Пятнадцать ножевых (СИ)
— Как все прошло?
Лакоба курил на балконе, куда меня провели сразу после операции.
— Удачно. Зашил, антибиотики уколол. Дренаж на всякий случай оставил, неглубокий порез... А где его так? — тут же спохватился. — Да, мне наверное, не надо этого знать.
— Это точно! — бандит затушил сигарету в банке из под кофе, сплюнул вниз — Что там у тебя? Расписка?
— Да. Карточный долг.
Я показал бумагу, объяснил про Баринова, который натравливает на меня должников. Про отравление говорить не стал, и так тайный зам Лакобы уже нетерпеливо посматривал на наручные часы. Кстати, почти такой же «ориент», как у меня в чемодане лежит. Да и не их это дело.
— Решим твою проблему. Об этом Барине можешь забыть.
— В каком смысле забыть?
— Да не бойся ты. Встретятся с ним мои люди, объяснят что к чему. Он в общак заносил с игр? Нет! Косяк. Не до тебя ему будет. Этих осетин тоже прижмем. Небось, сдриснут в свои аулы, но и там найдем, если надо, со старейшинами решим.
— Ну раз так...
— Триста, — Лакоба достал из внутреннего кармана пиджака пачку сиреневых четвертаков.
— Пятьсот, — твердо произнес я. — Вашего товарища полчаса шил.
— Ладно, пятьсот, — махнул рукой бандит, отсчитал мне купюры.
Вместо прощания я услышал «Надеюсь, ты понимаешь...». Кажется кто-то «Крестного отца» пересмотрел лишку. Или эта показуха у них в крови? На фига мне звенеть о деле, в котором при должной фантазии следака мне немалый срок светит? Тут тебе и незаконное занятие медицинской деятельностью, и укрывательство преступника, и недонесение о правонарушении. Было бы желание, лет на пять спокойно можно отправиться куда Макар телят не гонял.
Правильно я сделал, что Барина этим ребятам сдал? Наверное, больше да. Сначала я загорелся, а потом подумал, что дело это не мое, а студента. А мне еще сюда лезть — только время напрасно терять. Ну, и раз парень гнилой, начнет кляузы писать, жизнь мне портить. Не моя это война.
***
Вот не хотелось никого видеть сегодня. Как-то эти приключения вымотали меня слегка. Думал — сейчас приду, заварю большую кружку чая, и сяду слушать что-нибудь хорошее. Я даже пытался выбрать между «Hunky Dory» и «Songs of Love and Hate», но потом мой выбор склонился к «Red». Наверное, вакханалия из песни «Starless» подойдет идеально. Хаос и умиротворение. Я бы и все послушал, но запас батареек подходил к концу. Но, как говорится, если хочешь насмешить бога, расскажи ему о своих планах. А мадемуазель Шишкина была фактором сильно непредвиденным. Не ждали. Нет, это не название картины кисти Репина, а состояние у меня такое.
Лиза, наверное, выиграла битву у приподъездных старушек. Скамейка была в ее монопольном владении.
— Привет, — поздоровался я.
Наверное, вышло не очень радостно. По крайней мере, особо Шишкину не воодушевило. Она подошла ко мне и, уперев руки в бока, заявила:
— Я тебя, между прочим, жду здесь больше часа.
— Мы договаривались? — удивился я.
— Нет, но я же приехала!
Охренеть. Типичный образец женской логики.
— Если так, то какие претензии?
— Чем это от тебя пахнет? — вдруг переключилась Лиза, принюхиваясь к моей рубашке. — Кровью? Что случилось?
— Не рановато ли для допросов? — спросил я. — Ты мне кто? Мама? Жена? Ты даже не невеста, настолько я понял после разговора с твоими родителями.
— Опять ты про это! — Лиза всплеснула руками. — Я же сказала. Я все решу! — она поежилась после порыва ветра, подло налетевшего из-за угла. — Может мы зайдем в квартиру? На улице так-то прохладно
Действительно, холодный сентябрь набирал обороты, к пронизывающему ветру временами присоединялся мелкий дождь. Пора было утепляться.
Мы поднялись в квартиру, я сразу полез в душ отмываться после истории с бандитами Лакобы. Ждал ли я, что ко мне присоединится Лиза? Да. Но она не пришла. Увы мне, увы. Зато девушка занялась ужином. И надо сказать у нее получилось. Лиза пожарила стейк с картошкой, настрогала овощной салат. На столе в кухне стояла импортная бутылка Мартини. Прямо точно такую я обещал той следачке, что мучила меня в больнице.
