Арестант пятой камеры
Все эти данные заставляют признать, что в городе существует тайная организация, ставящая своею целью освобождение одного из тягчайших преступников против трудящихся - Колчака и его сподвижников. Восстание его безусловно обречено на полный неуспех, тем не менее может повлечь за собою еще ряд невинных жертв и вызвать стихийный взрыв мести со стороны возмущенных масс, не пожелающих допустить повторение такой попытки.
Обязанный предупредить эти бесцельные жертвы и не допустить город до ужасов гражданской войны, а равно основываясь на данных следственного материала и постановлений Совета Народных Комиссаров Российской Социалистической Федеративной Республики, объявившего Колчака и его правительство вне закона, Иркутский военно-революционный комитет постановил:
1) бывшего верховного правителя адмирала Колчака и
2) бывшего председателя совета министров Пепеляева расстрелять.
Лучше казнить двух преступников, давно достойных смерти, чем сотни невинных жертв.
Председатель Иркутского
военно-революционного комитета
Ширямов.
Члены: А. Сноскарев, М. Левенсон.
Управляющий делами Н. Оборин,
СВИДЕТЕЛЬСТВА И КОММЕНТАРИИ
ПРЕДСЕДАТЕЛЯ ИРКУТСКОГО
ВОЕННО-РЕВОЛЮЦИОННОГО КОМИТЕТА А. ШИРЯМОВА,
ВОЕННОГО КОМЕНДАНТА ИРКУТСКА И. БУРСАКА,
ПРЕДСЕДАТЕЛЯ ЧРЕЗВЫЧАЙНОЙ
СЛЕДСТВЕННОЙ КОМИССИИ
С. ЧУДНОВСКОГО note 40
А. Ширямов. Колчак содержался под особо надежной охраной в иркутской тюрьме. Ежедневно один из членов ревкома проверял порядок его содержания. Особых стеснений в его личном обиходе ему не было сделано, он много гулял, ему доставлялись газеты, книги. Вместе с ним была арестована и помещена в тюрьму по ее личной просьбе гражданская жена Колчака княгиня Тимирева. Им разрешали видеться. Образованная еще Политцент-ром следственная комиссия вела допрос Колчака. В первые дни приготовления к обороне города предложений о расстреле Колчака не возникало, но после неудачного боя с каппелевцами под Зимой и совместного с ними нападения на наши части чехов в городе стало накапливаться тревожное настроение.
В ревком было доставлено несколько прокламаций из разбросанных по городу, в которых население призывалось к выступлению против Советской власти, за освобождение Колчака… Полной уверенности в том, что в момент боя под городом в нем не возникнет попытки контрреволюционного восстания, не было. Город был полон бежавшей сюда буржуазией, массой белого чиновничества, офицеров и так далее. При обысках часто обнаруживалось оружие.
И. Бурсак. Осевшие в Иркутске белогвардейцы предприняли попытку, правда неудачную, освободить Колчака.
3 февраля Чрезвычайная следственная комиссия представила ревкому список на восемнадцать человек из числа содержавшихся в тюрьме. В этом списке значились: А. Колчак, председатель «совета министров» колчаковского правительства В. Пепеляев и другие наиболее отличившиеся в зверствах против рабочих и крестьян главари белогвардейщины. На заседании февраля Чудновский и я, учитывая, что генерал Войцеховский отказался сложить оружие и требует выдачи Колчака и его окружения, а также то, что, по данным, имеющимся в Чрезвычайной следственной комиссии и следственном отделе управления коменданта города, в Иркутске действует белогвардейская организация, ставящая целью освободить Колчака и его помощников, настаивали на расстреле всех 18 человек.
А. Ширямов. Рассмотрев этот список, ревком выделил из него только двух человек - Колчака и председателя «совета министров» Пепеляева, в отношении которых утвердил представление комиссии. Такое же решение принял и комитет партии. Однако приведение в исполнение приговора было поставлено в зависимость от переговоров с председателем Реввоенсовета Пятой армии И.Н. Смирновым. Передовые части Пятой армии в это время находились еще довольно далеко от Иркутска, но, по условию с чехами, ревком имел возможность сноситься по телеграфу со своей делегацией, которая тогда находилась в расположении Пятой армии.
