Ложь моего монстра (ЛП)

Я хватаю её за горло и сжимаю, но недостаточно сильно, чтобы перекрыть ей доступ воздуха. Тело Саши дёргается, и она открывает глаза.
Вначале они скорее карие, чем зелёные, расфокусированные и без искры. Но бурная энергия вскоре превращается в панику, когда она принимает сидячее положение. Я ослабляю свою руку достаточно, чтобы позволить ей, но я не отпускаю её.
— Что... что происходит? На нас напали...?
— Нет. Дыши, — я сжимаю её ещё немного, и только тогда она расслабляется.
Поэтому я позволил своей руке упасть с её шеи, потому что я просто размышлял о том, чтобы погладить её по щеке, как какой-то любящий мудак, которым я абсолютно не являюсь.
— Тебе приснился кошмар, — объявляю я очевидное. — О чём он был?
Она впивается зубами в распухшую нижнюю губу, и я следую глазами за этим движением, представляя там свои собственные зубы, как я пожирал её прошлой ночью или, точнее, рано утром.
Саша медленно отпускает губу и прочищает горло.
— Я не помню. Просто что-то рандомное, я думаю.
 Лгунья. 
Что-то рандомное, не включающее её семью или этого определённого Антона.
Но если я буду давить на неё по этому поводу, она только начнёт защищаться. Будет лучше, если она подумает, что я сейчас ничего не слышал.
— Я.. что-то сказала? — она оценивающе смотрит мне в глаза, её взгляд осторожный, испуганный и настороженный.
Настанет день, когда она выложит мне все о своей жизни. Я позабочусь об этом.
— Нет, но ты металась.
— Мне очень жаль. Надеюсь, я тебя не разбудила.
— Ты этого не сделала, — во-первых, я вообще не спал.
Я встаю, готовый продолжить свой день. Саша, однако, встаёт на колени и хватает меня за руку.
— Пожалуйста, скажи мне, что ты спал.
Когда я не отвечаю, она сглатывает.
— Даже самую малость?
— Сон переоценивают.
— Это неправда. Эта ситуация становится серьёзной и окажет огромное влияние на твоё здоровье, если ты будешь продолжать в том же темпе, Кирилл. Я могу помочь, если ты мне позволишь.
— Тебе нужно называть меня как-нибудь по-другому, когда мы вдвоём.
Она замолкает, выражение её лица застывает на секунду дольше, чем нужно. Мне нравится, как она выглядит, когда застигнута врасплох, но что мне нравится больше, так это лёгкое прищуривание её глаз, когда она понимает, что я увожу разговор в то русло, которое она не одобряет.
Саша – умная печенька и единственная, кто может не отставать от моего стремительного ума.
— Не меняй тему, Кирилл.
— Как я уже говорил, тебе нужно называть меня как-нибудь по-другому.
— Что не так с Кириллом?
— Слишком безлично.
— Это твоё имя.
— Все ещё безлично. Предполагается, что ты родилась и выросла в России, так что ты как никто другой, должна знать, как важна уменьшительная форма обращения.
Её губы приоткрываются.
— Я.… не могу называть тебя в такой форме. Ты старше меня на целых восемь лет.
— Я тоже этого не хочу. Уменьшительная форма во всем странная. Однако, чего я хочу, так это ласкательное имя, подобное тому, которое я дал тебе.
— Но почему...?
— Я просто хочу это от тебя.
Она делает паузу, сглатывает один раз, а затем ещё раз, прежде чем прочистить горло и её щеки приобретают глубокий оттенок красного. То как она выглядит сейчас, в моей рубашке, такая застенчивая и абсолютно отраханная – это образ, который мне нужно запечатлеть в своей голове на всю жизнь.
Новое решение – заставить её чаще носить мои рубашки.
Её разноцветные глаза становятся скорее зелёными, чем карими, когда она шепчет:
— Солнце?
— Ты лентяйка. Ты не можешь просто выбрать мужскую форму ласкательного имени, которое я тебе дал.
— Ну, это первое, о чём я подумала.
— Тогда думай усерднее и приложи к этому немного усилий.
— Как будто ты приложила какие-то усилия к Солнышко, — бормочет она почти про себя.
— К твоему сведению, это так.
— Что это за усилие такое? Ты просто выбрал первое, что пришло тебе в голову тогда.
— Неправда, но это не наша тема для обсуждения прямо сейчас.
— Мне просто нужно время, чтобы подумать об этом. Я не делала этого раньше, понимаешь?
 
