Час цветения папоротников

 
 
Сколько сил потрачено на то,
 
Чтобы зачерпнуть ладонями
 
Отражение месяца в воде.
 
 
Подумалось ему чем-то, наподобие японской хокку. И, где же тут человек?.. На что я растрачиваю себя, теряя последние душевные силы? Прибыл реанимобиль с бригадой токсикологов и Сергей не дослушал всех пунктов условий Людмилы относительно возможного прощения врачей-убийц. Выходя, Сергей непроизвольно вытер у дверей ноги.
Формирование оплаты по сталинскому принципу: «Дадим медикам зарплату по минимуму, а в остальном, поможет народ», привело к поголовной карманно-конвертной оплате их труда. Низведенные до положения лакеев врачи, только и смотрят в руки своим пациентам, отсюда и все нарекания. У людей пропало доверие к врачам, поэтому такой популярностью пользуются руководства народных целителей, наподобие: «Сам себе врач».
Там есть рецепты на все случаи жизни: от сглаза, до рака. Заболела голова, это верный признак «зашлакованости» организма, надо прочистить его уриной. Не помогла уринотерапия, можно применить калотерапию — ставь компресс из собственного дерьма. Одно условие ‒ никакой химии, от нее весь вред, засоряет организм. Почему так популярны самоучители этих доморощенных знахарей? Ответ простой: все, что надо для лечения всегда под рукой, не надо покупать лекарств, они теперь не каждому по карману, а главное, не надо обращаться к лихоимцам-врачам.
Врач, вымогающий подачки от больного, такой же преступник, как и те, кто его на это толкает. На поборы и взяточничество медиков толкает государство, точнее, банда прорвавшихся к власти воров. Им так удобнее, преступником легче управлять. Но, как быть честными врачами, которые не берут взяток? А никак. Их почти не осталось, последние скоро вымрут, как мамонты. Сергей машинально подумал, что за годы работы на скорой ему много раз в виде благодарности предлагали деньги. Но, как он в них ни нуждался, взять конверт с «благодарностью» не смог и вряд ли сможет. Неисправимый дефект воспитания.
Сергей знал, что он хороший врач, лучший на их подстанции, возможно, один из лучших врачей скорой помощи Киева. Но он уже не испытывал минут величайшего подъема, когда ему удавалось спасти человеческую жизнь и ему не верилось, что такие минуты будут ему доступны. Ушло то время, когда он жил и умирал вместе с каждым больным. Все вокруг изменилось, стал другим и он сам. Он в совершенстве владел врачебным делом, и сейчас у него случались проблески озарения, почти что волшебства и ему удавалось сделать больше, чем возможно, буквально с того света возвращая человеческие души. Но от сознания этого, его работа не доставляла ему, как прежде, упоительных мгновений счастья.
Заехать на подстанцию опять не удалось, поступил новый вызов. Сергей ехал по ночному Киеву и никак не мог сбросить с себя тягостное ощущение телесной и душевной нечистоты, которое он всегда испытывал после посещения грязных квартир. За окнами в желтом свете фонарей тоска кружилась в медленном вальсе с безнадегой.
Когда город засыпает, тротуары пустеют и то, что происходит на улицах, видится особенно четко. По пути всюду встречались пьяные компании молодежи, они шатаются от одной торговой точки к другой, не выпуская пластмассовые соски с пивом из рук. Им уже не надо ни любви, ни секса, только алкоголь и наркотики. «Наливайки» и ломбарды на каждом углу, работают всю ночь, как в какой-то банановой республике. Где они берут деньги на выпивку? Известно, где, грабят всех подряд. Никому до этого нет дела, главное, нажива. Тем, кто на этом наживается, выгодно, чтобы происходило всеобщее одичание, легко управлять потерявшими человеческий облик людьми.
 
 
Век наркотиков и СПИДа,
 
Шмали и колес.
 
Век войны, свободы, секса
 
И чрезмерных доз.
 
