От всего сердца (ЛП)

Чем более возбужденными были умболы, тем быстрее они разговаривали своими плавниками, а прохождение через портал, должно быть, привело умбол в замешательство сверх их возможностей. Это было все равно, что попасть на психоделическую демонстрацию джазовых рук, просмотренную с десятикратной скоростью. Блоки перевода, встроенные в базы, изо всех сил пытались преобразовать стремительный хаос цветов и движений в слова, выплевывая тарабарщину на свои экраны. Экран, принадлежащий шару в крайнем левом углу, затрещал и потемнел. Небольшое облачко дыма выскочило с его края.
Я подняла руку. Широкая полоса тщательно окрашенной ткани, разделенная пластиковыми шипами, раскрылась надо мной, удерживаемая усиками «Гертруды Хант». Я прошла через последовательность сворачиваний и щелканий, уверяя всех, что течения были спокойными и свободными от хищников. Нам придется полагаться на экраны связи для чего-то более сложного, но приветствие видов в их собственной манере, как правило, успокаивало их. Этот маленький жест, имел большое значение.
Умболы затрепетали, замедляясь до несколько более спокойного бешенства.
Я отвела их в их апартаменты, которые состояли из множества неглубоких бассейнов, соединенных с более просторной средой обитания. Они немедленно образовали стаю вокруг своего кандидата, впечатляющего оранжевого экземпляра, и перестали мельтешить плавниками.
Следующими были донкамины. Я собралась с духом.
Для визуально развитых видов, зрение имеет решающее значение. Мы оцениваем все на глаз, начиная с пригодности потенциального партнера и заканчивая здоровьем нашего потомства. Мы отмечаем тон кожи, состояние глаз, редкость или густоту волос просто для того, чтобы не пропустить, если кто-то смертельно болен, и вовремя избежать его. Мы бессознательно проводим миллионы оценок, изучая друг друга, наших питомцев и других животных, потому что страх перед бешеной собакой с пеной у рта спасет нам жизнь.
К сожалению, наше восприятие ошибочно. Нашим глазам трудно различать незначительные кожные заболевания, такие как стригущий лишай и чума. Каждый год десяткам людей кажется, что они видят монстра вместо паршивого койота. То, что для глаз непривычно, часто пугает нас, потому что, когда у нашего рудиментарного биологического мозга не было системы координат, он интерпретировал все как опасность, просто чтобы держать нас
в безопасности.
Донкамины отключили все существующие датчики визуальной сигнализации человека. Относительные новички на межзвездной сцене, они настойчиво пытались расшириться и отхватить свой собственный кусочек галактической недвижимости. Первые представители их вида посетили Землю примерно 200 лет назад. Городская легенда хранителей гласит, что первый хранитель, который открыл им дверь, бросил на них один взгляд и выпалил: «Не входить!»9 - так они и получили свое прозвище.
Портал закружился. Упорядоченная процессия из двадцати одного донкамина вошла в зал прибытия. Они были восьми футов ростом, безволосые, покрытые бледной перламутровой кожей, и безошибочно напоминали гуманоидов, хотя они даже не были млекопитающими. Их высокие, худые тела стояли вертикально на двух придатках, напоминавших ноги. Их плечи очень резко были опущены вниз, словно их ключицы были сломаны и просто болтались. У них были две верхние конечности, длинные и довольно похожие на руки, и две кисти с семью очень костлявыми длинными пальцами без ногтей. Их круглые головы сидели на, казалось бы, человеческих шеях.
Я взглянула на Шона. Он застыл, как статуя.
Начнем с того, что донкамины были скудно одеты. Их одежда состояла из отрезков прозрачной ткани, стратегически завязанных в каком-то странном месте, которое они считали эстетически привлекательным. Затем бросались в глаза соски. Они были розовыми, невероятно человеческими и располагались в два ряда, спускаясь по груди донкамина до того места, где должен был находиться человеческий пах. Технически это не были соски, но они определенно выглядели соответствующим образом.
