Вместе (не) навсегда (СИ)

Но тем не менее, до конца дня я не могу отделаться от неприятного ощущения какой-то грязи… Будто кто-то пришел ко мне домой, покопался в нижнем белье и вдобавок разбросал его по всей комнате. Никогда не пойму стремление обсуждать личную жизнь окружающих, видимо, со своей у них совсем все плохо, раз моя вызывает у них такой интерес.
До конца дня я продолжаю ловить на себе любопытные взгляды. Некоторые из них сочувствующие, некоторые — ухмыляющиеся, но впервые в жизни я позволяю маске равнодушия соскользнуть к своим лаковым лабутенам и скалюсь в ответ.
Кто знает, может виной всему та самая уверенность, которую вселил в меня Марат, а может дело в том, что сейчас эти сплетни напрямую задевают его и во мне проснулся какой-то животный инстинкт защитить свое.
Глава 42
Этой ночью я долго не могу заснуть, привычно кручу в пальцах кулон с балериной, но с с прискорбием понимаю, что он уже не помогает. Кулон — это больше обо мне, о том как видит меня Марат, о нашем первом настоящем поцелуе, о зарождении нашей любви. А мне нужен он. Моя опора. Моя скала. Мне его чертовски не хватает и с каждым днем разлуки дыра в моем сердце разрастается все больше и больше. Уехав, Марат лишил меня не только себя, он еще и взял в заложники какую-то часть меня.
Я едва высиживаю до окончания пар и попросив кинолога покормить Рамика перед тренировкой, отправляюсь на поиски адреса, который прислала мне Дина.
Салон находится на окраине города, но нужную улицу я нахожу легко. А вот с домом приходится помучиться дольше. В итоге, оставив машину на парковке у супермаркета, я плутаю между зданиями и, наконец, вижу перед собой знакомую вывеску.
Решительно открываю дверь и на ходу достаю телефон, чтобы показать мастеру эскиз. Искренне надеюсь, что примут меня в назначенное время, потому что если мне придется ждать в этом унылом, словно больничном, коридоре, я вполне могу передумать и сбежать. Не каждый день я прихожу в тату-салон повинуясь мимолетному желанию набить татуировку.
Спустя час пытки, в течение которого мастеру приходилось два раза прерываться, чтобы помочь мне прийти в себя с помощью нашатыря я, наконец, выхожу из салона. Несмотря на то что мой болевой порог оказался гораздо ниже, чем я рассчитывала, на моих губах сияет поистине огромная улыбка. У меня есть своя собственная скала. Маленькая, едва заметная, но я знаю, что стоит мне дотронуться до этого пока еще очень чувствительного участка кожи под грудью, прямиком над сердцем, я почувствую его присутствие. Я почувствую Марата.
Домой я возвращаюсь поздно. Рамик тоже тяжело переносит отсутствие хозяина и поэтому я стараюсь проводить как можно больше времени с ним. Хотя, Оксана, наша кинолог, кажется, влюбилась в него и после занятий не спешит уходить, балуя щенка своим вниманием.
Припарковав машину во дворе у меня есть лишь одно желание — поскорее доползти до кровати и отдохнуть после такого долгого дня. Тем более, мою татуировку ожидает подробная фотосессия, мне не терпится поскорее отправить фото Марату. Однако, стоит мы не выйти из машины, из домика охраны выскальзывает темная фигура, в которой при приближении я узнаю Динару.
— Сюрприииз, — кричит она и бросается мне на шею. — Прикинь, не хотели меня в дом пускать, — кивает она в сторону охранника, который тоже вышел из помещения и смотрит ей вслед. — Хорошо хоть в свою каморку пустили, а то я бы точно дуба дала тут от холодрыги.
— Что ты здесь делаешь? — интересуюсь я увлекая ее за собой в дом.
— Как что? Ты ведь не думала, что я упущу возможность полюбоваться на твою татуху!?
— Тише, — шикаю я и спешу поскорее захлопнуть дверь за нами. Не хватало еще чтобы охрана услышала нас и донесла отцу. Я, конечно, совершеннолетняя и в праве делать со своим телом все, что пожелаю, но отца точно хватит удар, если узнает, что его дочь набила татуировку словно бывалая зэчка.
