Cirque de la Lune (ЛП)

— Я подумала, что ты должен знать.
— Должен знать? Боже, Эвелин, такое никто не воспринимает так. Ты не могла смягчить или…
Ладони потянули за его руки, еще теплые ладони от огня, но теперь их было приятно касаться. Она убрала его руки от лица, сжала его щеки и накренила голову, чтобы он увидел ее изумрудные глаза.
— Ты хочешь быть частью наших жизней? Тогда пойми, что мы такие. Это мы скрываем от мира, и это неудобно. Не мило. И почти все время страшно даже представлять, что с нами сделают, если люди узнают, что мы можем. Потому я сказала тебе, Фрэнк. Ты должен знать, что может произойти.
Он смотрел в ее глаза, мог затеряться в тех глубинах. Она не понимала, что его разум страдал. Он грозил разбиться под весом ответственности, который она ему дала.
Но он не понимал, почему так реагировал. Он уже знал, что они были другими. Магия или сверхъестественные способности, но они не могли жить в обычном обществе.
Эти люди отличались так, что другие их не примут. В тяжелые времена различия означали, что кто-то неправильный, опасный или слабый.
Он не мог оставить их так жить. Не мог.
Потому он не встал и не убежал, хоть ему и хотелось это сделать, а прижал ладони к ее рукам, удерживая ее ладони на своей коже.
— Почему ты остаешься с инспектором манежа? Он плохой. Даже я это вижу, и я пьяница не должен быть тем, кто защищает всех вас.
— Потому что нам нужен кто-то простой, кто сможет объяснить остальным, что мы в порядке. Люди не хотят иметь дело с другими. В цирке должно быть обычное лицо, и инспектор манежа всегда был этим человеком.
Варианты крутились в голове Фрэнка. Он знал, что некоторые рискнули бы. Цирк не был финансовой опасностью. Всегда будут люди, желающие испытать что-то необычное.
Неужели было бы сложно найти того, кто вложит деньги? Или нескольких? Как только он получит пару громких имен, дающих деньги, будет просто, как открыть свое дело.
Он делал такое в десять лет.
Фрэнк смотрел в ее глаза, прижал ладонь к ее талии и притянул ее ближе, ей пришлось оседлать его колени.
— Идем со мной.
— Куда? — Эвелин покачала головой. — Я не могу всех бросить.
— Не только ты. Все. Я хочу купить цирк. Сколько нужно, чтобы отправить инспектора манежа в пьяную глупость, которая ему нравилась до того, как он стал владеть цирком?
Ее глаза чуть не выпали.
— Ты хочешь купить цирк? Это невозможно. Честер всю жизнь строил это, собирал невозможных существ. Он не отдаст это ни за что.
— Даже если я предложу ему другой мир?
Эвелин лишилась дара речи. Ее рот раскрылся, челюсть двигалась, она пыталась отыскать слова. Фрэнку нравился ее вид. Если он сможет, он вызовет у нее такую реакцию еще не раз.
Она была неописуемо милой, и не только внешне. Яркая душа внутри нее, которая хотела заботиться обо всех, и магия озаряла ее как ангела…
Боже, может, она и была ангелом. И ее прислали с небес, чтобы заставить его помогать людям.
Даже когда он пошел в армию, присоединился к другим мужчинам его возраста, он делал это, потому что не думал, что так пострадает. Он думал, если будет хорошим актером, люди подумают, что он заботился об остальных.
Лечить было не для него. Он хорошо справлялся, да. Фрэнк не брался за работу, в которой не был лучшим, но это было другим. Он мог помочь этим людям. Мог вернуть их к жизни, где их не сломает все, что происходило.
— Как? — спросила она. — Как ты все это сделаешь? И зачем?
— Потому что вы все спасли меня, когда я нуждался в этом. А теперь я отплачу вам, — он убрал прядь волос за ее ухо. — И потому что я смогу стать хорошим, хоть не думал, что такое возможно.
Он не мог сдержаться. Она очаровывала, глядя на него так, словно он держал в руках мир. И в этот миг, прижимая ее к себе, Фрэнк понял, что на самом деле держал в руках мир.
Он притянул ее ближе, ощущал ее дыхание на своих губах.
— Я хочу поцеловать тебя, Эвелин.
— Ладно.
— Это да или нет? Я не хочу заставлять, — он не хотел быть наравне с другими мужчинами, бравшими ее силой. Он хотел поцеловать ее, как хотел дышать, но не станет, если она не хотела того же.
