Вместе (не) навсегда (СИ)

— Твоя очередь, — напоминает он. — Что за расчеты?
Я могла бы соврать. Легко, без зазрения совести. Но почему-то решаю рассказать правду:
— Расчеты по танцевальной студии.
— Черт, — судя по звонкому шлепку, Скалаев только что треснул себя по голове. — Я мог бы и догадаться. И что, какие прогнозы? Сколько дизайнерских сумочек надо продать, чтобы осуществить мечту? Я ведь правильно понимаю, денег у папочки ты просить не рискнешь?
— Не рискну, — соглашаюсь и зачем-то добавляю: — Ни денег просить, ни студию открывать. Расчеты — это всего лишь хобби. Такое вот идиотское. Каждый раз, когда я случайно нахожу подходящее место для студии, я узнаю стоимость аренды, подсчитываю сколько денег надо вложить в ремонт, какое оборудование купить… Пару раз я даже реально ходила на встречи с риелторами, смотрела помещения и усердно делала вид, что всерьез раздумывала над арендой или даже покупкой. Я знаю, что это жалко, но…
— Это не жалко, — перебивает меня Марат. — Как по мне, гораздо хуже, наоборот, ничего не делать ради мечты. Ты хотя бы представляешь, сколько людей на этой планете мечтают открыть свое дело, кто-то даже такую же студию и они не делают ровным счетом ничего? Хоть бы уже желание на падающую звезду загадали, что ли… Это как в том анекдоте про “купи лотерейный билет”.
Я вдруг начинаю смеяться и даже не сразу понимаю, что Марат присоединился к моему веселью.
Господи, скажи кто-нибудь вчера, что я буду лежать в одной постели с Маратом Скалаевым и заливаться смехом… Неожиданно я осознаю, что смех — это последнее что девушки обычно делают в постели с ним и моментально перестаю смеяться.
“Что я делаю?”, — набатом звучит в моей голове. Как так получилось, что я оказалась в одной постели с абсолютно незнакомым парнем? Да, мы не касаемся друг друга, я лежу под одеялом, а он на нем, но тем не менее… это, пожалуй, самое интимное событие в моей жизни.
Может, он все это специально подстроил? Рассказал жалостливую историю об аресте отца, чтобы я прочувствовалась и бросилась в его объятия? Хотя, не такой уж жалостливой была история, он скорее поделился сухими фактами, чем пытался надавить мне на жалость. Да и в остальном, не особо он стремится сейчас воспользоваться ситуацией. Лежит рядом и, кажется, даже не шевелится.
— Эй, — тихо зову. — Ты там что, спишь?
— Почти, — сонно отзывается Марат. — И тебе пора, кстати. Помнится, ты сегодня высказывалась о пользе здорового сна.
По размеренному дыханию я понимаю, что он действительно заснул. Я же еще пол ночи не могла сомкнуть глаз, потому что мысли роем диких пчел атаковали голову.
Что все это значит? Почему из всех многочисленных друзей он выбрал именно меня? Может, потому что у меня самый большой дом?
Нет, если бы дело было в размере дома, он бы попросил выделить ему отдельную комнату.
Кстати, отличное решение. Почему я раньше об этом не подумала? Даже если бы отец не был в командировке, уверена, я бы смогла спрятать здесь весь состав футбольной команды и он бы все равно ничего не заподозрил. Но Марат не просил ни отдельной комнаты, ни отдельной кровати. Он вообще ничего не просил. Он просто пришел и улегся рядом со мной. И более того, преспокойно заснул… А я теперь должна мучиться всю ночь в попытках найти объяснение его действиям.
Вскоре я все-таки засыпаю с твердым намерением утром задать все эти вопросы Марату. Но когда просыпаюсь, обнаруживаю, что кровать рядом со мной абсолютно пуста. И если бы не чуть примятое одеяло, я бы наверное подумала, что его ночной визит мне приснился.
Что ж, Марат Скалаев, мог бы сказать спасибо…
Я встаю с кровати, пытаясь убедить себя, что совсем не разочарована его исчезновением и слышу как что-то с мягким стуком приземляется на пол. Дрожащей рукой я поднимаю скрученную из проволоки фигурку балерины. Пачка сделана из розовой бахромы в которой я без труда узнаю оборку своей наволочки, а саму проволоку, судя по всему, он вытащил из дорогущего светильника, который я заказывала в Италии. Но вместо того чтобы злиться за вандализм, я почему-то глупо улыбаюсь.