Эти переговоры вел я. Вызвав одного из членов делегации, Сурноза, я передал ему для выяснения со Смирновым ряд вопросов, касающихся Колчака, и через день получил ответ, что, если по создавшейся обстановке местные организации констатируют возможность попытки к освобождению Колчака, они могут утвердить приговор под своей ответственностью.
И. Бурсак. Вечером 6 февраля я был вызван в ревком, там уже находился предгубчека Чудновский. Ширямов вручил нам постановление о расстреле Колчака и Пепеляева. Мы вышли и договорились с Чудновским, что я подготовлю специальную команду из коммунистов. Коменданта тюрьмы предупредил о предстоящем расстреле и приказал ему не отлучаться, а весь караул держать в боевой готовности. Во втором часу ночи я с командой прибыл в тюрьму. Через некоторое время туда подъехал и Чудновский.
Мы вошли в камеру к Колчаку и застали его одетым - в шубе и шапке. Было такое впечатление, что он чего-то ожидал. Чудновский зачитал ему постановление ревкома. Колчак воскликнул:
- Как! Без суда? Чудновский ответил:
- Да, адмирал, так же как вы и ваши подручные расстреливали тысячи наших товарищей.
Поднявшись на второй этаж, мы вошли в камеру к Пепеляеву. Этот тоже был одет. Когда Чудновский зачитал ему постановление ревкома, Пепеляев упал на колени и, валяясь в ногах, умолял, чтобы его не расстреливали. Он уверял, что вместе со своим братом генералом Пепеляевым давно решил восстать против Колчака и перейти на сторону Красной Армии. Я приказал ему встать и сказал:
- Умереть достойно не можете…
Снова спустились в камеру Колчака, забрали его и пошли в контору. Формальности закончены.
К четырем часам утра мы прибыли на берег реки Ушаковки, притока Ангары. Колчак все время вел себя спокойно, а Пепеляев - эта огромная туша - как в лихорадке.
С. Чудновский. Мороз тридцать два - тридцать пять градусов. Ночь светлая. Тишина мертвая. Только изредка со стороны Иннокентьевской раздаются отзвуки отдельных орудийных и ружейных выстрелов. Разделенный на две части конвой образует круги, в середине которых находятся: впереди Колчак, а сзади Пепеляев, нарушающий тишину молитвами… Выстрелы со стороны Иннокентьевской слышатся все яснее, все ближе. Порой кажется, что перестрелка происходит совсем недалеко… На небе полная луна, светло как днем. Мы стоим у высокой горы, к подножию которой примостился небольшой холм. На этот холм поставлены Колчак и Пепеляев. Колчак - высокий, худощавый, типа англичанина, его голова немного опущена. Пепеляев же небольшого роста, толстый, голова втянута как-то в плечи, лицо бледное, глаза почти закрыты: мертвец да и только.
И. Бурсак. На мое предложение завязать глаза Колчак отвечает отказом. Взвод построен, винтовки наперевес. Чудновский шепотом говорит мне:
- Пора.
Я даю команду:
- Взвод, по врагам революции - пли!
Оба падают. Кладем трупы на сани-розвальни, подвозим к реке и спускаем в прорубь…
Возвращаемся в тюрьму… На обороте подлинника постановления ревкома о расстреле Колчака и Пепеляева пищу от руки чернилами:
«Постановление Военно-революционного комитета от 6 февраля 1920 года за № 27 приведено в исполнение 7 февраля в 5 часов утра в присутствии председателя Чрезвычайной следственной комиссии, коменданта города Иркутска и коменданта иркутской губернской тюрьмы, что и свидетельствуется нижеподписавшимися:
Председатель
Чрезвычайной следственной комиссии
С. Чудновский
Комендант города Иркутска
И. Бурсак ».
История - разноцветная книга. В ней есть черные, белые, красные, золотые и позолоченные страницы. Нет только голубых.
Некоторые из страниц засыпаны пылью пройденных дорог, прахом погибших, замараны кровью или сладким сиропом. Другие вырваны, забыты или написаны впопыхах таким неразборчивым почерком, что каждый их читает по-своему, мешают и кляксы. Иногда они результат небрежности, чаще - залпов, взрывов бомб, гранат и пулеметных очередей. Когда падают убитые, не удерживаются на кончике пера и чернила. В истории много клякс…