Чпр 3 (СИ)

О том, что Кроунгард Эстфардхар сбежал, не должен знать никто. Равно как и о том, что он каким-то образом преодолел действие таэрран. Он в Аронгаре, и он никуда из нее не денется. Никуда.
Очень скоро Эстфардхар вернется на свое место в тюремной камере. И никакое черное пламя ему не поможет.
Аврора Этроу
Если верить всем, кому только можно, я очень любила это место. Набережную Рива Эльте, по которой мы сейчас идем. Как самая обычная семья, если бы не одно «но». Наше сопровождение, свернутые шеи прохожих. Хотя сворачивать приходится издалека: охрана разворачивает всех на соседние дорожки на подходах, когда до нас остается метров сто, не меньше.
Дети, кажется, всего этого не замечают, они счастливы, что мы просто так гуляем. Еще больше они счастливы тому, что у нас с ними получился контакт. Признаюсь честно, я счастлива тоже. У меня будто гора с плеч свалилась. У Бена, кажется, тоже, хотя статья Дейан полыхнула над Раграном, как самое что ни на есть сильное черное пламя.
— Все хорошо? — осторожно спрашиваю его, пока дети убегают к небольшому передвижному лотку с замороженным кремом. Лицо продавца надо видеть, особенно когда к ним подходит охрана.
— Все чудесно.
— Ты просто был… немного расстроен, — уточняю, — когда пришел. Поэтому я спрашиваю.
Бен внимательно смотрит на меня:
— Ты это почувствовала?
— Да. А не должна была?
— Нет. Я экранировался.
— И что это значит?
— Это значит, Аврора, что в тебе черное пламя. Это все, что я могу сказать.
— Они сегодня объедятся сладкого, — говорю не в тему, когда три счастливых драконенка несутся к нам с огромными рожками и разноцветными холодными шариками.
— Сегодня можно.
— А если животы будут болеть, тогда тоже можно?
У Бена такой вид, будто я поставила ему сложную дипломатическую задачу.
— Сейчас заберу.
— Нет! — Я перехватываю его за миг до невероятной глупости. — Ты что?! Нельзя дать ребенку что-то и потом отобрать!
— Лучше пусть животы заболят?
Я вздыхаю.
— Лучше спрашивай у меня, сколько они уже сегодня съели конфет, пирогов и печенья. В пересчете на их вес примерно дракона.
Бен снова улыбается:
— Хорошо. Буду спрашивать.
Какое-то время мы идем молча, пока рядом топают Лар, Риа и Роа. Вот у них как раз жаркий спор, на тему того, кто в следующий раз будет играть за злодея. Спор не охлаждает даже замороженный крем. Лар упирает на то, что так было всегда, ему давали злодеев, и он соглашался, а Роа говорит, что ни за что не будет играть за злодеев, потому что это не его. Огня добавляет дочь: она заявляет, что из брата получился бы отменный злодей. Роа хмурится, Лар хохочет, а идущий рядом со мной Бен едва сдерживает смех.
Я рада видеть его таким.
Я рада видеть их всех такими. Но все-таки, когда дети убегают вперед, спрашиваю:
— Значит, статья тут ни при чем? Я про твое настроение.
Он изумленно смотрит на меня, потом произносит:
— Нет, разумеется. Я решу этот вопрос, Аврора. Даже не переживай.
— Тогда почему?
Бен какое-то время молчит, я бы сказала, молчит очень долго. За эти минуты я успеваю вдоволь насмотреться на ленту Рива Эльте, подогретую летним солнцем, закованную в металл, камень и стекло. Через нее перекинуты пешеходные мосты, которых стало больше с приходом к власти Вайдхэна (об этом я читала), а старые были отреставрированы. Саму набережную при нем продлили, соединили несколько «разорванных» фрагментов, и теперь она проходит через очень большую часть города.
Это считается одним из излюбленных наземных мест для прогулок в столице, потому что в основном вся красота в Мериуже стремится ввысь. Даже здесь нас со всех сторон обступают высотки, а на несколько уровней выше мельтешат флайсы, повторяя все изгибы аэромагистралей.
— Потому что я не ожидал увидеть вас так, — признается он. — Такими. Это оказалось очень неожиданно.
