Видение луны (СИ)

34
Старый гнев кипел в ее груди.
Использовать. Эма не могла выбросить слово из головы.
Он использовал ее.
Когда это началось? Когда он помогал ей выжить? Тот шприц с лекарством от боли? Сколько раз он мучил ее ради своего исследования?
Изобретение Сенмея помешало Назэ освободить ее из хватки теней? Или проклятие было неизбежным?
Слишком много вопросов. Голова болела, пока она расхаживала, ненавидя ощущение беспомощности. Духи, она не подозревала, что он пойдет на такое.
Тени лежали на веранде, пока она ходила. Она махнула рукой перед собой. Они пошевелились, ответили на зов. Она сжала кулак и прогнала их.
Она не хотела этого.
Монстр. Демон. Связанная со Смертью.
Кем она была?
И с творением Сенмея другие могли сблизиться с тенями, как она. Может, налетчики, которые напали на Аомори-то, были так же отравлены. Он говорил, что изучал других жертв до нее.
Она дала ему такой шанс, потому что выжила после атаки ши-но-кагэ? И если Ноэ уже знал все и обладал эликсиром…
Эма задрожала от этой мысли, скрестила руки и замерла у пруда с кои. Не она одна пострадала от открытий этой ночью. Для нее смерть всегда была ожидаемым исходом. Было даже логично, что она получила невозможный альянс с тенями смерти. Но Саитама столкнулся с большей болью: смертью связи.
Ее сердце сдавила вина. Ее присутствие дало Сенмею возможность все это сделать. Хоть он был поглощен исследованием задолго до ее прибытия, она позволила ему воплотить теории в жизнь.
Нет. Она не будет виновна в действиях Сенмея. Но если бы она поняла, что происходило, может, это не зашло бы так далеко.
Саитама тоже так думал? У него было право жалеть, что он помог ей. И после того, как они поклялись…
Эма пошла дальше, вошла в главный дом, ноги стучали по коридору. Его комната была недалеко, возле этого крыла. И когда она прибыла, шоджи были широко распахнуты.
Саитама сидел на коленях один в темной комнате. Лампы из коридора бросали немного света внутрь, но он не зажег свои.
Как давно он там сидел?
— Саитама?
Он не сразу ответил. Она ждала на пороге, не зная, в каком состоянии он был. Назэ кратко рассказал о допросе Сенмея, но исход был ясен. Он предал брата из-за Ноэ и Фракции, искренне верил, что спасет клан, придумав потустороннее оружие.
Он поднял голову, но не посмотрел прямо на нее.
— Заходи, Эма. Посиди со мной.
Его тон был сдавленным, без эмоций, отличался от властного тона, каким его голос был обычно. Это сильно отличалось от ночи, когда они сидели в его саду, так близко…
Она прошла внутрь, разглядывая его рассеянное выражение лица. Она хорошо знала этот далекий взгляд.
— Я зажгу жаровню, — сказала она. Он не ответил, и она отошла и опустилась на колени перед жаровней, разожгла огонек. Эма взглянула на Саитаму, его голова была подперта рукой. Тени плясали на стене за ним, но она не ощущала холод ши-но-кагэ. Может, пока что монстры их оставят.
Эма села рядом с ним. Возле него лежал мешочек. Она не заметила это ранее, во тьме. Когда она поймала взгляд Саитамы, что-то блестело в свете огня. Она не дала себе охнуть. Ее сердце сжалось с желанием избавить его от этой боли. Хотя как она из всех людей могла такое сделать?
Если он не хотел ее тут, пусть так и скажет. Может, ему хватит того, что она посидит рядом.
Сколько ночей она желала, чтобы появился человек, который поймет одиночество предательства?
Саитама задел мешочек пальцами, а потом передал его ей.
— Все там. Улики предательства Сенмея, — он издал невеселый смешок. — Он даже ничего не отрицал, представляешь? Ему будто было радостно рассказать мне, — он фыркнул и указал ей открыть мешочек.
Эма опустила мешочек на колени, ткань была чистой.
— Можно?
Он посмотрел ей в глаза и склонил голову.
— Я поклялся тебе. Зачем мне скрывать это? К тому же, это касается и тебя.