Значит, она не дала своему любовнику ласкательное имя? Один-ноль в мою пользу, ублюдок.
— У тебя есть время до конца дня.
— Боже, как просто на кого-то надавить, — снова бормочет она себе под нос.
— Что это было?
— Ничего, ничего, — она мило улыбается, и я совершенно забываю, почему я должен злиться на эту женщину по нескольким причинам. — Куда ты направляешься?
— На встречу в доме Пахана.
Она соскакивает с кровати.
— Тебе следовало разбудить меня раньше. Я буду готова через минуту.
На этот раз я хватаю её за запястье, прежде чем она добегает до ванной. Саша разворачивается и спотыкается мне в объятия.
— Ты забыла, что я сказал тебе в сообщении прошлой ночью? У тебя сегодня выходной.
— Теперь я в порядке. Мне не нужен выходной.
— Ты все равно его получишь.
— Но…
— Это приказ, Саша.
— Я пойду с тобой, Кирилл.
— Нет, это не так.
— Либо я сопровождаю тебя в той же машине, либо я следую за тобой в другой. Ты сам выбери вариант.
— Как, черт возьми, ты смеешь ставить мне ультиматум? — звучит сердито, но на самом деле я горжусь этой маленькой засранкой. Она прошла долгий путь от несгибаемого, слабого солдата до сильного, напористого охранника.
— Я просто информирую вас о своих действиях, сэр, — она выпрямляется напротив меня, и это только заставляет её твёрдые соски касаться наших рубашек.
Маленькая чёртова дразнилка.
— Ты можешь пойти со мной, — я сжимаю её запястье. — Но я клянусь, черт возьми, если ты сделаешь что-то, что нарушит порядок, я свяжу тебя и отправлю обратно сюда быстрее, чем ты успеешь моргнуть.
Она усмехается.
— Да, сэр.
А потом она бежит в ванную.
 
 
Примерно через два часа мы заканчиваем собрание братства, так что пришло время для моего собственного плана.
Во время всего этого мне пришлось физически сдерживаться, чтобы не выстрелить в Рай, потому что она улыбнулась Саше.
Худшая часть? Грёбаная предательница, которая утверждает, что предана только мне, улыбнулась в ответ.
Несмотря на вчерашние события, Рай собрана. Она даже скрыла царапины на лице косметикой и выглядит как какая-то политическая особа. В данный момент она погружена в свои мысли, маниакально проверяя свой телефон. Я уверено предполагаю, что она расстроена, потому что её мужа нет рядом.
Хорошо. Я надеюсь, что он умрёт, и она овдовеет, а потом решит стать монахиней.
Но поскольку этот вариант сейчас не обсуждается, я смотрю на её охранника с каменным лицом, а затем на Сашу.
— Оставь нас. Мне нужно поговорить с Рай.
Она поднимает голову от телефона и кивает своему охраннику, который послушно уходит. Саша, однако, подходит ко мне, её тело напряжено. Мне плевать, что она за одну ночь стала «командой Рай». Женщина, сидящая напротив меня, представляет собой угрозу, с которой нужно разобраться как можно скорее.
Губы Саши приоткрываются.
— Босс…
— Какая часть из «оставь нас» тебе, черт возьми, не понятна? — я не смотрю на неё, когда отдаю резкую команду. Я чувствую, как она напрягается позади меня, беспокойство волнами исходит от неё. Когда я поднимаю голову, она кивает мне и следует за другим охранником, но не раньше, чем бросит взгляд на Рай.
Как будто она хочет предупредить её или что-то в этом роде.
Саше нужно дать по голове, с чётким определением лояльности и частными уроками от Виктора.
— Я не знала, что мы достаточно близки, чтобы сидеть за чаем после завтрака, Кирилл, — она отпивает кофе и смотрит на меня.
— Это не так. К счастью.