— Ну же, не томи, показывай, — торопит меня подруга едва мы переступаем порог моей комнаты. — И пожалуйста, скажи, что ты не набила какой-нибудь иероглиф. Это уже давно вышло из моды, тем более, хрен поймешь, правильно ли мастер поставил все закорючки. Я как-то встречалась с парнем, так у него на шее был набит какой-то символ из самурайского кодекса, а потом оказалось, что одна из палочек повернута не в ту сторону и татушка означала “стол”. Просто, блин, стол на шее.
 
— Не переживай, — успокаиваю ее. — Моя татуировка не на японском. И даже не на русском. Это просто картинка… обычная, но для меня она означает что-то важное. Это связано с моим парнем. Такой себе символ, который связан с его фамилией, но и одновременно означает что-то большее для меня.
— С фамилией? — ее брови ползут до самого лба и она прыскает. — Господи, ты там себе фруктовый сад набила что ли?
— Фруктовый сад? Причем здесь это?
— Ну Грушевский, Груша… фруктовый сад, — теперь она уже смеется в голос. — Не клизму же ты себе там нарисовала.
— Причем здесь Грушевский? — в моем голосе читается не только недоумение, но и искреннее беспокойство за подругу.
— Блин, Алиса, — вздыхает она вдоволь посмеявшись. — Я в курсе что он твой загадочный парень.
При этом она пальцами изображает кавычки и многозначительно подмигивает мне.
— Думаешь я слепая? Я видела как он смотрит на тебя. У тебя покер фэйс еще более менее срабатывает, но из него актер так себе.
— Я не встречаюсь с Яном, что ты выдумываешь?
Я оттягиваю резинку бюстгальтера и приподняв свежую повязку демонстрирую ей свою скалу. Рисунок маленький, около сантиметра в диаметре, но для меня он значит целую Вселенную. Потому что это символ Марата, символ того, кем он стал для меня.
— Гора? — улыбка на ее лице сменяется недоумением.
— Это скала, — поясняю я и возвращаю повязку на место.
— Скала…, — задумчиво произносит она, а затем подносит руку к губам и шепчет: — Скалаев? Твой тайный парень Марат Скалаев?
— Откуда ты его знаешь? — понимаю, что хмурюсь.
— Демид мне рассказывал о нем. Алиса, Скалаев тебе не пара… он… он опасный человек. Реально, он псих.
— Демид? Ты встречалась с ним после того как он хотел подставить тебя с полицией??
— Он не…, — Дина замолкает на полуслове и я вижу, что сейчас она тщательно подбирает слова. — Подставил меня Вова. Демид об этом не знал. Но в любом случае, после того как он увидел Марата с тобой тогда, он рассказал мне о нем страшные вещи. Ты хоть знаешь кто его отец? Он беспощадный отморозок и как думаешь, мог у такого человека вырасти нормальный сын?
— Марат нормальный, — задыхаясь отвечаю. — Он в тысячу раз нормальнее твоего Демида. Не смей говорить о нем такие вещи, ты его не знаешь. А судить человека по его родителям, по каким-то слухам — это низко!
— Алиса, я просто пытаюсь тебя предупредить, — горячо заявляет она. — Пока не поздно…
— Господи, как вы достали меня со своим “пока не поздно”. Мне наплевать что вы все думаете о Марате, слышишь? Ты его даже не знаешь, но уже составила о нем авторитетное мнение и думаешь, что имеешь право говорить мне что делать??
— Ладно, ладно, прости, — она примирительно поднимает руки. — Мне не стоило. Это, наверное, шок… Извини. Я просто реально была уверена, что твой парень Грушевский и когда услышала имя Скалаева… Прости, я не подумала.
Я вытираю рукавом неизвестно откуда взявшиеся слезы и вдруг понимаю одну важную деталь.
Комната вокруг начинает отчаянно кружиться, в голове шумит, во рту становится неимоверно сухо и мне приходится прилагать огромные усилия, чтобы задать ей следующий вопрос:
— Когда ты решила, что Ян мой парень? Ты с ним познакомилась только на его дне рождении.
Дина кивает, а я продолжаю:
— И там ты увидела какие-то странные взгляды в мою сторону, так?
Она снова едва заметно кивает головой пытаясь понять к чему я клоню.
— И после этого ты заловила его на кухне, чтобы предложить себя?
Глава 43
Кажется, меня сейчас стошнит. К горлу подкатывает мерзкий ком из неверия и отрицания. Но глубоко внутри какая-то часть меня вопит “я знала, я знала”.