Она кивнула, глубоко вдохнула и открыла, нашла несколько свитков пергамента со сломанными печатями. Эма вытащила один. Письмо Сенмею, почерк был изящным. Подпись была одним символом амариллиса, цветка. Она взглянула на Саитаму и стала читать. Изящные слова, вежливые фразы и намеки для раздувания желания Сенмея без конкретных обещаний.
 
— Их там десятки. Он все это время переписывался с Илией.
— Амариллис. Это Илия?
— Она не отзывается на то имя, но да, так ее звали с рождения.
Эма стала читать с разрешения Саитамы. Ничего конкретного не было, но некоторые слова могли относиться к ши-но-кагэ и прогрессу Сенмея. Женщина умела писать, это точно. Любой, кто мог читать, понимал, что они заигрывали между собой или уже состояли в отношениях глубже дружбы.
Ноэ знал о переписке его жены с Сенмеем? Или он и направил ее продолжать?
И зачем спасать их и рисковать тем, что улики его предательства раньше времени станут известны? Он был так уверен в том, что Саитама верил в него, что не уничтожил письма?
Эма подозревала, что Сенмей, скорее всего, верил, что Илия любила его.
Когда она прочла все письма, она вернула мешочек Саитама, и тот отбросил его в сторону.
— Это все моя вина.
— Нет. Ты не можешь винить себя в его решениях.
— Я мог это увидеть. Остановить. Я видел это. Что-то. Но не думал…
— Как бы ты смог? И если идти по этому пути, я должна тоже принять часть вины. Узнать, что ши-но-кагэ существуют, уже было безумием. То, что он может превращать их сущность в нечто, что можно поглотить, кажется невозможным. Откуда ты мог знать, что он затеял на самом деле?
— Он — мой брат.
— Вы семья, но не одинаковые. Вы не разделяете одну и ту же ответственность.
— Эма, — он повернулся к ней. — Я большую часть этого года провел, поглощенный горем и жаждой мести. Я пошел бы за Ноэ и Варуама, если бы не Арина, Хаганэ и Сенмей. И они были правы. Тогда. Но я не мог забыть, не мог отпустить. Ноэ нужно было истребить не только за его участие в гибели моих родителей, но и за все жизни, которые он задел или уничтожил. Для меня важно было только отомстить за них.
— И ты имеешь право такое чувствовать, — духи знали, что многие люди хотели отомстить ей за жизни людей, которых она убила.
— Спасибо, Эма, — он взял ее за руку, погладил ладонь большим пальцем. — Сенмей никогда не понимал это. И я не мог понять, почему он не разделяет это чувство со мной. Порой мне казалось, что он был рад, что они умерли, — он покачал головой. — Может, ему всегда было на них плевать. И на всех нас. Но та ночь для меня изменила все, — он взглянул на их соединённые ладони. — А ты? Ты оставила жизнь, которую построила с Тайшо. Что-то изменилось, что заставило тебя сделать это?
Она сжала губы и кивнула.
— Я чуть не потеряла кое-кого важного для меня в миссии. Я выбрала спасти его жизнь, а не убить цель, и за это меня наказали. Хоть я сожалею о другом в той миссии, я бы не изменила свое решение, — она накрыла его ладонь своей, погладила пальцами его шрам и посмотрела ему в глаза. — Все изменилось для меня в ту ночь.
— Один миг может изменить все.
Она поежилась, склонилась ближе к его теплу. Он подвинул хватку, обвил пальцами ее запястье. Он поднес ее ладонь к своим губам и поцеловал, его теплое дыхание щекотало ее кожу. Она приблизилась, очарованная, жаркое предвкушение трепетало в теле. Темные глаза смотрели в ее глаза, он поцеловал снова, в этот раз внутреннюю сторону ее запястья. Она вздохнула. Он притянул ее к себе, прижал другую ладонь к ее щеке.
— Не фантазируй, Мацукара.
— Я? — она отодвинулась, фыркнув. — Это ты начал.
— Что же? — он прижал ладонь к ее щеке снова, погладил нежную кожу большим пальцем. Темные глаза глядели на нее, передавали то, на что намекало его тело. Ее тело гудело в ответ, желание было таким сильным, что ее сердце могло взорваться.
— Ты говорил о таком мгновении?
— Возможно. Но было и другое, — он склонил голову, губы замерли над ее губами. — Я хотел тебя, едва увидел в онсене. И я хочу тебя сейчас еще сильнее.