"Фантастика 2023-121". Компиляция. Книги 1-25 (СИ)
Да меня вдруг донеслись частые глухие стуки и азартные взвизги. Мирон заметил, что я прислушиваюсь и коротко хохотнул:
– Дык то Петка моя забавляется. Идем, глянешь…
– Идем.
Мы зашли за дом, где я чуть ли не остолбенел, узрев очень занятную картинку. Вокруг мощного столба, на котором на шарнирах вертелись толстые перекладины, порхала… нет, это не то слово. Девушка, азартно лупившая столб деревянными парными мечами, явно не была похожа на бабочку. Довольно высокая, почти на голову выше своего папаши, коренастая и мощная телом, но удивительно ладно сложенная. Все на месте – оттопыренный ладный задок, обтянутый замшевыми лосинами, крепкие, но стройные ноги в высоких сапогах, перехваченных под коленом и на щиколотке ремешками, в разрезе меховой безрукавки колыхаются вполне впечатляющие…
– Какого приперлись? – низким грудным голосом поинтересовалась девушка, не переставая махать мечами.
– Дык, доча, охогонника пгивел… – пояснил Мирон, с гордостью смотря на дочь.
– А кто тебе сказал… – Пета с пронзительным визгом крутнула сальто и, рубанув мечом, напрочь сшибла одну из перекладин. – Уф… Да на кой он мне нужен, тятя?
– Ну-у… – Хафлинг шумно вздохнул. – Дык мое слово твегдое! Без охганы никуда не поедешь!
– Так тому и быть! – Девушка тряхнула копной медно-рыжих, мелко вьющихся волос и отбросила в сторону мечи. – Не поеду так не поеду!!! – При этих словах она упрямо надула пухленькие губки.
Надо сказать, гнома… тьфу ты, хафлингесса, оказалась довольно симпатичной девушкой. Округлое лицо, вздернутый аккуратный носик, четко очерченные губы; правда, это милое личико очень сильно портит налет надменности и своенравия, да и сварливость в изрядной мере присутствует. Очень хорошо сказал приснопамятный Эдельберт: «…жены народа хафлингов великия терзания мужам своим приносят, изрядными корыстью и своенравием гораздо превосходящие жен иных народов». И эта, похоже, исключением не является.
– Да я!.. – Мирон запыхтел как самовар и топнул сапожищем. – Да я… да ты… да как ты смеешь?!
– Вы правы, тятенька! – Своенравность на лице Петуньи внезапно сменилась полным послушанием. Образцово-показательным послушанием. – Как скажете, тятенька; слушаю и повинуюсь вашим мудрым речам… – Девушка стрельнула в меня заинтересованным взглядом, клюнула губками отца в лоб и мигом скрылась с глаз.
– Ух-х… ястги тя, бабы… – Хафлинг повернулся ко мне и немного виновато пояснил: – Ты это… не думай, она девка послушная, тока маленько того… бывает…
– Маленько?
– Маленько, маленько… – часто закивал меняла. – Как шелковая в догоге будет. Тому обет даст. Ну, все… все… в баньку пога…
Банились долго. Хочу отметить, что народ хафлингов толк в банных утехах знает. Однако конструкция бани оказалась совершенно иной, чем у ославов. Сухой пар, никаких веников, большой бассейн с ледяной водицей. Но жар в парилке оказался такой, что я стал опасаться за свои волосы. Однако Мирон любезно одолжил войлочный треух, так что обошлось. А в перерывах между заходами мы пробавлялись в предбаннике легонькими заедками и ледяной шипучей бражкой.
– Мирон… – Я допил чашу и поставил ее на стол. – А где девы-сегрианки?
– Хде-хде… – Хафлинг с треском разломал вяленую рыбину. – Там же, где и мы. Бабы отдельно пагятся, к мужикам им ходу нет. Это у вас, у ославов, сгаму газведено, а у нашего нагода мужская баня – хгам, куда иным, кгоме как мужескому полу, догоги нет. За общим столом познакомишься. Я их тоже ночевать оставил, дабы без пгомедления собигаться. Ну что, бгатия, еще заходец?
– Обожди, Мирон… – Сидор остановил брата. – Вот скажи мне, Горан, рогатыня твоя – чьей работы? Не Крона случайно?
– Его.
– Добрый кузнец! – с чувством воскликнул хафлинг. – Один на всех Островах может с нами сравниться. Одобряю твой выбор. Однако могу еще кое-чего предложить, не хуже, а пожалуй, и получше. Клевец тебе надоть? Клянусь бородой Фофана Трехпалого, лучшего ты не видел! И за сущую безделицу, пять гривен. Ты же ценитель, по мечу видно; бери, не прогадаешь. Приказать принести?
