По законам юга (СИ)

По уже сложившейся традиции они расположились на веранде, наблюдая, как тёмно–оранжевое солнце медленно скрывается за линией горизонта. На низеньком столике стоял графин с холодным чаем и несколько стаканов. Фонарики, подвешенные к потолку зажигались каждый вечер, приманивая к себе доверчивых мотыльков. Ипомея, обвивающая столбики и свод веранды, дарила последние в этом сезоне пурпурные и лиловые цветы.
Вокруг дома простирались сотни акров заброшенной, больше никем не возделываемой земли. Покосившаяся изгородь пустого загона чернела вдалеке.
Их не угнетало это спокойствие и неторопливость. Они слишком устали от войны, от неопределённости, когда ты ложишься спать и не знаешь, что будет с тобой и твоей семьёй завтра.
– Завтра будет ветрено, – сказал Питер, удобнее устраиваясь в плетёном кресле.
Правую ногу он вытянул перед собой. Она всё ещё болела после того рокового ранения, благодаря которому он "закончил свою военную карьеру", на радость Мии. Надо сказать, ему повезло, он мог вообще лишиться ноги; а по словам самого Питера, приводивших Мию в настоящий ужас, смерть была предпочтительнее участи инвалида.
– С чего ты так решил? – Каролина, ходившая в дом за шалью, вернулась и уселась в кресло, стоящее рядом с Питером.
Тот взял её за руку, сжимая тонкие пальчики.
– Небо говорит само за себя, – улыбнулся он и запрокинул голову, вглядываясь в тёмные алые полосы облаков, разукрасившие это самое небо.
Каро проследила за его взглядом. Её большие, печальные фиалковые глаза широко распахнулись.
Мия с улыбкой посмотрела на соединённые ладони Каро и брата. Самая откровенная ласка, что они позволяли себе на людях. Такая простая, но бесконечно многозначительная.
Чувства между ними зародились постепенно, не сразу, но теперь не было никакого сомнения, что Каролина ответит на его очередное предложение руки и сердца согласием. Первое он сделал через час после знакомства, правда, в бреду от горячки. Мие, не без посторонней помощи, тогда удалось вытащить находящегося в тяжёлом состоянии брата из госпиталя, договориться, чтобы его эвакуировали из штата и доставили в Миракл, тихий, милый городок, которого почти не коснулась война.
Здесь её и Питера под своё крыло приняла сестра Генри, Каролина. Она же помогла ей выходить его.
После Питер несколько раз повторял своё предложение, но всегда натыкался на строгий отказ. Потеряв мужа и отца на войне, Каролина соблюдала глубокий траур, но после того, как пропал её брат, совсем сникла.
О Генри не было ничего слышно, вот уже как почти два года. Говорили, что он попал в плен после осады Виксберга, а потом будто растворился среди тысяч таких же пленённых безликих конфедератов.
Сколько бы они не пытались навести о нём справки, всё казалось тщетным.
– А больше оно ничего не говорит? – с нежной улыбкой спросила Каро.
Её густые, светлые волосы были собраны в простую причёску. Небольшого роста, миниатюрная, она казалась совсем хрупкой рядом с высоким, статным Питером.
Мия отвела взгляд, уткнувшись в книгу, стараясь сосредоточиться на сюжете. Последнюю страницу она за последние полчаса прочитала раз двадцать, но всё никак не могла уловить суть. Закрыв глаза, девушка покачала головой, ругая себя за рассеянность.
Сегодня она отчего–то целый день думала о Генри. Если честно, не было ни дня, когда бы она не думала о нём, но сегодня его образ почему–то особенно настойчиво не желал покидать её мыслей. Прошло больше двух лет, а она всё тосковала о нём, о том, что могло бы быть и чего уже, наверное, никогда не будет.
Внезапный вскрик Каро заставил Мию вскинуть голову и посмотреть, что же так привлекло внимание её будущей золовки. Вдалеке, у поворота с главной дороги, образовалось облако пыли. С каждой секундой маленькая точка становилась всё больше и больше, до тех пор, пока не превратилась во вполне явственно различимую фигуру всадника.
Питер, нахмурившись, встал.
