Апокалипсис наоборот (СИ)

— Садитесь, — прозвучал голос из кабинета.
Сам кабинет выглядел куда более цивильно. Будто мы сейчас находились в здании мэрии: бежевые светлые стены, деревянная мебель и даже вполне целые на вид стеклянные шкафы с книгами по углам. Правда книгами, судя по заметному даже от входа слою пыли, давненько не пользовались. Не положено, видеть. Зато массивный рабочий стол с поставленными напротив него стульями и большим креслом выглядели так, будто их только что привезли из Икеи. Это какая-то из особенностей начальственного кабинета — чтобы все вокруг давило на тебя и создавало ощущение, будто маленький и ничтожный ты пришел на поклон к жителю Олимпа. Или любого другого божественного бугра, в зависимости от самомнения владельца кабинета и места его произрастания.
Владелец кабинета выглядел также, как и мебель. Массивный, простой и явно нуждающийся во влажной уборке. На вид чуть больше сорока лет, военная выправка и короткий ежик кривова-то подстриженных волос. Тусклый взгляд исподлобья, заранее желающий морально уничтожить собеседника вне зависимости от причины его прихода. Квадратный подбородок, квадратное лицо, квадратный корпус. Квадратная парадная форма. Квадратным было вообще все, кроме многочисленных медалей на его груди. Они как раз были круглыми, с редкими вкраплениями угловатых звезд. Они видимо были слишком большими, чтобы добавлять их на погоны. На идеально чистом столе сиротливо красовалась табличка: Иванов И.И.
— Иван Иванович, разрешите идти? — донесся из приоткрытой двери голос нашего провожатого. Услышав это имя, я почему-то даже не удивился.
— Иди, — командирский бас сопроводил звук захлопнувшейся двери.
Хмурый Иван Иванович неизвестного мне звания недобро оглядел нашу компанию, расположившуюся перед столом на табуретках. Нет, звание у него явно было, и большое, но мне было откровенно лень считать звезды на его погонах и вспоминать, что они значат.
— Что вы тут устроили? — спросил Иванов.
— Как хорошо, что мы к вам попали, — начал я, — У нас к вам…
— Что. Вы. Тут. Устроили? — Военный не дал мне закончить. Он чеканил каждое слово, щедрыми горстями добавляя в голос стали, — Потасовка. С моими людьми. В подведомственной мне территории.
— Так мы, это, не хотели… — попытался вмешаться Егор. Колесо сидел тихо и так же хмурился, причем даже сильнее обычного.
— Молчать! — рявкнул Иванов. Мы все тут же притихли.
Это все было очень похоже на какую-то историю со школы. Трое нашкодивших старшеклассников на приеме у директора. Даже внешне похожи: мы с Колесом со своими капюшонами, да неказистый Егор, чья безразмерная форма в былые времена могла бы сойти за модный оверсайз. Теперь же от нас сначала требуют объяснений, и тут же крайне вежливо просят не раскрывать рта. Бессмыслица с точки зрения обычного человека. Тем не менее, если хочешь поставить себя на ступень выше и заставить остальных подчиняться, такая вот неадекватность в сочетании с громким голосом и претензиями работают просто идеально. Хотя лично меня больше напрягала рукоять пистолета, украдкой выглядывающая из-под мундира.
— Ты, — Иван Иванович указал на Консерву, — Насчет тебя я вкурсе, тобой займется непосредственно начальник разведотряда, когда он прибудет.
— Так мы как раз… — снова попытался начать Егор.
— Молчать! — донеслось в ответ. Егор перестал проявлять попытки контактировать с миром и притворился амебкой. Взгляд Иванова переключился на нас с Лехой, — Вы, мать вашу, кто такие?
— Не местные мы, пришли… — теперь уже я попытался начать диалог.
— Закройся! Даже идиоту понятно, что вы не местные. Вы меня за идиота держите? — голос стал еще громче, полетели первые слюни, — Я вас, сукины дети, еще раз спрашиваю. Как вы тут очутились?
— Так вы ж до этого другое…
— Молчать!
Ладно, возможно я не слишком хорошо понимаю правила этой игры. Слишком редко приходилось иметь дело с военным, тем более в высоких чинах. Нас сейчас допрашивают? Вроде бы похоже, а вроде и слова вставить не дают. Я мало что смыслю в психологии, но вроде как нас делают кругом виноватыми и пытаются морально отпинать. Причем очень грубо отпинать. Может, он просто злость на нас срывает? Понятно конечно, праздник с проблемами плохо сочетается, возможно. Возможно эта начальственная персона вообще всегда так разговаривает. «Так точно!» головного мозга, в известном смысле
 