 
Сами грудные клетки казались деформированными, будто кто-то взял раковину гигантского трилобита и засунул ее внутрь тела донкамина, так что очертания выступали под кожей. Затем взгляд обращался к их лицам. У них были большие глаза, которыми могла бы гордиться любая сипуха. Их носовые отверстия были защищены уменьшенной версией панциря трилобита, а рты были очень широкими и безгубыми. Эффект был одновременно отвратительным и ужасающим, и это было даже не самое худшее.
Я сделала шаг вперед.
- Приветствую вас, Дети Серебряной Звезды. «Гертруда Хант» приветствует вас.
Ведущий донкамин открыл рот, выставляя на обозрение ярко-красную влажную полость, усеянную коническими зубами. Выступы на его груди скользнули, удлиняясь, и его шея вытянулась вперед дугой, покрывая восемь футов между нами, пока мы не оказались глаза в глаза. Его совиные глаза, не мигая, смотрели на меня.
Вот, это была худшая часть.
- Приветствуем тебя, хранительница, - сказал донкамин. - Мы довольны.
Я повела их в их комнаты. Технически, это была очередь Шона, но застыл, как статуя, и я взяла инициативу на себя.
Каи были следующими. Низкорослые существа из мира с высокой гравитацией, они были покрыты естественной броней из костных пластин. У них было шесть конечностей и странные, змееподобные морды с тремя выступающими нижними клыками и красивыми розовыми глазами. Они были первыми из нелюдей, кто привел кандидата, похожего на человека, худощавого красивого мужчину с шелковистыми голубыми волосами, золотистой кожей и розовыми радужками. Очевидно, произошла какая-то генетическая манипуляция. Кандидата звали Прайсен, и он безупречно говорил на всех трех языках Доминиона.
Строго говоря, человекоподобный кандидат не требовался для отбора пары. Значение имела только потенциальная генетическая совместимость, а также экономические и дипломатические выгоды, которые принесет союз. Тем не менее, наличие кандидата, похожего на человека, определенно помогало, что умболам и донкаминам еще предстояло выяснить.
Каи были очень формальным видом. Они поинтересовались моим здоровьем, здоровьем Шона, здоровьем наших родителей, братьев и сестер и сообщили нам об их здоровье и медицинских проблемах их родственников. Шон едва успел расселить их по номерам и вовремя вернуться.
Следующими были душегубы.
Портал наполнился светом. Из него выскользнула масса темных древесных корней.
Я постучала метлой.
Перед порталом разверзлась зияющая дыра. Две толстые ветви гостиницы вырвались из потолка, схватили извивающийся корневой клубок и дернули его из кружащегося света вниз, в дыру. Ветви деревьев, стволы и листва провалились в дыру, и пол восстановился сам собой. Душегубы благополучно оказались в своей подземной яме.
Одинокая девушка вышла из портала. Она была статной и очень бледной, с длинными золотистыми волосами, которые локонами спадали на плечи, и большими фиалковыми глазами. Элегантное платье облегало ее фигуру, демонстрируя все стратегически нужные места.
Краем глаза я заметила, как Гастон поднял брови.
- Добро пожаловать, кандидатка Сибейт, - сказал Шон. - Ваша делегация уже находится в своих покоях. Я покажу вам вашу комнату.
Она мягко улыбнулась ему, и они вдвоем ушли, ее высокие каблуки мягко цокали по полу.
- Доверие - замечательная вещь, - сказал Тони, когда они оказались вне пределов слышимости.
Я кивнула.
- Верно. Поскольку она кандидат от душегубов, она, в конце концов, что-нибудь предпримет, а он сможет нейтрализовать ее быстрее, чем я.
Портал снова вспыхнул. Так скоро?
Свет закружился, и из него вышли два существа. Тот, что слева, был отрокаром, и к тому же знакомым. Высокий и худощавый, он держался с легкостью хищника на знакомой территории. Его кожа была темно-бронзовой, волосы темными, жесткими и короткими, и когда на них падал свет, они отливали ярко-красным. Он осмотрел зал острыми глазами, поразительно светло-зелеными на фоне его обожженной солнцем кожи.