 
Глава 6
Весь день в университете я мечусь от разочарования к облегчению, не в состоянии определиться что именно чувствую сейчас. Я прекрасно понимаю, что правильно было бы испытывать облегчение от того что ни разу за день не встретила Марата, потому что понятия не имею что бы ему сказала. Куда ты исчез утром? Почему не попрощался? Где ты собираешься ночевать сегодня? Это явно не те вопросы, которые я готова произнести вслух. Но тем не менее, не могу игнорировать укол разочарования когда в кафетерии вижу одногруппников Скалаева, но не его самого.
После учебы я заезжаю за Динарой и мы отправляемся в новый ресторан в центре. Она все уши мне прожужжала про то что все столичные блогеры уже успели здесь побывать и нам пренепременно нужно последовать их примеру. Если честно, я не особо люблю такие пафосные места, предпочитая уютные маленькие кафешки, но Дине отказать не могу. Она всегда радуется с такой детской непосредственностью, что у меня просто язык не поворачивается сказать нет.
Вот и сейчас я умиляюсь глядя на то как она водит пальцем по меню внимательно изучая его и вспоминаю как мы познакомились. После очередного конфликта с учительницей балета, которая пыталась убедить папу, что у меня врожденный талант и все данные для большой сцены, он забрал меня из той школы и привел в другую танцевальную студию. Там мы с Динкой и встретились и сперва жутко невзлюбили друг друга. Она посчитала меня выскочкой потому что на первом же занятии учительница похвалила меня за то что я безупречно выполняла все движения, я же приняла ее за обычную стерву. Ну ладно, допустим в тринадцать лет я таких слов не знала, но точно помню что мне было жутко обидно за то что мне досталось ни за что.
Первые несколько месяцев между нами разразилась настоящая война. Динка тогда дружила с другой девочкой, Аней и они вдвоем просто не давали мне прохода. На занятиях они часто толкали меня, сбивали с ног, а однажды даже закинули мой рюкзак с формой а крышу крыльца. Хорошо хоть выступлений у нас тогда еще не было, а то я бы непременно обнаружила стекло в туфлях в лучших театральных традициях.
Отцу я обо всем этом не рассказывала, боялась, что на этот раз он бы не просто настоял на другой студии, а заставил бы забыть о танцах в принципе.
Нашей вражде пришел конец когда Аня перегнула палку. Однажды после занятия я обнаружила, что вещи в моем шкафчике залиты какой-то зеленой жижей. Перед тренировкой я видела, что Аня пила зеленое смузи и жаловалась, что ее мама перешла на правильное питание и теперь заставляет их с отцом тоже есть исключительно здоровую пищу.
Динара тогда сама подошла ко мне, извинилась за то что раньше была с ней заодно и сказала, что с Аней после такой подлости дружить не хочет. Та, кстати, в начале еще пыталась оправдаться, но учительница встала на нашу сторону и Аню вежливо попросили уйти из секции.
Мы же с Динарой не только заключили мир, но и стали не разлей вода. Оказалось, что без пагубного влияния подруги, она была очень милой и приятной девочкой. Правда, с Аленой им так и не удалось поладить, но я умело жонглировала своим временем чтобы его хватало на обеих подруг.
— Выбрала? — с улыбкой интересуюсь я.
— Морских гадов буду. Какое там вино к ним надо? Путаю постоянно.
— Белое, — отвечаю на автомате, хотя сама алкоголь не пью.
— Точно, — улыбается она. — Все-то вы, аристократы, знаете!
Мы делаем заказ и как только официант удаляется на приличное расстояние от нашего стола, Динара громким шепотом заявляет:
— Шведы по всем фронтам проигрывают итальяшкам.
И даже несмотря на то, что она добавляет “если ты понимаешь о чем я”, до меня не сразу доходит что она имеет ввиду. А когда, наконец, доходит, я чувствую как щеки становятся пунцовыми. Два месяца назад подруга ездила на соревнования в Милане и после этого еще несколько недель хвасталась мне о том, что все слухи о темпераментных итальянцах оказались верными.