— Через КПП зашли, — аккуратно начал я.
— Мямлить будешь с мамкой на утреннике! Конкретней отвечай! — слюни пролетали в опасной близости от наших лиц.
— То, которое на главной улице, — ответил я. Очень надеюсь, что этой информации хватит.
— То есть… — лицо Иванова изобразило работу мысли, — Два дебила… опять из-за них проблемы. Гребаные бездельники! Будут до конца месяца плац подметать! Весь шабат из-за них псу под хвост, опять пол ночи разбирать дерьмо!
Сначала был ступор. Потом пришла мысль. За мыслью пришло осознание. Я еще раз пригляделся к Иванову, пытаясь найти ответ в его угловатом лице. И… вообще не похож. Кто бы мог подумать! Зато теперь становится понятна причина его необоснованной агрессии. Я действительно угадал, мы обломали ему праздник. Правда, немного не тот, о котором я подумал сначала.
— Послушайте, нам угрожает опасность… — я попробовал перевести разговор в нужное русло.
— Это я тебе угрожаю, дебил ты говорливый! Из-за таких сосунков как вы мы и не смогли эпидемию остановить! Такие, как вы, развалили Союз! Будете у меня в карцере сидеть до потери сознательности! Спать на уставе, пока в голове кроме него…
Выстрел.
Брызги крови и ошметки мозгов залили стол. Оглушительная тишина врезалась в голову почти также быстро, как пуля, разворотившая голову Иванова Ивана Ивановича. Исходящее паром тело плавно сползало с кресла на пол, заливая уставом деревянный паркет. В воздухе витал запах крови и пороха.
Я посмотрел на товарищей. Пересекся взглядом с таким же удивленным Консервой, а затем мы вместе уставились на Леху. В его вытянутых руках дымился пистолет.
— Достал, — резюмировал он, опуская руки.
Я пытался побороть бурю эмоций, готовую разорвать меня в этот момент. Главное слово — пытался.
— Ты… — я попытался подобрать слова, но получалось плохо, — Тело ты сгнившее, ты вообще думал, что делаешь? И как мы теперь с этим, — я указал на труп, — будем разговаривать? Кто нам вообще теперь поверит, когда мы про нападение рассказывать будем?
— Не твоей дырявой голове это говорить. Да к черту это все, — ответил Колесо, — Ненавижу все эти зазнавшиеся начальственные морды.
— Ты вообще откуда пистолет взял? — задал я интересующий меня больше всего вопрос.
— У тебя позаимствовал.
— А… Так, погоди, у меня все это время был с собой пистолет? — я посмотрел на Егора. Тот кивнул. Да, кажется я позаимствовал что-то такое, пока обыскивал один из трупов. Правда, не помню, с которого. Их в последние дни было как-то уж слишком много. Точно, я ж его за поясом держал!
— И вообще, они сами виноваты. Надо было нас обыскать, — добил Колесо.
Егор молчал, бледнел и сползал на пол вместе с телом. На его лице можно было без труда прочесть ужас, шок и все прочие эмоции человека, которого в который раз за пару дней заливают чьими-то внутренностями. Он еще держится. Видно, что хочет излить остатки нашей трапезы на пол.
— Ух… — я попытался успокоиться, — Так… Во всем надо искать что-то хорошее, так ведь? Да, нас скорее всего сейчас пристрелят. С другой стороны… как бы… у нас наверное есть право на последнюю трапезу! — я указал на увешанное орденами тело.
— Что-то мне подсказывает, что у него отвратный вкус, — парировал Леха.
 
— Вы, это… — послышалось от Консервы, — Вы что сделали?
— Ты тусуешься с трупаками. Привыкай уже, детка, — ответил я и слегка рассмеялся. Консерва моего веселья не разделял, — Кстати о птичках. Вам не кажется, что дежурные уже должны были сюда ворваться?
Ответить мне никто из ребят не успел. Снаружи послышались крики, прерываемые на автоматную очередь. Следом — несколько взрывов, с разных сторон от здания. От взрывной волны часть окон вылетела. Криков и автоматных очередей становилось все больше, но все они вскоре потонули в оглушительном вое сигнала тревоги, доносящегося с фонрных столбов по всему городу.