Чпр 3 (СИ)

— Я… пожалуй, я сожалею, что оставила между нами все так, как есть. Если бы я могла все исправить… но я не могу.
Я не знала, что на это ответить. Если бы я могла чувствовать ее сожаление, наверное, было бы проще, но иртханесса закрылась от меня, да и от себя, пожалуй, тоже. Поэтому все, что я могла сказать сейчас, это:
— Сочувствую.
— Я тоже сочувствую вам, Аврора. И знаете… наверное, я лучше пойду, — Эли-Эн поставила чашку на блюдце. К еде она так и не притронулась. — Единственное, о чем я бы хотела попросить… могу я увидеть племянников? Вряд ли мы с ними встретимся снова.
— Лара забрала бабушка, они сейчас с Дрим у нее в гостях, — произнесла я и поняла, что по сути, Лар для нее не племянник. — А Роа и Риа с удовольствием с вами познакомятся.
Иртханесса неопределенно улыбнулась, и мы вместе направились в детскую. Няня вышла, и я кивнула детям:
— Роа, Риа, знакомьтесь. Это ваша тетя Эли-Эн. Сестра вашего отца.
— А почему она не похожа на папу? — поинтересовалась Риа.
— Так получилось, — улыбнулась Эли-Эн. — Хотите, покажу вам дракона?
Дети возбужденно закивали.
Иртханесса раскинула руки.
Меня обожгло пламенем раньше, чем я успела осознать, что происходит. От ослепительной вспышки перед глазами стало темно. Хруст, треск, крошево и звон ломающихся стен, осыпающегося стекла и многоголосье вспышек боли, отозвались во мне, в моем восприятии мира скорее как фон. Это произошло настолько быстро, что я будто моргнула. А когда снова открыла глаза увидела мощную фигуру зверя, взмывающую в воздух с моими детьми из рушащихся этажей высотки. Зажатые в когтях Роа и Риа выглядели крохотными, как миниатюрные куколки.
Я лежала оглушенная посреди обломков, но эта картина подкинула меня ввысь пружиной. Рискуя соскользнуть с обломков, провалиться в расщелину частично обрушившегося здания, я побежала за ними и прыгнула, как не прыгала никогда в жизни. В мгновения полета в воздухе у меня перед глазами пронеслась вся моя жизнь, которую я помнила, а еще — неожиданной вспышкой — эпизод рождения близнецов. Так ярко и остро, что когда я врезалась в драконью лапу и из меня выбило дыхание до звона в ушах, именно это помогло мне вцепиться ногтями в острую чешую. Обхватить уносящую моих детей тварь руками и ногами, вплавляясь в нее под вопли ворвавшейся в день Мериужа сирены.
Эта сирена ввинтилась в мое и без того струной натянутое до предела сознание, грозя разорваться внутри вместе с сердцем. Я опустила взгляд: туда, где в клетке из когтей были два моих чуда. Из-за того, как мы летели, я видеть их не могла, и это заставляло сердце в груди трепыхаться еще сильнее, еще и еще, доводя его до такого ритма, когда я едва успевала сделать вздох. Хотя может быть, вздох получался плохо из-за хлещущего в лицо воздуха, грозящего сорвать меня с драконьей лапы, как перезрелую ягоду с ветки.
Как там учат себя успокаивать? Глубокими вдохами и выдохами? Сейчас не работало. Правда, очень скоро я поняла, что в таком состоянии либо выключусь и улечу вниз (что никак не поможет моим детям), либо полыхну прямо на этой лапе (что тоже никому не поможет, если не сделает хуже). Поэтому я закрыла глаза, сцепив пальцы рук до боли, сжимая ноги еще сильнее и позволяя острой врезающейся чешуе отрезвлять не самыми приятными ощущениями.
Раз. Весь Рагран в полной боевой готовности. Нас сразу же найдут.
Два. Если Кроунгарду (или кому бы то ни было еще) нужны мои дети, эта драконозябра ничего им не сделает и не выкинет на полном лету.
Три. Дыши, Аврора. Дыши. Чтобы ни ждало тебя в конце этого полета, у тебя тоже есть черное пламя, с которым ты неплохо научилась управляться, и тоже можешь дать прикурить.
Четыре. Бен жив. Он жив! Он уже явно обо всем знает и идет за нами.