— Какими — такими? — спрашиваю с улыбкой.
— Семьей.
От его слова веет уютом, теплом, безопасностью. Настолько глубоко, настолько отчетливо, что я будто оказываюсь в объятиях или под крылом самого сильного в мире дракона. В каком-то смысле так оно и есть.
 
Понять бы еще, что все это означает для меня.
Для нас.
— Это все благодаря маме, — признаюсь я. — Она доходчиво объяснила мне, чего я могу лишиться на своем примере.
— Твоя мама чудесная и очень сильная. Как ты, Аврора.
— Она тоже сказала, что я сильная. Но я уже не настолько в этом уверена. Потому что когда по мне ударило ее чувствами, когда я почувствовала ее боль, по-моему, я просто испугалась. Струсила. Я сделала то, что могла — выровняла ее чувства и сразу побежала к детям. Потому что боялась их потерять.
— Это нормально — бояться потерять любимых, — Бен серьезно посмотрел мне в глаза. — Что ты имеешь в виду под «выровняла ее чувства»?
— Успокоила ее. С помощью силы. Не знаю, как это объяснить… Поделилась теплом? Любовью? Я и с детьми такое делала сегодня, когда они переволновались из-за моих внезапных перемен. А что? Не должна была?
— Нет. В смысле, не не должна. Я имел в виду, что тому, что ты сделала — поделилась пламенем, иртханы учатся не один год, а некоторым так и не удается это освоить. Это очень тонкая история, передача энергии, силы, тепла, эмоций. Не говоря уже о том, что ни одному иртхану никогда не удавалось сделать такое рядом с человеком.
— Что? — переспросила я. — Но… как такое возможно? Если меня никто ничему не учил, только чувствовать…
Я даже покосилась на руку, на которой насыщенным цветом выделялся узор.
— Контролировать. Держать силу в узде.
— Не учат, потому что на тебя слишком многое свалилось. Ты сейчас учишься заново танцевать, восстанавливаешься. Что касается того, как ты это сделала, Аврора… — Бен остановился, взял меня за руки. — Видимо, интуитивно. Потому что могла. Силы черного пламени в тебе достаточно, силы, которую ничто не блокирует. Я сейчас о твоем разуме. Ты сделала это просто потому, что из-за потери памяти не представляла, что это невозможно.
Вот так стоять напротив него и говорить об этом оказалось гораздо интимнее, чем даже то что между нами почти что произошло. Бен потянулся к моему лицу ладонью, но я ее перехватила.
— Мы еще не решили, что со всем этим делать. Давай не будем давать им надежду, пожалуйста.
Он усмехнулся:
— Надежду? Мои дети играют в Элегарда, Аврора. Скорее, таким поведением мы их расстроим.
Я не успела ничего ответить, Бен отступил, размыкая доверительную близость между нами, и все изменилось. Я даже почувствовала, как все изменилось, между нами словно заслонка упала. Но может быть, так будет даже лучше, потому что я не хочу, чтобы драконье притяжение к нему спровоцировало меня на глупости. Опять. Особенно в такое время, когда мне скоро ехать на гастроли.
— Я думаю, что им просто надо привыкнуть, — сказала я. — Для них все очень быстро изменилось.
Он не ответил. По крайней мере, не сразу, а когда ответил, в его словах явно звучала горечь:
— Главное, чтобы это не растянулось на всю жизнь. Я знаю, что сам ответственен за все это, Аврора. За то, что происходит между ними и мной, между нами. За то, что произошло с тобой…
— Нет уж, за то, что произошло со мной, позволь побыть ответственной мне, — со смешком произнесла я. — А то я как-то странно себя чувствую. Насколько я знаю, именно я приняла решение пойти в драконье сознание глубже, никому об этом не сказав.
— Из-за меня.
— Из-за себя. Полагаю, я так сильно не хотела тебя терять, что… — Я прикусила губу, сообразив, что только что ляпнула.
Да я понятия не имею, что чувствовала та, другая Аврора! Может, это было из-за чувства вины, из чувства долга. Видимо, он считал так же, потому что краткая вспышка, отозвавшаяся в груди костром, мгновенно погасла.
— Все может быть.
Я не стала отвечать.