На игле

— После этого ты положил труп в сундук, сверху набросал грязного белья из прачечной и вынес сундук в коридор. А потом пошел и дал сигнал пожарной тревоги, чтобы в убийстве обвинили жену Гаса и африканца.
— Они в душе хотели его убить, — сказал Мизинец. — Если б не эта случайность, они б его все равно убили. Из-за карты. Я сам слышал, как они между собой сговаривались его убить. Собственными ушами слышал, Богом клянусь.
— Из-за карты? Ты эту карту видел?
— Гас дал мне ее перед тем, как идти рыбу удить. «Там, — говорит, — показано, где в Африке сокровища зарыты». Слово с меня взял, что я никому не скажу.
Детективы молча переглянулись.
— А Джинни и африканец знали об этой карте? — спросил лейтенант.
— Наверно. Из-за этого и убить его хотели.
Лейтенант повернулся к Гробовщику:
— Ты этому веришь?
— Нет, конечно. Он это выдумал, чтобы себя оправдать.
— Давайте вернемся к угрям, — сказал детектив из ПБМ. — Скажи, Мизинец, где были угри, когда ты с ним разговаривал?
— На полу, возле сундука лежали. Он бросил их на пол, когда вошел.
— И что ж ты потом с этими угрями сделал?
— Что сделал? Я решил, что если они тут останутся, будет ясно, что он уже с рыбной ловли вернулся.
— Да, да. Но что ты с ними сделал?
— С угрями этими дохлыми? Выбросил я их.
— Куда?! Куда выбросил?!
— Куда? В мусоросжигатель, куда ж еще? Там было полно бумаги всякой, мусора. Я бросил туда угрей и сжег их.
Детектив из подразделения по борьбе с марихуаной буквально зашелся от смеха:
— Сжег! Три миллиона сжег! — Он закашлялся, из глаз у него лились слезы.
Мизинец непонимающе уставился на него.
— Это ж были дохлые угри, — плаксивым голосом проговорил он. — Таких и в пишу не употребишь.
Детективы захохотали так, будто в жизни не слышали ничего смешнее.
Мизинец, обидевшись, надул губы.
— А почему он отказывался взять тебя с собой в Африку, Мизинец? — полюбопытствовал Гробовщик. — Из-за того, что ты наркотики употребляешь?
— Нет, не в наркотиках дело. То, что я ширяюсь, его не волновало. Он говорил, что для Африки у меня слишком светлая кожа. «Африканцы, — говорит, — не любят, когда у цветных светлая кожа, и убьют тебя».
— Интересно, что на все это скажет суд? — сказал лейтенант уголовной полиции.
  
24
 
Гробовщик был признан невиновным.
По дороге домой из суда они с женой заехали в больницу к Могильщику, но повидать его не удалось. Он был уже вне опасности, но в это время отдыхал, и их к нему не пустили.
В дверях больницы они столкнулись с лейтенантом Андерсоном, который тоже приехал навестить Могильщика.
Они сообщили ему, что Могильщику лучше и что он спит, и все вместе зашли в маленький французский бар на Бродвее, во французском квартале.
Гробовщик, у которого поднялось давление, позволил себе две рюмки коньяка, и жена на этот раз ничего против не имела. Себе она заказала бокал «Дюбонне», а Андерсон, за компанию с Гробовщиком, выпил пару рюмок «Перно».
— Больше всего в этой истории меня огорчает отношение к таким полицейским, как мы с Могильщиком. Никто почему-то не верит, что основная наша цель — обеспечить безопасность жителям города. Другой вопрос, как мы добиваемся этой цели. Все почему-то считают, что нам доставляет удовольствие ругаться, стрелять, пускать в ход кулаки и дубинки.
Жена погладила Гробовщика по его большой, мозолистой руке:
— Пусть думают что хотят. Занимайся своим делом и не обращай внимания.
Андерсон решил переменить тему.
— Специальный уполномоченный наверняка примет во внимание, что ты помог распутать это дело, — сказал он с одобрительной улыбкой.
— Это все ерунда, — сказал Гробовщик. — Главное, что Могильщик остался жив.