то энергию. Он, конечно, знал, что маги часто делятся с заклинателями своей силой, но сам этого ещё не делал, да и вообще слабо представлял процесс.
— Именно так. Похоже, тебе и правда интересно, — Эри тепло улыбнулся.
Интересно… О, и не только это! Последние несколько дней для Ники вообще стали сплошным открытием: просто ехать рядом с кем-то оказалось на удивление приятно. И разговаривать с Эри — тоже, хотя в основном говорил парень, а Ники спрашивал или коротко отвечал. Необщительный и замкнутый — так сказал про него Эри, и юноша очень хотел бы это изменить, да вот только не знал как: не так-то просто поменять годами устоявшуюся манеру общения.
После того как Эри зачаровал последний кусочек бумаги, он тщательно всё собрал и отправил обратно в седельную сумку, лишь часть треугольничков сложив в поясную. Это тоже было интересно — наблюдать за ним. И не только за магическими действиями: Ники нравилось смотреть, как он двигается, как меняется мимика на его лице, когда он задумчив, говорит или улыбается. Хотелось изучить этого человека, как одну из тех книг, над которыми провёл полжизни, но, в отличие от книг, Эри всё время удивлял.
Вот сейчас парень повернулся к нему, и их взгляды встретились. Всякий раз, когда такое происходило, Ники замирал, а сердце, наоборот, отчего-то билось быстрее. Эри смотрел так долго и пристально — тоже изучал? Парень двинулся к нему, на четвереньках, как кот — медленно, словно боясь спугнуть добычу. А Ники не отводил глаз, даже не шелохнулся, до тех самых пор, пока Эри не приблизился к нему вплотную, повалив спиной на одеяла и нависнув. Замер, едва ли не пожирая взглядом. Ники совсем застыл, а по телу пробежали мурашки: кажется, он перестал дышать в предвкушении чего-то, сам не понимая чего же хочет. От взгляда Эри сердце забилось ещё быстрее, и нестерпимо, просто нестерпимо, хотелось… но чего?
Ники вцепился ладонями в ткань, пытаясь осознать свои ощущения, понять, и в этот момент Эри коснулся рукой его бока, провёл вниз до бедра, а потом обратно, только в этот раз ловкие пальцы забрались под рубаху и прикоснулись уже к коже. Юноша задрожал, и наконец пришло осознание, что именно этого он и хотел! Хотел,  чтобы Эри прикоснулся к нему, хотел почувствовать эту обжигающую ладонь на своём животе, как сейчас. Ещё даже не зная, как это приятно, он хотел этого! Парень медленно погладил его пылающую кожу, и Ники рвано выдохнул, всё так же глядя ему в глаза. Руки невольно потянулись в ответной ласке, чтобы узнать, каково это — чувствовать под пальцами тепло другого человека. Этого захотелось так сильно, что кончики пальцев стало покалывать, он уже почти  дотронулся до высокой скулы с лёгкой тёмной щетиной, как где-то вдалеке завыл волк, и они оба вздрогнули.
 
В глазах Эри отразилось сожаление, а потом он со вздохом поднялся и, выудив из сумки длинную верёвку, обогнул ею спальные места и костёр, начертил в воздухе  пять знаков на равномерном расстоянии друг от друга, и юноша почувствовал, как сомкнулся защитный круг. Эри вернулся к своим одеялам, прилёг, и, уставившись на огонь, заговорил:
— Я так и не спросил до сих пор: откуда ты, Ники?
Что ж, юноша ждал этого вопроса. Раз они собирались какое-то время странствовать вместе, Ники вряд ли сможет делать вид, что совсем уж ничего не знает о магии: есть шанс рано или поздно случайно сболтнуть лишнего, поэтому, ещё собирая вещи в совместную дорогу, он начал придумывать легенду, и, видимо, пришло время проверить её на прочность.
— Из Ларвии.
— Ты родился в городе магов? — Эри удивлённо посмотрел на него. — Вот это совпадение. Хотя это объясняет твоё спокойное отношение к нам: обычно люди либо нервничают, либо побаиваются, либо относятся к магам с подчёркнутым уважением, но не Ларвийцы — слишком они привыкли, живя бок о бок с нами. Там много зажиточных граждан, может, я даже встречал твоих родителей. Кто они?
— Я сын мага, Эри, но я не могу назвать тебе имени — отец этого не хотел.
Парень застыл на несколько минут, явно поражённый услышанным.
— Сын мага…  И у тебя нет дара, потому что не из потомственной семьи, — пробормотал он, и это был не вопрос, а утверждение. — И как давно ты путешествуешь?
— Давно. Я много ездил с отцом.
— Почему же сейчас не с ним? Хотя чего это я… ты ведь уже взрослый.
— Не в этом дело — его больше нет.
— Ты не можешь сказать имя, но кем он был? Какой маг?
— Чтобы ты просчитал, кто из магов погиб за последние годы? — Ники ухмыльнулся. Он, конечно, мог бы приписать себя сыном к кому-то из умерших, но это было уже слишком: пока хватит и той лжи, что он уже наплёл. — Он стихийник, большего я не скажу, да и так ли это важно?
— Пожалуй нет, — покачал головой Эри, а потом потянулся к Ники и обнял его, прижимая спиной к себе. — Но я всё ещё в шоке от того, что ты сын мага.
Они продолжали сидеть, молча глядя на танец пламени в костре, пока обоих не стало клонить в сон. И спать легли тоже вместе, забравшись под одно одеяло. Для Ники это стало очередным новшеством — лежать вот так, рядом с кем-то, чувствуя тяжесть чужой руки на своей талии, тепло прижимающегося тела и дыхание на макушке. Ново, но очень, очень приятно.
***
Наверное, Эри совершил самую большую глупость, какую только можно представить в своей жизни. И ведь он ни какой-то юнец, чтобы желание и симпатия затмили разум. У него были пару раз довольно продолжительные отношения с парнями, да и временных любовников всегда хватало, но чтобы вот так — ни с того ни с сего — взять с собой первого встречного? Вот только увидев в тот день улыбку Ники, он вздрогнул, словно молнией шандарахнуло: «Хочу!» Всё, о чём он мог думать, когда пришло новое задание, и наутро нужно было отправляться в путь: «Хочу его!»  И не пойти трахнуть вот прям сейчас и на завтра забыть об этом, а: «Хочу его рядом!»
Ники удивительный. Молчаливый и замкнутый, но если разговорить, он отвечает. Внешне кажется безразличным, но приглядись внимательнее или коснись темы, что ему неприятна, и увидишь бурю эмоций. А сколько счастья было на лице Ники, когда Эри создал ящерицу! Вот именно в тот момент, от этой восторженной искренней улыбки, его и переклинило. Мальчишка вызвал в нём не только желание, но и интерес, и Эри, не долго думая, предложил ему поехать с ним, к своему немалому удивлению получив согласие.