Убийцы (СИ)

Упиваясь этой картиной, нарисованной возбужденным разумом, Тэрегэн не заметил, как схватил ууманку за бёдра, придавив к полу. Девушка морщилась и пыталась освободиться, но стальные лапы намертво сомкнулись, прижав её. Она чувствовала его эрекцию и понимала, что он вообще потерял контроль. Его длинный ребристый хвост обвился вокруг её шеи, а между ног образовалось бордовое пятно крови. Ей представлялось, что крови, с минуту на минуту будет ещё больше, когда он разорвёт её в клочья затуманенный похотью и ненавистью от грубого отказа. Но внезапно он резко отстранился и поднялся на ноги, оставив девушку лежать на полу, сотрясаясь от испуга. Он отпрянул осознав, что находится на волоске от убийства ууманки — единственной возможности осуществить свой план. Он не мог позволить себе самолично уничтожить шанс отомстить. И только эта мысль привела его в чувства. Кроме того, все его представления о том, как это могло бы быть, мало имели общего с реальностью. Тело ууманки в том состоянии которое есть, не выдержало бы размеров, силы и продолжительности спаривания. Её лоно просто бы разорвалось, а он бы не смог остановиться продолжая грубо и мучительно вдалбливаться в неё, медленно убивая.
Тара закрыла глаза и набрала в лёгкие воздух, пытаясь задержать дыхание, чтобы успокоить вырывающееся из груди сердце.
— Ты сделала свой выбор ууманка. Сегодня ты изменишься, мне надоело ждать, когда ты наконец образумишься! Меня не волнует, что ты будешь делать со своей кровью, тебе не удобно? Может больно, но мне всеравно, с этого момента ты лишь сосуд для моих детей, без шанса на улучшение своего положения. Только во время, когда дети будут в тебе, о тебе будут заботиться, а пока, ты пленница без права на просьбы — гневно произнёс он и вышел, закрыв за собой дверь.
  
Глава 36. Безысходность
 
— Отпусти меня мерзавец! — вопила ууманка, пытаясь ускользнуть от Фат’дэта, изрядно вымотанного разговором с Вождем. Разъяренным Вождем, что грозился убить его без раздумий, если тот совершит еще хотя бы один малейший промах.
Вероятно мнить из себя незаменимого генетика было весьма опрометчиво со стороны трехпалого аттури. Тэрегэн мог и сам все сделать, но у него были дела поважнее, только вот делиться со своим особоуполномоченным слугой и лучшим ученым среди сброда, коем он управлял, Вождь не желал. Его доверие утрачено и даже Боги не знают сможет ли Фат’дэт когда-нибудь его вернуть.
Он и сам уже себя ненавидел за столь необдуманный поступок. А чего он ожидал, умышленно не предупредив Тэрегэна о том, что у самки начался плодородный цикл? Ведь была же, хоть и небольшая, вероятность, что Вождь убьет её! Но трехпалый, в тайне надеялся на это ибо не хотел, чтобы ууманка и ее совместные с Вождем отпрыски заняли его место.
Противоречивые чувства разрывали трехпалого, не давая мыслить конкретно. Он хотел остаться для Тэрегэна своего рода «сыном», доверенным лицом, правой рукой, советником и другом. Но как только Вождь связался с Исхиром и на горизонте замаячила перспектива добыть чистейшие гены уумана, шанс создать идеальных потомков Вождя, все изменилось. С этих пор Фат’дэт стал все четче ощущать, что он не нужен Вождю в качестве друга и советника — он лишь слуга, выполняющий волю своего господина и все внимание и доверие будут обращены в сторону будущих потомков Тэрегэна, но никак не к Фат’дэту.
Но была у него ещё одна мысль. Трехпалый и сам понимал насколько она безумна, но ничего не мог с собой поделать. Он нуждался в дружбе, любви и понимании, отчаянно жаждал быть нужным хоть кому-нибудь! И, ведь, он может взять у ууманки составляющую РНК и создать необходимых гибридов с помощью своего собственного биологического материала — убрав ненужное и выцепив чистый ген анаптикса и уумана, примешав собственные данные.
Но в таком случае ему придется убраться с темного Атолла и найти себе и своему созданию убежище, иначе Вождь убьет их обоих. Эта запретная мысль не давала Фат’дэту сосредоточиться с самого момента появления ууманки. Её кровь и микроскопическая часть плоти хранятся среди склянок с различными веществами в его лаборатории, но модификация и вправду могла сделать ууманку и её биологию куда лучше, чем сейчас, а значит и для него это лучший вариант.
 
