Розмари (СИ)

Подтянув один носок, который сполз, я на всякий случай поправила и второй. Не знаю, что за ноги у меня такие, но гольфы и носки постоянно скатываются, и я их поправляю столько, сколько себя помню. Выпрямившись, я отдернула края футболки и неожиданно встретилась взглядом с Лероем. Он, скрестив руки на своей широкой груди, прислонился спиной к защитному стеклу и внимательно наблюдал за мной. Сосредоточенный взгляд темных глаз будоражил меня, так же как и раньше. И я всё также отчаянно желала прочесть мысли этого ласкового убийцы. Внутренний голос упрямо твердил, что тот бездушный образ, который Лерой создал, лишь маска. Но правда ли это? Или мне, как и большинству других женщин, хотелось обманываться?
— Ты знаешь, что означает твое имя? — внезапно спросил меня Грейсон.
Такой вопрос вогнал меня в ступор. Все те привычные вещи, типа обычного разговора мне казались противоестественными в компании Дьявола. Поэтому любая общепринятая норма рядом с ним меня дико пугала.
— Нет, — честно ответила я.
— Оно значит «морская роса», — сухо объяснил Лерой.
— Очень красиво звучит, — я прикусила внутреннюю сторону щеки, но не для того, чтобы отрезвить свой рассудок болью, как я делала это раньше, а скорей из-за привычки.
Грейсон подошел ко мне и, взяв за подбородок, заглянул прямо в глаза. Всё мое существо потянулось к этому жестокому человеку, стоило ему лишь так открыто посмотреть на меня. Рациональная часть противилась тем темным чарам, которыми владел Лерой. Но я, с первых дней, словно настроенный радар на его мощную энергетику, не могла противиться. Ненависть, перетекала в болезненное чувство любви, любовь же эта перетекала обратно в ненависть и так по кругу.
— Мо-ты-лёк и Роз-ма-ри, — задумчиво произнес Грейсон два моих имени, две мои сути, а затем отпустил. — Пистолет тебя ждет, — уже прежним тоном капитана заявил он.
Колени вдруг отчего-то начали дрожать. Вернувшись к столу, я попыталась вспомнить, как нужно заряжать оружие. Лерой действовал на меня как алкоголь: кружил голову и смазывал границы реальности. Я тщетно пыталась справиться с проклятым пистолетом, вся собранность внезапно куда-то испарилась. Неожиданно горячие руки Грейсона опустились мне на талию. Он прижал меня к себе, и я ощутила его напряженный член, натягивающий ткань брюк. Внутри меня словно бы пробудился некий животный инстинкт, смешанный с похотью и неприкрытым желанием. Странно его было ощущать после такого затяжного молчания.
Я оставила в покое пистолет и сжала руки в кулаки. Пальцы Лероя пробрались ко мне под футболку, оглаживая изгибы моего тела. В голове пронеслась мысль, что он сейчас согнет меня пополам и оттрахает так как ему нравится — жестко и болезненно. Но Грейсон, повернув меня к себе лицом, взял за подмышки и усадил на стол с такой легкостью, будто я ничего не весила. Теперь наши глаза практически находились на одном уровне. Дыхание сбилось, атмосфера между нами начала медленно накаляться.
Мне казалось, что я уже освободилась от влияния Дьявола хотя бы процентов на сорок или пятьдесят, но нет. Та порочная часть моей души, которую Лерой вознес на свой алтарь, жаждала слиться со своим Хозяином. Было бы крайне тупо отрицать очевидный факт и перекладывать всю ответственность исключительно на Грейсона, мол, он брал меня силой. Мы оба были равноценны в своем притяжение друг к другу, в сексуальном зове, который манил нас, дурманил. Правильно ли это или нет? Да какая разница, учитывая то, в каких условиях я жила. Смысл слова «правильно» уже давно исказился и стал некой сугубо субъективной субстанцией.
Лерой долго смотрел на меня, в его темных глазах я видела свое отражение. Розмари с чувствами немного наивного, постоянно ищущего в кромешной тьме проблеск света, Мотылька. Такой, какой я бываю рядом с Дьяволом я ни с кем больше никогда не стану, не раскроюсь и даже в определённой степени не доверюсь. Я это знала и, кажется, что всегда понимала, просто боялась признаться. Есть ли это та самая отравляющая любовь, которая застилает густой пеленой глаза, отрезая путь возвращения к рациональному мышлению? Не знаю, я совершенно ничего не знала, необученная всем этим хитростям жизни или, во всяком случае, позабыв о них.
