Сердцецветы для охотницы

– Не знаю, как он тебя научить успел, но, похоже, ты весьма способна. Лихо от моего сына избавилась! Только вот шестерки твои подвели – не успели спрятаться вовремя.
Руслану словно кочергой ударили по голове. Перед глазами поплыло, мысли разбрелись по сознанию непослушным стадом.
– Так вы считаете… Думаете, я эту вьюгу за Войко наслала?!
– Уходи с моего двора, Некрас! Тебе здесь больше не рады, – отец выступил вперед. Вместо него Руслану за плечи обняла матушка. Она что-то успокаивающе шептала на ухо, но Руслана не понимала ни слова. Они будто расслаивались на несвязные звуки и жужжали-жужжали злым осиным роем.
«Лесная девка», – гудело в голове, прожигая нутро клеймом.
– Да чтоб вы все знали! Войко сам сбежать хотел! – выкрикнула Руслана так громко, что горло засаднило.
Некрас, который уже стоял у калитки, обернулся. В темноте первого зимнего вечера было не разглядеть его лица, но Руслана и так ощутила отвращение, которым пропитался морозный воздух.
– Врешь, ведьма! Мой сын бы никогда так не поступил. Это ты наколдовала ураган, чтобы сорвать обряд и избавиться от Войко!
Венок из сердцецветов захрустел поломанными стеблями, когда Руслана сжала его в кулаке.
– У Войко есть возлюбленная. Они обменивались письмами, и он собирался бежать к ней. Даже звал меня с собой! Обещал, что купит лошадь.
– Гнусная ложь! – остатки терпения Некраса затухали, как пламя в горниле остывающей печи. – Пытаешься выгородить себя, спрятать колдовство, да не выйдет! Обещаю, Руслана, ты ответишь за содеянное зло, и никакие чары, никакой Боровой тебя от суда не спасут! Ты своей головой поплатишься за сына, которого у меня забрала!
– Ничего из этого не будет, Некрас, потому что я верну Войко быстрее, чем ты поднимешься в свой терем! Войко расскажет правду, и ты еще пожалеешь о сказанной лжи!
Некрас горько, с недоверием усмехнулся. Его рот зло скривился, но извергнуть проклятие убитый горем купец не успел.
– А ну пошли все отсюда!
Руслана даже не поняла, когда матушка успела сбегать в избу за веником. Теперь Бояна прогоняла им гостей, которые перестали быть желанными.
– Прочь! Пошли вон! – размахивала веником женщина. Самых настырных приходилось хлестать по спине, выдворяя.
Слышались причитания и презрительный шепот. Уходящие гости напоследок оглядывались, украдкой смотрели на Руслану и сбегали, будто крысы из горящего сарая.
– Лесная ведьма, – донеслось до девушки лживое прозвище.
Оно больно кольнуло, и в тот миг Руслана поняла – то, чего она боялась еще этим утром, и близко не сравнится с судьбой «ведьмы». Сбежать из дома больно, строить новую жизнь тяжело, но возможно. От опозоренной девушки могут отвернуться новые женихи, но не подруги. От лесной девки же воротить нос будут все.
Не поздно ли сбежать теперь? Или мерзкий слух шлейфом потянется за Русланой?
Нет. Она это так не оставит! Войко вернется в Хрусталь и за все ответит. Сам расскажет отцу про побег и девушку из другого поселения. Сам будет краснеть перед людьми, отмывая имя и честь Русланы от позора и клеветы!
– Руслана! – позвала матушка, но она уже исчезла за калиткой. Лишь венок из сердцецветов, брошенный, алел на снегу.
 
Глава 3
 
По следу вьюги
 
Припорошенные снегом дома напоминали кошек, свернувшихся клубком под пушистым покрывалом. Ближе к сердцу Хрусталя они ютились совсем рядом друг к дружке, провожая Руслану темными глазами-окнами. Но чем дальше она бежала, тем просторнее становилось. Домики отодвигались друг от друга, огороды оказывались больше, а сугробы – глубже.
Здесь снег еще не успели притоптать, идти стало сложнее. Ни дороги, ни тропинки. Руслана была первой, кто в поздний вечер после вьюги отправился в путь по свежевыпавшему снегу. Она шла к мельнице короткой дорогой, но Войко наверняка двигался по той, где легче было спрятаться.
 