Они не любили незваных гостей. Грабежи и мародёрства разбежавшихся по разным штатам дезертиров от обеих армий не были редкостью.
 
Каролина попыталась подняться на ноги, но мужчина, опустив руку ей на плечо, остановил девушку.
Пройдя в другой конец веранды, он взял ружьё. Проверив, заряжено ли оно, прислонил к стене дома, а сам встал на верхней ступеньке крыльца, широко расставив ноги, и, сложив руки на груди, приготовился ждать.
Каждая секунда растянулась до вечности. От скопившегося напряжения, воздух словно загустел.
Мия спряталась за густо разросшейся ипомеей. Ей было и любопытно, кто этот вечерний путник, и страшно – хоть последние два с половиной года она и провела в относительной безопасности, слишком тяжелы оказались воспоминания о прошлых потерях.
Стук копыт приближался. Кто бы это ни был, он нёсся во весь опор.
Мия кинула взгляд на Каро, та вдруг побледнела и приложила руку к груди, затем внезапно вскочила и кинулась к ступенькам крыльца.
Питер попытался перегородить ей путь, но девушка, схватив его за руки, оттолкнула.
Внезапно всё стихло. Мия насторожилась, смотря на своего, стоящего в растерянности, брата.
Тихо всхрапнула лошадь, всадник спешился. Она слышала, как его ботинки коснулись земли, звякнули кольца на подпруге. Шаг, другой. Питер переступал с ноги на ногу. Сдавленные рыдания Каролины разорвали затянувшуюся тишину.
Раздался еле слышный, бесконечно усталый голос, шепчущий какие–то слова успокоения. Голос, который Мия узнала бы из тысячи других. Голос, который до сих пор преследовал её по ночам, во снах.
«Я никуда не денусь, пока ты не будешь в безопасности... Обещаю...»
Мия моргнула, чувствуя, как непрошеная слеза скатилась по щеке. Она рассеянно смахнула её.
Заскрипели ступеньки крыльца, Мия наблюдала за тем, как Каролину передали на руки Питеру. Блондинка вцепилась в его куртку, почти утонув в широких, мужских объятиях. Её худенькие плечи вздрагивали. Питер крепче прижал её к себе, затем кивнул, настороженно смотря на путника, и увёл девушку в дом.
Мия, казалось, забыла, как дышать. Замерев, она смотрела, как мужчина, направляется к ней. Его одежда в дорожной пыли, он снимает шляпу, опуская её на перила веранды, его светлые волосы потемнели, но глаза по–прежнему светятся добротой и внутренней силой. Почти ничего не изменилось на его лице, лишь добавилось несколько тонких шрамов: один пересекал левую скулу, другой был виден над бровью.
Мия встала, не замечая ни книги, соскользнувшей с колен на пол, ни перевернувшегося бокала с чаем, что она нечаянно смахнула с подлокотника кресла.
Теперь между ними лишь несколько шагов, но и их они преодолели достаточно быстро.
Глубоко вздохнув, Мия посмотрела в лицо, черты которого не стёрли из её памяти, ни время, ни их короткое знакомство. Не удержавшись, она, словно заворожённая, протянула руку и почти коснулась его щеки, кончиками пальцев уже ощущая тепло, исходящее от кожи. Но отдёрнула руку, так и не решившись дотронуться.
Генри на секунду закрыл глаза, страдая почти физической болью от её близости, от желания притянуть её в свои объятия.
Их взгляды встретились, и ни одна сила в мире, не могла разорвать той, уже сложившейся между ними, связи, что с новой силой возрождалась в этот момент.
– Мисс Уилсон, – он слегка наклонил голову, как и положено истинному джентльмену с Юга.
– Майор Брайан.
Его глаза сверкнули, когда она обратилась к нему полным именем.
– Вы плачете, мисс Уилсон?
– Правда? – немного удивлённо девушка подняла свою ладонь, чтобы дотронуться до щеки, но он опередил её.
Загрубевшие от мозолей пальцы смахнули солёные дорожки. Они оба вздрогнули. Мия робко улыбнулась, купаясь в тепле его прикосновений.
Затем он наклонился, прижимаясь своей щекой к её щеке, глубоко вдыхая знакомый аромат её кожи – пряный, богатый, уникальный – он ни на секунду не забывал его.