Сёрфер. Запах шторма (СИ)
— Ты специально меня дразнишь? — хриплый шёпот над ухом.
«А ты специально себя так ведёшь?» — хочется ответить мне, но я молчу и не делаю ни малейшей попытки освободиться от его недвусмысленного объятия.
Он проводит носом вдоль моей шеи, делая глубокий вдох. Выдыхает в неё. Протяжно, горячо, щекотно.
— Ммм… Вкусно пахнешь!
Голос Кира низко вибрирует у самого уха, резонирует, вызывает томление. Я вспоминаю, что на моей коже аромат жасмина, очень мощный афродизиак. И … мне кажется, или от этого мужчины пахнет морем? Вверх по позвоночнику бежит дрожь.
«Толчок в бок». Очень ощутимый.
— Ты тоже.
Кладу руки поверх его тёплых ладоней. Он тут же расставляет пальцы в стороны, так, что мои проваливаются между них, и сжимает их в крепком захвате. Делаю глубокий вдох, снова закрываю глаза, и какое-то время мы стоим молча, тесно прижавшись друг к другу, слегка покачиваясь на волнах музыки.
— Послушай, ты понравилась нам обоим, мне и Лёше, что бывает очень редко. Так что можешь выбрать любого из нас, второй не обидится, — вдруг, изрекает он.
Я удивлённо поднимаю брови, не понимая, как реагировать.
Вот это поворот! К чему фраза? Под вторым, который не обидится, себя имеет ввиду? Обнимает меня, чувствует, как я реагирую на его прикосновения, и на тебе! Или ему просто всё равно?
— А сразу обоих нельзя? — насмешливо смотрю на него через плечо.
Отпускает меня, отстраняется и облокачивается на перила. Разглядывает озадаченно.
Не ожидал?
Я, конечно, не собираюсь вот так. Даже если бы они, вдруг, оба с готовностью согласились. Просто не могу сдержаться, чтобы не съязвить.
— Шучу. Вообще-то, я к тебе подошла познакомиться, если помнишь.
— Я помню. Но с ним проще. Гораздо.
— А с тобой, что не так?
— Со мной? … Тебе это не надо.
Пояснил, называется. Что-то не пойму я его — это он меня сейчас отговаривает от себя и советует к приятелю присмотреться? Однако!
— Хм. Откуда ты знаешь, что мне надо?
Он поднимает руку к моему лицу, касается подбородка, с нажимом проводит большим пальцем от одного уголка моих губ к другому, смазывая движение на щеке, вызывая целый табун мурашек этим прикосновением, и после короткого молчания продолжает.
— Послушай, если ты хочешь от меня только секса, тогда взаимно. А вся эта романтика — совершенно не про меня. И мы с Лёшей можем сорваться отсюда куда-нибудь дальше в любой момент. Один, два дня. В зависимости от штормового прогноза погоды по побережью и настроения. С собой никого не берём. Путешествуем вдвоём.
Я несколько озадачена его прямолинейностью и желанием сразу же прояснить намерения. Вернее, их отсутствие. В принципе, для курортных романов это типичная ситуация с отсутствием намерений на продолжение. За редкими исключениями. Только об этом не заявляют вот так — сразу, даже если это подразумевается.
Романтика не про него? Только секс? Один, два дня? Но, мне всё равно. Так даже лучше.
— Ну и замечательно! Не будет времени ни привыкнуть, ни надоесть друг другу. Так что — устраивать сцен при прощании не буду.
Снова наклоняет голову набок, прищуривается, внимательно разглядывает несколько секунд, и улыбается. Его улыбка проникает под кожу и растекается внутри, а остаток здравого смысла кричит в моей голове: «Вали от него подальше, пока не поздно! Ведь он прав в том, что не хочет ранить ту романтическую дурочку, которая ещё не до конца умерла в тебе, и которую ты научилась так тщательно скрывать».
Но мне интересно. Очень интересно! И я. Что? Нервничаю? Волнуюсь? Конечно! Ведь совсем ничего о нём не знаю, и он весь из себя такой загадочный и отстранённый. Но я привыкла доверять своей интуиции, которая, в отличие от здравого смысла, настойчиво шепчет мне: «Не отступай!»