Продираясь через сугробы, в которых увязала по колено, Руслана очень быстро вспотела. Нарядный кафтан был совсем неудобен и сковывал движения, а красные сапожки то и дело норовили остаться в снегу. Распущенные во время обряда волосы растрепались и липли к раскрасневшемуся лицу.
Ни крохи не осталось от торжественности и красоты образа, как и не осталось в сердце ничего, кроме отчаяния.
– Руслана! – ветер принес голос отца. Похоже, он шел по ее следам. – Руслана, вернись!
Она прижалась к стволу голой яблони и осторожно оглянулась туда, где змеилась рыхлая дорожка ее следов. Отец вышел из тени чужой избы, тяжело дыша и одной рукой придерживая меховую шапку. С неспокойной душой наблюдала Руслана, как отец пытается бежать, да только, утопая в сугробах, падает, но вновь встает и делает очередную попытку нагнать бег- лянку.
Сердце обливалось кровью в нестерпимой жалости к отцу. Ни к чему от него убегать. Лучше выйти, признаться во всем и попросить помощи. Если отец поверит, что Войко сбежал, может, они вместе его найдут?
Руслана поджала губы, тяжело вздохнула… Как вдруг услышала писклявый смех, будто комар где-то рядом летал. Легко определив, откуда исходит звук, Руслана опустила глаза к корням яблони, укрытым снегом.
Крохотный, с ладонь Русланы, пузатый мужичок, одетый в зипун из хвои и жухлой листвы, чуть не помирал со смеху. Он держался за дрожащий от хохота живот и сгибался едва ли не пополам, почти касаясь морщинистым лбом своих босых ног. Волосы его были посеребрены то ли сединой, то ли морозом, а в идеально черных, без белков и радужки глазах, как в зеркале, отражалась сама Руслана.
Она оглянулась на лес, что стеной стоял совсем рядом с границей Хрусталя. Ауки редко выбирались из чащи, но и ничего удивительного во встрече здесь, на тихой окраине, не было. Наверняка дух последовал за ветром, который часто помогал аукам в их хитрой магии. Вот и оказался в городе.
– Охотница сама вот-вот станет добычей, – осклабился аука, наблюдая за растерянной девушкой. – Эхо в городе громко поет, хоть и не так красиво, как в лесу.
Среди всех обитателей леса ауки были едва ли не самыми вредными и противными. Шутки ради они путали путников, заводили в чащу и мучили, сводя с ума эхом несуществующих спасателей. Когда заблудившийся совсем отчаивался, ауки предлагали заключить сделку – они выводили беднягу из леса, но просили что-то взамен. Обычно они, редкостные сладкоежки, выпрашивали яства, каких в чаще не сыскать: пирожки с вареньем, леденцы, леваши…
Однажды и Руслана оказалась жертвой пронырливых духов. Это было очень давно, когда еще она не заплетала кос. Моймир тогда только начал брать ее с собой в лес, но по глупости оставил ненадолго одну на опушке, а сам пошел проверить силки. Тогда-то ауки голосом отца и заманили девочку в чащу и водили там почти до вечера.
Может, водили бы и дольше, если бы Моймир не догадался, что случилось. Из ближайшей к лесу купеческой лавочки он принес в чащу целую корзинку свежей яблочной пастилы, на сладкий аромат которой сбежалось с десяток аук.
– Получите все, когда вернете мою дочь! – пригрозил Моймир духам, и те мигом исчезли, чтобы уже к закату вернуться вместе с Русланой.
После этого случая она частенько видела аук, но больше на их хитрости не велась. Некоторых даже запомнила и научилась отличать друг от друга по одежде из листвы, по цветам, вплетенным в лохматые волосы, по крючковатым, вздернутым или напоминающим картошку носам. Но вот глаза у аук всегда были одинаковыми – безупречно черными и пугаю- щими.
Ауку, что смеялся над ней, топча босыми ногами свежий снег, Руслана не помнила. Зато дух ее, похоже, хорошо знал.
– Бедная невеста! Жених исчез, а вместо поддержки – обвинения в колдовстве!
– Откуда ты знаешь? – шепотом спросила Руслана и украдкой выглянула из-за яблони. Отец уверенно шел по ее следу. Сейчас обогнет чужой огород и как раз окажется перед деревьями, за одним из которых прячется Руслана.