 
Она отодвинулась, чтобы он увидел жар в ее глазах, посмотрела на его губы.
— Я хочу, чтобы ты поцеловал меня, Фрэнк. Так что замолчи и сделай это, ладно?
Ему не нужно было повторять.
Фрэнк прижал ладонь к ее затылку, нежно подвинул ее ближе, ощутил бархатную нежность ее губ на своих. Она замерла на миг, изучала его рот, как он изучал ее. А потом стала двигаться, и он узнал, что такое рай.
Ее губы робко касались его рта. Она вдруг стала податливой под его пальцами там, где была напряженной. И ее нежный выдох в его рот говорил, что она хотела такого всю жизнь, но никто не давал ей этого.
Если она хотела мир, он бросит его к ее ногам.
Фрэнк затерялся в ней в ту ночь. Они не делали ничего неприличного, потому что после первого поцелуя он понял, что хотел сделать все правильно. Хотел завоевать ее. Убедить ее, что после всего, что он сделал в жизни, он все еще был хорошим, способным на многое.
И он не стал делать то, что делали другие мужчины, купив ночь с ней. Фрэнк настоял, чтобы они легли на его пиджаке и смотрели на звезды. Он указывал на созвездия, и порой на ее пальце мелькал огонек, когда она обводила силуэты, на которые он указывал.
Он думал, что ему будет не по себе, но было не так.
Ему было все равно, что она была другой, умела то, что не могли другие. Она была просто Эвелин.
И он был просто Фрэнком.
7
МИСТЕР ФЕЙРВЕЛЛ
Фрэнк пригладил рукой рубашку, говоря себе расслабиться. Ничего плохого не произойдет. Его отец не наймет еще Пинкертона, пытаясь его убить. То сделала его бывшая невеста, которая была еще не совсем бывшей.
Он стоял на крыльце своего старого дома. Холодный мрамор под ногами показался вдруг нарочитым для мужчины, который разбогател, продавая оружие, но это было всегда прерогативой отца. Мистер Фейрвелл хотел, чтобы люди думали, что он был из старых денег, потому нужен был старый дом с историями, что были выдуманы для всех, кто подбирался к их дому, надеясь узнать новые слухи.
В этом была проблема богачей. Все хотели чем-то выделяться. И не новой мебелью. А информацией, о которой больше никто не знал, которую они скрывали ото всех.
Глупо, но из такого мира он пришел.
Фрэнк вдохнул еще раз.
— Ты Фейрвелл, — сказал он себе. — А Фейрвеллы не замирают на пороге, потому что бояться поговорить с кем-то.
Так всегда говорил отец. Как старик воспримет его визит?
Фрэнк постучал в дверь. Дворецкий почти сразу же открыл ее. Старик редко открывал глаза, чтобы увидеть, кто пришел. Обычно были одни и те же.
— Мистер Фейрвелл сейчас недоступен. Прошу, назовите свое имя, и я передам.
— Думаю, отец отложит работу, чтобы поговорить с единственным сыном.
Глаза дворецкого открылись от потрясения, он со страхом посмотрел на Фрэнка.
— Боже, вы живы?
Фрэнк замешкался, а потом медленно ответил:
— Не понимаю, почему я не должен быть живым.
Дворецкий повел себя странно. Он обнял Фрэнка, сжал так, что тот не мог дышать.
— Мы думали, что вы мертвы. Полиция не нашла ваше тело, но все видели Пинкертонов. И вы были в той ужасной части города… Как вы выжили?
Дворецкий ему не поверит. И он не стал объяснять, что попал в волшебный цирк, который спас его жизнь. Фрэнк похлопал старика по спине и осторожно ответил:
— Порой случаются чудеса, старый друг. Как мне увидеться с отцом?
Это помогло. Дворецкий собрался, вспомнил о своем статусе и кашлянул.
— Ваш отец в своем кабинете с… гостем.
— С дамой, полагаю.
Старик хоть изобразил неловкость.
— Вы знаете этого друга, мой мальчик.
Фрэнк мог догадаться. После произошедшего с ним он не думал, что его еще что-то удивит.
Он миновал порог и побрел по коридорам к кабинету отца. Все тут было слишком дорогим. В детстве он боялся что-нибудь трогать. Если бы он что-то разбил, и отец разозлился бы, что с ним стало бы? Фрэнк не мог разочаровать отца в том возрасте.