 
Завывало включенное в кабине радио FM. Как скучно стало жить, куда ни глянь, тоска. Да, жизнь грустная, зато зарплата смешная, вспомнились ему слова Шереметы. Утешает то, что и Леонардо да Винчи при дворе герцога Миланского (невежественной выскочки) платили меньше, чем придворному карлику.
 
Поступивший вызов был к Пинчуку Владимиру, двадцати шести лет. Он жил в новой, обставленной дорогой импортной мебелью квартире. Во всем был виден достаток и благополучие. На стенах висело множество мелких картин маслом. В основном это были пейзажи, тщательность исполнения в них преобладала над содержанием. Удивляла фотографическая скрупулезность прописанных деталей без малейших нарушений пропорций или смещения симметрии.
Пинчук оказался упитанным молодым человеком с обрюзгшим красным лицом и беспокойными толстыми пальцами. В мякоть одного из них, глубоко всосался массивный золотой перстень печатка с кудрявой монограммой. У него была неумеренно развита нижняя часть лица. Его округлый, блинчатый подбородок лежал на груди и дрожал, как желе. Вместе с ним тряслись и пухлые лоснящиеся щеки.
На большом, круто навороченном компьютером столе светился плоский монитор, на нем застыла таблица с длинными рядами цифр. На прикроватной тумбочке стоял раскрытый ноутбук, на его дисплее те же бесконечные ряды цифр. На столе и на полу валялись красно-коричневые обертки от «Сникерсов». Типичное проявление патологического голода. Люди, находящиеся в состоянии хронического стресса, таким образом «съедают» свои проблемы.
— Вечером появилась дрожание во всем теле, голова начала болеть и кружиться, а руки и ноги онемели, — вытирая испарину со лба, испугано рассказывал Пинчук.
Его мраморно-белые пальцы покрытые черными волосами постоянно находились в движении, отвлекая Сергея. С чего бы это? Раньше на такие пустяки он не обращал внимания.
— Я начал сильно потеть, и эта дрожь… Мне страшно, я боюсь умереть… Помогите мне, доктор, — жалобно попросил он, с надеждой поглядывая на Сергея напуганными заплывшими глазами.
Возле кровати стояла жена Пинчука, одетая в богатый атласный халат и будто его не было рядом, с огорчением рассказывала.
— Он последнее время много работает, ни на шаг не отходит от компьютера. Его хозяин, владелец фирмы, чтобы получить за срочность дополнительные деньги, берет заказы, которые надо было сделать «вчера на позавчера». Зато он хорошо платит, у нас все есть и все нам завидуют, все считают моего Вову успешным… ‒ она зябко запахнула халат. Ее короткие пальцы не гнулись от нанизанных золотых перстней.
Оказывается, трудяга и добытчик ‒ все в дом, а не компьютерный ботан, каким показался на первый взгляд. Сергей не стал ей говорить, что ее муж получает надбавку за срочность, расплачиваясь за нее своим здоровьем. При этом он забывает, что здоровья не купишь. Артериальное давление у Вовы было повышено, тоны сердца глухие. Налицо сосудистый криз, вызванный переутомлением. Но это так, предварительный диагноз, на сегодня, а окончательный, будет соответствовать емкому японскому слову «кароси», которое означает: «смерть от переутомления, связанного с работой».
На глазах меняется система ценностей и социальные стандарты. Чтобы считаться успешным, надо много работать, иногда недопустимо много. Вместо потогонной конвейерной системы сейчас появилась система выжимания мозгов. Успешный молодой человек не только допоздна сидит на работе, но работает и дома по ночам, по выходным и в праздники. Все необходимое всегда при нем: его профессиональные навыки и компьютер.
 
Напряженный ритм жизни становится для них привычным и происходит превращение нормального человека в трудоголика. Это ведет к одиночеству, как среди коллег, так и в семье, поскольку трудоголик теряет представление о том, что хорошо, что плохо, и становится черствым и безжалостным. Постоянные перегрузки и недосыпание вызывают хроническую усталость. Сергей не раз в таких случаях слышал, как вполне благополучные молодые люди говорили: «Если б вы знали, как я устал!» «Как я устал…» ‒ эти слова рефреном стали звучать и в разговорах с Алексеем.