 
Скорей мной руководила не ненависть, а огромная обида на Грейсона. Я держала на него эту обиду, понимая, что он такой, каким есть и ты либо миришься с этим, либо уходишь. Третьего не дано. Я хотела уйти, но уже не могла и суть была не только в Калэбе, проблема во мне самой и теперь я, наконец-то, это поняла.
Лерой продолжал рассматривать меня, наверняка думая о чем-то, что мне никогда не суждено узнать. Это причиняло боль, к которой я уже давно привыкла. Он медленно склонился ко мне, обдав мою кожу своим горячим дыханием. Атмосфера между нами накалилась до немыслимых пределов. И я в конечном итоге поддалась своей порочной стороне, что любила секс с этим человеком, что млела от наслаждения, которое дарил только он.
Мы набросились друг на друга, как два изголодавшихся животных, как два путника в пустыне, которые наконец-то набрели на волшебный оазис, как два существа потерянные и брошенные в бескрайнем мире, где среди своих ты чужой, а среди чужих — свой.
Наши поцелуи перетекали в полу укусы и возвращались к своей первичной форме. Кожа горела от прикосновений, кровь бурила, кружилась голова, возбуждение причиняло тянущую боль. Грейсон крепко, до синяков, сжимал мою талию, влажно и пошло целуя, перемещая руки к груди, больно и в то же время приятно сжимая уже твердые соски.
Обхватив Лероя ногами, я придвинулась к нему максимально близко, настолько близко, что ощущала бешеные удары его сердца, которые вторили ритм моего. Грейсон в каком-то сексуальном безумии целовал мои губы, щеки, веки и ключицы. Его горячий влажный язык заставлял мою кожу покрываться мурашками. Я не хотела ждать, не было времени, не было смысла.
Мои пальцы ловко опустились на пряжку ремня, я быстро его расстегнула и также быстро справилась с пуговицей и молнией на брюках. Лерой обхватил мое лицо руками, припал вновь к губам, а затем осторожно оттянул в сторону край моих трусиков и проник двумя пальцами внутрь. Я выгнулась и приглушенно застонала, ощущая себя оголенным нервом. Он начал ласкать мой набухший клитор, отчего пальцы на моих ногах непроизвольно поджались. Я не хотела так быстро настигнуть оргазма, слишком рано. Грейсон умел доставить мне удовольствие, когда он этого хотел, и сейчас я едва сдерживалась, чтобы просто не начать кричать от наслаждения.
Лерой неожиданно вынул пальцы и, уложив меня на стол, быстро стянул с меня трусики и зачем-то спрятал их в карман своих брюк. Не медля, он широко развел мои ноги и, оценив мою крайне незащищённую и развратную позу, едва заметно улыбнулся. Я вся горела, изнывала и жаждала наконец-то ощутить Дьявола в себе. Он, будто на ментальном уровне ощутив мой позыв, импульс, исходящий от моего тела, приспустил брюки и медленно, но уверенно вторгся в мое влагалище.
Я выгнулась дугой и, не стесняясь, громко застонала от полноты ощущений. Лерой лишь на миг застыл, а затем начал беспощадную гонку за вершиной сексуального наслаждения. Я, вцепившись пальцами в края стола, крепко обхватила Грейсона ногами, позволяя в очередной раз забрать мою душу и распять ее на алтаре греха.
От его сильных и местами жестких толчков рушилась реальность, разбивались в дребезги любые мысли, время переставало существовать. Перед глазами всё плыло, внутри плавилось, растекаясь пьяной улыбкой на искусанных губах. Лерой, не сдерживая себя в эмоциях, рычал и стонал, имея меня, подчиняя себе. Наш секс был сродни тому безумию, что нас постигло когда-то ночью в гостиной, правда, не было кальяна и алкоголя. Но все это и не нужно, сейчас мы пьяны друг от друга.
Оргазм вышиб остатки любых размышлений, я закрыла глаза, прикусив губу, чувствуя, как всё тело свела сладкая судорога. Грейсон сделал еще несколько глубоких толчков во мне, и я ощутила горячую струю спермы, оросившую внутреннюю часть моих бедер.