Мой личный враг (СИ)

— Кость, я закрою, — говорит Благов.
— Я тоже ухожу, — делаю попытку встать с места, но цепкие пальцы хватают меня за локоть.
— А ты останешься, — бесцеремонно заявляет он.
Я, конечно, могу устроить сцену. И в первую секунду именно так и собираюсь поступить. Но потом соображаю, что первая неудача вряд ли остановит Благова. Лучше уж выяснить все раз и навсегда и закончить эту историю, чем постоянно бегать от него.
Когда ребята скованно прощаются и уходят, оставив нас с Благовым наедине, я холодно бросаю:
— Можно побыстрее и покороче?
Вместо ответа он наклоняется ко мне. Штормовые синие глаза сверкают совсем близко, так что волна совершенно неуместного возбуждения охватывает все мое тело. Но Благов не унимается. Он протягивает руку и заправляет мне за ухо выбившуюся из моего хвоста прядь.
Я сглатываю и пытаюсь дышать. Сердце бухает в груди с такой бешеной частотой, что не хватило бы никакой шкалы Рихтера, чтобы ее измерить.
— Куда спешить. У нас куча времени впереди.
  
27
 
Ситуация, в которой я оказалась, похожа на дурную комедию. Еще недавно Благов рвался разговаривать, но уже десять минут молчит, с наслаждением попивая кофе и изучая меня, словно коллекционер редкую бабочку. Под его пристальным взглядом я чувствую себя неуютно. Мне хочется пригладить волосы, проверить, не осыпалась ли тушь, просто взглянуть в зеркало, чтобы убедиться, что я не выгляжу настолько ужасно, насколько себя чувствую. Но это было бы признанием собственной слабости, а я знаю, что сейчас мне как никогда важно оставаться сильной.
Поэтому я тоже молчу, угрюмо смотрю по сторонам и не притрагиваюсь к десерту и чаю, которые мой спутник заказал для меня. Последнее требует от меня особых усилий: миниатюрные тарталетки с ванильным кремом и ягодами выглядят ужасно аппетитно, но я для себя решила, что лучше умру, чем съем хоть что-то по его указке.
— Не будешь? — интересуется Благов.
Я поднимаю глаза и ловлю на себе насмешливый взгляд синих глаз. Выглядит он при этом так самоуверенно, словно обладает способностью читать мои мысли и наперед знает, что я откажусь.
Ненавижу.
Вместо ответа поджимаю губы и отворачиваюсь, успевая заметить коварную улыбку, которая расплывается на его красивом лице. В следующую секунду Благов отставляет в сторону недопитую чашку кофе, тянется через стол к моей тарелке и длинными пальцами с аккуратным маникюром хватает одно из пирожных.
Я обещала себе, что смотреть на него не буду из принципа, но почему-то не могу оторвать глаз от чувственного рта с белоснежными зубами, которые с нескрываемым удовольствием безжалостно перемалывают мою тарталетку.
Мне приходится громко сглотнуть, потому что во рту у меня резко усиливается слюноотделение. Я хочу почувствовать на языке нежную сладость крема и свежесть ягод, а еще у Благова самый красивый рот, который я когда-либо видела. И то, как хищно он облизывает свои губы, вызывает неконтролируемый прилив крови к моим щекам.
— Очень вкусно, — с откровенным удовольствием комментирует он и вновь тянется к моей тарелке.
На этот раз я действую инстинктивно: резко поднимаю руку и звонко бью ладонью по его пальцам. Когда понимаю, что выдала себя, хочу провалиться сквозь деревянный пол кофейни. Благов словно только этого и добивается — довольно усмехается, непринужденно откидываясь на спинку кресла, и смотрит как я беру тарталетку и быстро запихиваю себе в рот.
Ощущения фантастические. Мне настолько вкусно, что я даже глаза прикрываю, едва успевая сдержать готовый сорваться с губ стон наслаждения. Не знаю в чем дело, в мастерстве кондитера или может быть в том, как хищно Благов пялится на мой рот, но мне кажется, я в жизни не ела ничего лучше. Даже жаль, что пирожных было всего два и одно из них досталось человеку, который его очевидно не заслужил.
Сосредоточившись на собственном гастрономическом удовольствии, я запоздало замечаю, что Благов вновь тянется через стол. Моя тарелка пуста, и я понятия не имею, что он хочет на этот раз.
 
