Видение луны (СИ)

Он моргнул, сосредоточился на задании. Руки дрожали, пока он развязывал ткань. Как он мог убивать и калечить без сомнений, но робеть, когда нужно раздеть женщину?
Не просто женщину. Воина, убийцу, как он. Они были в этом равными.
Только один слой, чтобы ее тело остыло.
Он вытащил ее руки из рукавов, опустил их на ее грудь. Он замер и пригляделся. Красные следы…
Порезы. Параллельные аккуратные линии.
Свежие.
Гнев опалил его грудь. Кто это сделал?
Благовония, ее потеря сознания, тревога во сне…
Он разобрался с Окуро и его подельниками, но кто-то все еще хотел ей зла. Но для чего были эти порезы? Они не просто так были выше ее локтя. Кто-то хотел не только пустить ей кровь, но и собрать ее кровь.
Она шумно дышала.
Лихорадка.
Он снял свой шарф, намочил его под дождем, сложил и опустил на ее лоб. Он смыл грязь с ее лица и ладоней, смотрел, как ее грудь вздымалась и опадала, пока она спала. Гроза снаружи усилилась. Лихорадка была под контролем, но его беспокоило то, что ее не удавалось разбудить.
Он мог…? Это сработало, когда он попытался забрать ее боль.
Их связь становилась сильнее с каждым днем. Ему стоило ей показать? Он подумывал отослать ее на гору Цу-рен. Мицуги обеспечит ее безопасность. Но Мацукара не станет слушать. Она глубоко погрязла в этом, и она знала это.
Он опустил ладонь на ее руку, другой коснулся ее щеки. Хоть ему было не по себе, он заставлял себя поддерживать контакт. Ледяная дрожь пробежала между ними, вызывая ощущение, которое ему было тяжело понять. А потом он увидел Ноэ глазами Эмы. Тот подошел к ней, заполнил поле зрения. Пронизывающий страх. Неоспоримый стыд. Грубые ладони…
Кошмар? Или что происходило?
— Назэ… — выдохнула она, в голосе были ужасные страдания, пронзившие его, вызвавшие желание защищать. Даже без сознания она ощущала его. Он выбрался из е эмоций, миновал поверхность и опустился глубже, искал источник холода. Он вскоре выманил это из нее, забрал в себя. Он не мог забрать все, но хотя бы ослабил страдания.
Закончив, он прервал физический контакт и отвернулся. Они не сразу восстановятся.
Когда гром замедлился, и дождь стал мелким, Акито вышел в коридор. Она будет пока что в безопасности, и он уйдет ненадолго.
Он вернулся к ее комнате, дверь в сад еще была открыта. Благовония догорали, но еще не погасли. Он прошел внутрь, миновал смятые одеяла ее футона, сжал кончик палочки, чтобы потушить ее.
Запах Илии.
Кто дал это Мацукаре? Не Саитама. Командир убрал все от Илии из поместья, а вещей было не так и много.
Акито прошел по периметру комнаты, вернулся к ее футону.
Вот. Он отодвинул одеяло. Точка, будто капля чернил, на татами. Он коснулся и ощутил холод, сущность ши-но-кагэ.
Сенмей.
Та точка не была доказательством, и было бы сложно уговорить Саитаму. Без допроса его брата, а Саитама медлил с этим. Может, уже слишком долго медлил.
Он вернулся в свою комнату, проверил Мацукару, сев рядом с ней. Она шевелилась и порой постанывала, но спала всю ночь.
Одержимость Сенмея ши-но-кагэ беспокоила его с самого начала, но он сомневался, что его исследования подберутся так близко к теням. Те образцы с жертв. Кровь Мацукары, отмеченной ши-но-кагэ. Сенмей мог знать связь? Или он преследовал невозможную теорию?
Но налетчики Фракции, сопровождающие ши-но-кагэ, были тронуты тенью.
Он уже не мог скрывать свой позор. Раскрытие поступков Сенмея означало раскрытие его поступков. Саитама после клятвы мог не простить его так просто.
Акито сторожил Эму, близился рассвет. Без дождя и грома только его имя на ее губах отвлекало его от беспокойных мыслей.
30
Ее голова гудела.
Эма со стоном повернулась на бок, прижала ладони к вискам. Мягкое одеяло укрывало ее ноги, теплое и приятное. Запах дыма. Не приторной ванили или горечи земли и травы. Она сглотнула, во рту пересохло. Эма заставила тяжелые веки подняться.