Я рискнула приоткрыть глаза, чтобы увидеть, что Мериуж остался позади. Я даже понятия не имела, что драконы могут летать с такой скоростью! Мы ведь были в самом центре буквально несколько минут назад. Или времени прошло больше, я просто не чувствую его от шока? Но боевые флайсы наверняка отличаются не меньшей скоростью, так почему же их еще нет? И, что самое главное, никого нет со стороны пустошей? Там же в принципе всегда были кордоны, защищающие, способные на экстренно быстрое реагирование?
 
Я не успела додумать. Лапа дракона под моими ладонями раскалилась до такого состояния, что я чуть было не отдернула руки. От боли потемнело перед глазами, но эту темноту разорвала вспышка. Я не сразу поняла, что произошло, а когда поняла, внутренности чуть не вышли из меня вместе с завтраком. Голова превратилась в оголенный нерв, следом за ней я вся превратилась в этот оголенный нерв, который словно бросили в эпицентр пламени.
Потому что мы прошли через телепорт!
Через телепорт в воздухе, которого здесь не было и быть не могло. Не могло…
Это была последняя осознанная мысль, потому что я начала отключаться. А «включилась» от отчаянных криков моих детей и полощущего меня страха.
— Тварь! — заорала я на эту ларрку. Готовая в какой-то истерике колотить, кромсать, крошить, зубами выдирать из нее чешую за то, что произошло. За то, что она каким-то образом причинила боль моим детям!
Каким-то… да таким же, как мне. Живой телепорт, которого в моей системе координат не было, быть не могло, живой телепорт, источником которого, по всей видимости, являлась несущая нас вдоль пустынного побережья сестра Бена. Я еще не настолько хорошо успела познакомиться с географией, но эта картина была мне знакома: место, где пески встречаются с волнами, пустоши, граница пустошей между Фияном и Лархаррой.
От шока я могла только крепко держаться и шептать своим детям (мысленно, на грани чувств), что все будет хорошо. Все будет хорошо. Все! Будет! Хорошо! Я старалась собрать в себе все это ощущение, насколько возможно. Насколько получится. Собрать в себе и передать им. Наверняка, они тоже не могли меня видеть, поэтому я кричала через сердце, что я здесь, что все будет хорошо.
Хотя сама до конца в это не верила.
К счастью, мы стали снижаться. К несчастью, слишком резко. Потоки воздуха, потревоженного песка полетели в меня ускоренными жаром пустоши жалами, я едва успела снова зажмуриться, только чувствуя, как в кожу раз за разом впиваются тысячи игл. Время растянулось, потом снова будто собралось в ладонь горстью, драконесса замерла.
Я осмелилась открыть глаза, чтобы увидеть, что мы в каком-то метре над землей, а какие-то люди забирают моих кричащих малышей из ее когтей. Тут уже заорала я, отпустив лапу, свалившись им буквально на голову. Они что-то завопили на фиянском, но я уже больше не сдерживалась: пламя, сорвавшееся с моих рук, одному ударило в грудь, другому в плечо. Раздались вопли, запахло паленым, державший моих детей чуть ли не швырнул их на песок, порываясь удрать. Ему тоже досталось — хлесткой палящей лентой. Я в этот момент вряд ли была собой, потому что двигалась я как пламя, как живое, разящее черное пламя.
Закрывая собой детей, встряхнула ладони, готовясь встречать новую партию бегущих к нам фиянцев, а заодно и подбить этот неожиданно ушедший на высоту драконолет, если потребуется.
— Мам! — завопил Роа.
Я обернулась, но недостаточно быстро — в меня ударило черное пламя такой силы, что сознание на миг просто выключилось. Я даже ощущала его иначе, будто меня накрыло грандиозной сильнейшей волной, поглотившей меня, как могло поглотить нутро глубоководного фервернского. Открыв глаза, я увидела стоящего надо мной Кроунгарда, за спиной которого мгновенной вспышкой обратилась в иртханессу Эли-Эн.
— И все бы, конечно, хорошо, Аврора Этроу, — задумчиво произнес Кроунгард, — но вот есть одна маленькая проблема: откуда в тебя до сих пор пламя, если этот выродок, на воспитание которого я потратил столько лет и на которого возлагал такие надежды, мертв?
Я рванулась к нему ожившей огненной пружиной, но мне скомандовали:
— Стоять.
Приказ разорвал мое сознание, нисколько не заботясь о том, во что превратится мой мозг. По ощущениям он сейчас просто плавился, и от того, чтобы заорать в голос, меня удержало только присутствие детей. Этим приказом меня спеленало по рукам и ногам, вдавило в пески, и сейчас в ушах грохотали пульс, шум волн позади нас и голоса фиянцев.