– После баньки! – сурово отрезал Мирон. – Неча банную забаву пгегывать. Айда…
М-да… пока хафлинги полностью соответствуют своему описанию. Однако, все равно довольно приятный народец. Но такое показное гостеприимство явно неспроста. Они вроде кого попало у себя не привечают. Ну да ладно, будем посмотреть: может, у Мирона действительно сроки поджимают, вот он и старается расположить меня к себе.
Напарились до полной невесомости тел, а потом перешли в дом, где уже накрыли столы. Оказалось, когда Мирон говорил про «сожрать по барану», он совсем не шутил – целиком запеченных ягнят на столе оказалось аж целых шесть. Да и кикимора с ними, с баранами теми, я во все глаза пялился на «оных дев-сегрианок». Ух, етить…
Мощные, широченные плечи – любому мужику под стать, мускулы под рубахами так и перекатываются. Кожа почти до черноты смуглая, черты лица грубоватые, резкие, с виска на щеку спускается замысловатая татуировка. Волосы черные, прямые, подбритые с висков и связаны в хвосты на затылках. Глаза миндалевидные с розоватой радужкой. Кого-то они мне напоминают? Что означает слово «орки»? Зубы! Точно, у них еще должны быть ярко выраженные клыки…
Одна из сегрианок увидела меня, приветственно осклабилась и пихнула локтем в бок свою подругу.
Нет, зубы нормальные, белые и ровные – значит, не орки. Но мощны телом… и даже вполне привлекательны, во всяком случае – не страшилища. Думаю, в этом мире найдутся дамочки и пострашнее. Да и вообще, о чем это я? Спать с ними я уж точно не собираюсь.
– Присаживайся Гоган. – Хафлинг подмигнул мне и показал на место между сегрианками. – Э-эх и пожгем, давай-давай…
– Подожди, Мирон. – Я посмотрел на менялу. – Сначала алтарь.
– Н-да… – осекся хафлинг и поманил за собой Пету. – Идем, доча, словечком пегемолвимся.
Из комнатушки, в которую удалились хафлинг с дочерью, донесся какой-то ропот – отчаянно протестовала Петунья, потом что-то грохнуло – очень похоже на звук бьющейся посуды, гневно забухтел Мирон, но через пару минут он уже выглянул и поманил меня пальцем. Сладил-таки…
Девушка, малиново-красная от гнева, сердито хмурясь, подошла к белоснежной каменной статуе, изображавшей коленопреклоненную перед большим цветком женщину, и, положа руку на сердце, тихо сказала:
– Клянусь душой в своей чистоте пред Властой Непорочной!
Через мгновение раздался тихий мелодичный звон, цветок на мгновение засветился неярким золотистым цветом и столь же быстро погас. Пета сердито хмыкнула и, не оглядываясь на нас, вышла из комнаты.
Итак… получается здесь все чисто. Судя по смыслу ритуала – девчонка непорочна как младенец. Тогда в чем подвох?
– Видал? – Мирон довольно ухмыльнулся. – Может, того-этого… офогмим договог пгямо сейчас?
– Завтра перед отбытием. – Я решил еще раз все хорошенько обдумать. Никогда не поздно отказаться.
– Етить твою напегекосяк! – громко выругался хафлинг, впрочем, довольно беззлобно. – Ну и хген с тобой. Завтга так завтга. Идем жгать…
– Идем…
Стол ломился от яств, я успел уже довольно сильно проголодаться, так что упрашивать меня не пришлось. Клятый хафлинг все-таки усадил меня между сегрианками. Сам, конечно, устроился во главе стола – а точнее, рядом со своей пышной и статной женой Франкой. Не знаю, как у остальных подгорников, но доступные мне для обозрения дамы сего народа оказались повыше ростом, чем их мужи. Впрочем, какая разница? Дамы у них на привилегированном положении, по шахтам не лазят, вот и удались ростом в силу исторических причин. А может, просто мужики-подгорники любят таких статных – что тоже вполне укладывается в рамки привычных мне сведений о народе гномов из моего мира. А вот своей привлекательностью хафлингессы меня скорее удивили. Вот и Франка – такая привлекательная женщина – свежая, румяная, пазухой полна, вся такая улыбчивая. Правда, опять же, видно, с норовом – Мирон рядом с ней себя ведет показательно примерно. И есть во Франке что-то напоминающее змею… да-да… такое расчетливое и хищное. И это при всей ее внешней привлекательности. Глаза! Да, холодные глаза. Вот чем она похожа на змею… Хотя… может, она просто стерва?