— Откуда такое богатство? — я посмотрел на этикетку. Бутылка, судя по пакету, была из дьютика Франкфурта. Да уж, из всего ужина мои только картошка и хлеб с луком.
— Украла из бара папы — покраснела девушка — Он был на очередном съезде, привез разного импортного алкоголя на пробу. И на подарки.
Ясно. Шишкин-старший у нас, значит, выездной. Причем в капиталистические страны. А это как известно, отдельная каста в советском обществе.
— А папа нам ата-та не сделает? — я открыл яблочный сок, что тоже стоял на столе, разлил пополам с Мартини
— Он добрый. Даже на твой счет поругался с мамой. Считает тебя очень перспективным!
— Даже так? М... как вкусно — я попробовал стейк из хрюшки, он был замечательный. Нежный, умеренно прожаренный. Все как я люблю. Неужели Лиза так быстро изучила вкусы Панова?
Мы выпили за любовь, набросились на ужин. Не очень мне нравится вермут, но кислинка отечественного яблочного компонента слегка приглушила приторноватую сладость. Попутно девушка аккуратно пыталась выведать у меня все подноготную со скорой, а заодно узнала и про Морозова. Гормоны, чтоб их. Надо было сначала в койку, а потом беседы вести. У меня категорически не получалось держать рот на замке, хотя я понимал, что болтаю лишнего. Особенно, про Томилину и Хеликобактер пилори. Если с первой темой я смог соскочить, рассказывая под охи и ахи всякие страшные байки. То на второй — Шишкина вцепилась как клещ. Она, как и любой студент, добравшийся до пятого курса, знала назубок все теории возникновения язвенной болезни. И спиралевидных бактерий там не было. Все болезни от нервов, и только сифилис от удовольствия — вот и вся научная доктрина.
— Бактерия старая, ее обнаружили еще в прошлом веке, — просвещал я Лизу. — Но есть одна засада. Никто до сих пор не смог выделить культуру, чтобы изучить ее.
Ничего нового, человеческий кишечник — неизведанный край для микробиолога. Там до сих пор еще сотни три видов некласифицированных бактерий. По той же причине — никто не в состоянии выделить. В принципе, рассказывать о самой хеликобактер можно без боязни, рядовое исследование.
— Я слышала, что много экспериментов делается на приматах в сухумском заказнике
Я посмотрел на Шишкину. От мартини она раскраснелась, расстегнула пуговку на блузке. Которая и так почти «взрывалась» от обширной груди. А ведь Лиза через папу вполне мне может сделать квоту в абхазском обезьяньем питомнике. Да, первый опыт, как это сделал Маршалл, следуя старинным традициям медицинской науки, придется на себе. А потом? Надо набирать статистику, доказательную базу. А если на первых порах теория не найдет массовых сторонников? Ведь сколько народу с этого себе карьеру сделало — не счесть.
— Да, питомник — это отличная идея, — согласился я. — Конечно, если мы сможем с Морозовым подобрать питательные среды. И все-таки вырастить колонию бактерий.
— Как тебе вообще в голову пришла эта идея? — удивилась Лиза. — Кислая среда желудка убивает всю микрофлору.
— Всю, да не всю. Хеликобактер за миллионы лет эволюции адаптировалась для такой жизни. Мне надо было реферат написать по работе ЖКТ — соврал я — прочитал статью Морозова и мне пришли в голову пара идей, как это все можно организовать.
— Если язва вызывается бактерий и ты сможешь это доказать... — девушка задумалась, принялась крутить прядь волос — Это же меняет весь подход к лечению! Тут нужны не антациды, а какие-то новые антибиотики.
Ничего нового придумывать не надо было. В ход пойдет старый добрый висмут. От которого медицина уже успела отказаться. А еще можно предложить врачебному сообществу простой дыхательный тест определения Хеликобактер. Это же будет отличным выходом на крупные фармацевтические компании. Которые обеими руками ухватятся за такой замечательный бизнес. А заодно за его изобретателя.
Но ничего этого я говорить Шишкиной не стал. Подвинулся ближе к ней, положил руку на коленку. Подол платья пополз вверх, я поцеловал девушку в шею. Она вздрогнула, тяжело задышала.