Ответ на мой так и не высказанный вопрос застает меня врасплох: кончик указательного пальца касается уголка моих губ, а непроницаемые синие глаза удерживают мой взгляд, так что в глубине чуть расширившихся зрачков я вижу свое собственное отражение — две крошечные испуганные Миры, которые не знают, как им реагировать на столь бесцеремонное вторжение.
— У тебя крем остался, — голос, который я слышу сквозь шум крови в ушах, звучит глухо и словно издалека.
В замешательстве я смотрю, как Благов возвращается в свое кресло и слизывает белый комочек со своего пальца. Как он умудряется сделать этот жест таким порочным я не представляю — лишь чувствую, как горячая лава медленно разливается внизу живота и мгновенно потеют ладони.
О, Господи.
Благов очевидно собирается свести меня с ума. Смотрит прямо и откровенно, так что под его пристальным взглядом мне становится трудно дышать, тонкие волоски на затылке становятся дыбом, а воздух вокруг нас сгущается как перед грозой.
— Ты, кажется, хотел поговорить, — выдавливаю из себя в отчаянной попытке остановить то, что происходит между нами.
— Не здесь же, — лениво отвечает он, демонстративно обводя взглядом полный зал кофейни.
Я все еще нахожусь под впечатлением от его чувственного магнетизма, но этот небрежный ответ меня бесит. Двадцать минут назад он настаивал, чтобы после ухода Лены и Кости мы остались здесь. Теперь заявляет, что разговаривать не собирается. Я что, похожа на куклу, которой он может вертеть по своему усмотрению?
— А зачем мы вообще здесь остались? — спрашиваю я даже не замечая, как в ожидании ответа мои ногти впиваются в ладони.
— Я кофе хотел, — насмешливо произносит он. — А ты пирожное.
— Ты издеваешься? — вскакиваю на ноги, не в силах поверить услышанному. — Я хотела побыстрее избавиться от твоего присутствия, а не принимать участие в вежливом чаепитии!
— Сядь, — бросает Благов, ничуть не задетый моей грубостью. — Я расплачусь, и мы уйдем.
— Не хочу, — теперь моя очередь демонстрировать характер. — Я передумала с тобой разговаривать. Мне неинтересно, что ты скажешь. И идти куда-либо с тобой у меня нет никакого желания.
Сделав это важное заявление, я задираю подбородок и небрежно сдергиваю пальто с вешалки. Бросив победный взгляд на притихшего Благова я отворачиваюсь и, гордо шагая к выходу, чувствую, что впервые за день могу собой гордиться.
Моя эйфория длится недолго. Не знаю, какими суперспособностями обладает этот человек, но едва я успеваю толкнуть массивную дубовую дверь, как он оказывается рядом. Больно хватает меня за запястье, сам расчищает для нас выход и тащит меня за собой.
— Совсем крыша поехала? — возмущенно бормочу я, едва поспевая за ним. — Немедленно отпусти меня или я…
На мои пустые угрозы Благов просто не обращает внимания. Его не волнуют ни люди, которые глазеют на нас, ни мой гнев — он прет как таран, а я не понимаю, почему покорно иду следом вместо того, чтобы звать людей на помощь.
Пока мой мозг лихорадочно ищет выход из сложившейся ситуации, мы останавливаемся возле спортивного внедорожника. Пищит брелок. Благов открывает пассажирскую дверь, видимо рассчитывая, что я безропотно сяду. Когда я этого не делаю, он бесцеремонно заталкивает меня внутрь и, тяжело дыша мне в лицо, предупреждает:
— Не испытывай мое терпение, Мирослава.
— А то что? — с бравадой, под которой я совсем не ощущаю уверенности, спрашиваю я.
Вместо ответа он с силой хлопает дверью, отрезая меня от окружающего мира.
Потрясенная поворотом, который приняли наши отношения, я растерянно смотрю на то, как он обходит машину и устраивается на водительском сидении и запоздало осознаю, что сдерживаю дыхание.
Мне нужно успокоиться, взять себя в руки и мыслить рационально. Благов не имеет никакого права так себя вести, и я не должна позволять ему подобные выходки. Все, что мне нужно — послать этого невозможно человека, выйти из машины и растворится в толпе.