Смотрю в его глаза, и теперь ясно вижу, почему левый казался мне темнее правого. Радужка ярко голубая, а вокруг зрачка небольшое пятно цвета тёмного мёда. И это редкое, необычное сочетание завораживает.
Прежде чем что-то окончательно решить, мне хочется, чтобы он меня поцеловал. Потому что сразу станет ясно, стоит ли продолжать. Разворачиваюсь к нему.
— Я хочу …
Кир затыкает мне рот поцелуем, и я понимаю: да — это то, что нужно!
Первые секунды прикосновения мягкие, изучающие, словно он прислушивается к своим ощущениям и моей реакции. «У тебя такой сладкий вкус!» — шепчет мне прямо в губы. Это банально, но звучит так искренне, что я со вздохом открываюсь ему навстречу. Поцелуй сразу становится глубоким, умелым и требовательным. Я отвечаю, покоряясь его напору, его запаху, и чувствую, как нас обоих накрывает волной желания и несёт, и несёт …
— Знаешь, я никогда не была в трейлере, — слышу, словно со стороны, свой хриплый шёпот, когда наши губы разделяются спустя долгое время.
— Правда? — чувствую его неровное дыхание на моей щеке.
— Ага. Там внутри слышно плеск волн, когда он стоит на берегу моря?
— Конечно!
— Значит, ты всё это время в Крыму засыпаешь и просыпаешься под шум моря?
Он согласно кивает.
— Ты — счастливчик! Это так здорово! А под шум штормящего моря тебе просыпаться, наверное, идеальный расклад, — предполагаю я, и поймав его непонимающий взгляд, поясняю, — Ну, для катания по волнам на виндсёрфе. Просыпаешься и сразу в предвкушении.
Кир вглядывается в мои глаза с таким выражением, как будто я произнесла вслух какой-то тайный пароль, и если у него до сих пор и были некие сомнения, то сейчас он принял решение.
— Поедешь со мной в Тихую бухту? Сейчас.
Какое стремительное развитие событий!
Я никогда не делала так раньше, только познакомились же. Да и ситуаций таких со мной не возникало. Понимаю, что более предусмотрительно пригласить его на свою территорию, где рядом есть знакомые люди, на случай если что-то пойдёт не так. Но мне интересно — ночь, Тихая бухта, трейлер, он …
— Поеду. А как же Лёша?
— Приедет через пару-тройку часов, если не встретит другую прекрасную незнакомку.
Примечания к главе
[1] Здесь и далее в качестве эпиграфа к главам использованы отрывки из текстов песен музыкальной группы «Nova» (с разрешения автора песен и солиста группы)
[2] Максимилиан Волошин — знаменитый поэт, переводчик, художник-пейзажист, литературный критик Серебряного века. Жил в Коктебеле с 1907 по 1932 гг. Его жизнь и творчество была тесно связаны с Крымом и Коктебелем. В Коктебельском доме-даче Волошина гостили многие известные поэты и писатели Серебряного века. Дом до сих пор украшает центральную набережную, является одним из символов курорта, в нем находится музей поэта. Волошин похоронен на горе Кучук-Енышар близ Коктебеля.
[3] Кафе-бар "Бубны" работал в Коктебеле примерно до 2014 года и был популярным местом, где любили проводить вечера заядлые любители Коктебеля из разных городов и стран СНГ. Сейчас в нем находится одноимённый сувенирный магазин. Описанные в романе события происходят незадолго до присоединения Крыма к России в 2014 году, поэтому бар еще работает.
Бар назван в честь кофейни грека Александра Синопли «Бубны», которая была переоборудована из деревянного сарая в начале 20 в. и была центром коктебельской литературно-художественной жизни во времена Волошина, где устраивались поэтические вечера и литературные турниры.
[4] Ветрозависимыми называют людей, увлекающихся виндсёрфингом или кайтсёрфингом.
[5] Немного подробнее о глиссировании. Это основа катания на виндсерфинге, которое дарит незабываемое ощущение лёгкости и полёта, когда движение доски по воде осуществляется за счёт скоростного напора набегающего потока воды, когда она буквально скользит по водной глади. Для того, чтобы заглиссировать нужно уверенно кататься на трапеции и брать средние и большие паруса (актуальные для силы ветра).
Два
… А я рисую на ней