Проснувшиеся древние гены, что таились в этом хрупком тельце могли сильно усовершенствовать её, дать ему и всем остальным возможность излечиться, не полностью, но это уже шанс. Трехпалый, все равно, никогда не превратиться в крупного самца, не станет отцом. А так у него будет повод продолжать свое жалкое и, по сути, никого не волнующее существование, смысл которого в служении Вождю и науке.
Преисполнившись этой мыслью о новом смысле и надежде он бросился на ууманку, жалко визжащую, истекающую кровью, прилипшую к стене. Её яркие глаза наполняла злоба и отчаяние, ему даже показалось, что самка почти уже сдалась.
Но он ошибался. Тара хоть и была на грани от унижения, которое она испытывала и почти уже утраченной надежды на спасение, но она все же хотела вырваться. Когда её сжали лапы трехпалого, не давая двигать руками, она со всей, что была у неё, силы пнула его ногой. Сила удара, в таком положении не велика, но место — паховая область было чувствительным, что у человеческого мужчины, что у этих инопланетян.
Хищник ослабил тиски, его тело непроизвольно согнулось, а из-под маски вырвался громкий, хоть и не такой грозный, рык. Воспользовавшись этим моментом, девушка тут же выскочила в открытую дверь, прямо в зал. Но не успела она сообразить, где находится выход в коридор, как услышала шипение черных насекомообразных тварей, тех самых «псов» Тэрегэна.
— Черт! — выругалась она, пригнувшись, рассматривая их мерзкие, продолговатые головы и пасти, скалившиеся на неё.
— Фу, к стоматологу не думал сходить, ублюдок! — поморщилась она. Девушка кажется поняла, что в их обязанности входило только охранять её, но не жрать и не калечить. Воспользовавшись этой догадкой, Тара пнула близстоящую тварь, со всей силы.
Но все чего ей удалось добиться — это слегка отодвинуть бошку ксеноморфа. В остальном, обе твари оставались неподвижными, лишь скалились и истекали слизью, что потоками валила изо рта каждой из них.
— Они не дадут тебе сбежать ууманка, — проговорил оцифрованный голос позади, — Если ты еще можешь побороться со мной, то с ними тебе не совладать.
— Они меня не тронут! — самодовольно произнесла она в попытке еще раз ударить тварь, но та подняла свой сегментированный хвост и полоснула им Тару по плечу. Плечо заныло, а кожа треснула и хлынула алая кровь.
— Паскуда! — заорала она, прикладывая ладонь к свежей ране. Не сдержавшись Тара злобно оскалилась на тварь, копируя её ужасающую «улыбку».
— А ты с характером, ууманка, не зря понравилась Вождю, да так, что он решил оставить тебя в живых, — захлюпал, выражая насмешку Фат’дэт.
— Заткнись ты! — повернулась к нему Тара.
Она уже совсем не соображала, ей просто хотелось хоть на ком-нибудь отыграться. Но все были такими сильными и непобедимыми, что она уже и вовсе опустила руки вообразив себя немощной. Она всегда боролась с этим чувством — чувством беспомощности, беззащитности и безысходности. Она делала себя сильной, бесстрашной, опасной всю свою жизнь, после того злосчастного инцидента с Ирис. Она не хотела больше ощущать себя в опасности ни при каких обстоятельствах. Но жизнь упорно окунала её головой в условия, где девушка оказывалась беспомощной или обманутой.
На её прозрачной, бледной коже выступили сосуды и вздулись вены. Она плавно развернулась к насмехающемуся трехпалому уроду и кинулась на него громко крича при этом. Она навалилась на жилистое тело инопланетянина и колотила его, куда только можно было, избивала ногами и руками, с такой силой, которую он от нее даже не ожидал. Порой гнев делает из обычных людей яростных противников. Заломив его левую лапу, девушка со звериной свирепостью оскалилась и вцепилась зубами в один из его трех пальцев, пытаясь его откусить. Жесткая кожа никак не поддавалась, хоть и казалась ей на вид дряблой, ногами она придавливала его шею, пока зубы рвали кожу и соединительную ткань. Тара сама не понимала как, но ей удалось отделить палец от кисти, но за этим последовал удар. Его левая рука высвободилась и хорошенько долбанула девушку по голове.