— Мацукара.
Она протерла глаза, увидела Назэ на коленях возле ее футона. Синяки появились под его глазами. Она приподнялась на локтях, кривясь, боль в голове усилилась.
 
— Который час?
— Около часа до рассвета.
— Холодно, — пробормотала она, тело сотрясала дрожь. Ее мутило. Она пошатнулась и закрыла рот рукой. Но тошнота победила. Назэ был рядом с ней, убрал ее волосы одной рукой, протянул другой чашу. Она охнула, когда смогла снова дышать. Ее желудок сжался, она застонала от пустоты. Закрыв глаза, она не могла даже стыдиться, что он видел ее такой, настолько ей было плохо.
Он опустил ее и накрыл одеялом.
— Поспи еще немного.
Словно ее нужно было уговаривать.
Назэ отодвинулся и сел у двери. Он прислонился головой к стене и прикрыл глаза. Эма выше подтянула одеяло, смотрела на него, погружаясь в его запах. Она ощущала, как биение его сердца замедляется до ровного ритма, но его дыхание было неровным, он не спал. Духи, это было бы странно, но ощущалось почти нормально.
Она явно уснула, но не видела сновидений, потому что, когда открыла глаза, тусклый свет проникал сквозь шоджи, озаряя его отдыхающее тело.
Эма дважды оказалась в его комнате, заняла его футон. Для Назэ эти поступки были значимыми. Она еще не встречала никого такого замкнутого, не желающего никого впускать. Но, когда он взял ее за руку в убежище, поток эмоций обрушился на нее. Он хотел, чтобы она знала, хотел показать ей то, что не был готов объяснить.
Он впустил ее, хотя бы немного.
Она невольно улыбнулась.
Назэ в этот миг открыл глаза.
— Что такое?
— Ничего. Я просто… ты не спал всю ночь?
— Не нужно переживать.
Как всегда.
— Ты вообще спишь, Назэ?
Он нахмурился.
— Конечно.
— Ах. Когда?
Он прищурился.
— Твоя привычка снова проступает.
— О? Какая? Задавать тебе вопросы? — она рассмеялась, его глаза расширились. — Может, мне нравится задавать тебе вопросы. Это проблема?
Она улыбнулась, он нахмурился сильнее. Было весело тыкать в спящего медведя. Может, однажды она вызовет его улыбку.
— Похоже, тебе уже лучше. Я сделаю чай.
Он встал, взял чайник и ушел на несколько минут. Эма осторожно села, обрадовалась, когда ее не стошнило. Даже гул в голове утих.
Духи, что случилось? Она помнила сладкий запах, странные голоса, жуткую боль… Но все было спутанным.
Кроме Назэ.
Его успокаивающее присутствие было выжжено на ее сердце и разуме.
Когда он вернулся, он развел небольшой огонек в жаровне и поставил на него чайник. Было приятно смотреть, как он готовил чай, простые действия, на которых она могла сосредоточиться. Даже ту движения Назэ были плавными, проявлялись тренировки и контроль тела.
Молчание между ними углубилось. Не удивительно. Он не любил болтать. Но вес того молчания давил на ее плечи, вчерашние события все сильнее проявлялись в ее голове.
Он протянул ей чашку горячего чая. Их пальцы соприкоснулись, и немного знакомого покалывания пробежало между ними. Напиток сразу согрел ее, пробудил ее чувства, прогнал ужас ночи.
— Кто знал? — она улыбнулась в чашку. — Акито Назэ, опасный убийца, чудесно заваривает чай, — кто угодно мог заварить чай, но выдержанное равновесие вкуса и температуры было признаком мастера.
— Это не так сложно, — он отвел взгляд, щеки чуть порозовели. Или дело было в свете дня, озаряющем комнату. — Расскажи, что ты помнишь о вчера.
Она рассказала ему о коротком визите Сенмея перед тем, как ей стало плохо. Он сел у ее футона, склонил голову, смотрел на нее, пока она говорила.
— И благовония были, как он сказал, от Арины. Он настаивал их попробовать, — Эма закрыла глаза, боролась с туманом тревожных снов, искала в нем реальность. — Тот запах. Я его уже ощущала, когда Ноэ приехал к Тайшо.
— Ноэ, — его голос был сухим, лишённым эмоций, хотя костяшки почти побелели от того, как он сжимал чашку. — Этот запах предпочитала Илия. Думаю, ты уже о ней знаешь.