С.М.У.Т.А. (СИ)

- Что за насекомые? – удивился тот.
- Нууу, маленькие, - Вадим уже пожалел, что сказал об этом, опять сболтнул не то. Додумать эту мысль Вадим не успел. Вдруг на территории всего небольшого монастыря поднялся вой и истошные крики.
- Что случилось? – вскочил на ноги кузнец.
А Вадим словно почувствовал, что… В груди у него всё похолодело. – Зомби! – вырвалось у него, но он тут же поправился. – Мертвяки это, Елизар! Проникли как-то.
И он очень захотел оказаться неправым.
Вокруг уже наступила вечерняя темнота, и по всей Пустыни видны были только мечущиеся тени, да слышен дикой вой, заглушаемый утробным урчанием двух мёртвых тварей. Кузнец схватил саблю, одним движением сунул в ещё не потухший горн кусок тряпки и быстро запалил факел, который лежал в кузне. Елизар порой работал до глубокой ночи и факелы у него были всегда наготове.
Факел зачадил, а потом и запылал. Чистый жаркий свет горящего пламени распугал по сторонам темноту. Вадим поджёг второй факел и тоже обнажил саблю.
- Эх, мой бердыш возле кельи остался. Взял днём, да забыл там, но смотри, Вадим, биться будем вместе. Боюсь я, что уже и живых придётся убивать. Раз мертвяки проникли, то и нашим конец.
Вадим кивнул, всё было понятно.
С факелами и с саблями в руках они поспешили на помощь людям, но с помощью запоздали. По странному стечению обстоятельств, им не попался сразу ни Серафим, ни Аким, да и трудно было понять, кто есть кто, они только находили истекающих кровью людей, часть из которых были на последнем издыхании, а часть ещё живы и громко молили о помощи.
- Я не могу убивать! – сказал Вадим, когда увидел еле живую монахиню.
- Я тоже, - сквозь зубы ответил ему кузнец, - ищем зачинщиков и тех, кого ещё не укусили.
Но пару человек кузнец всё же добил, видя, что их уже не спасти. Пустынь была небольшой, и они, переходя от одного здания к другому, смогли выявить и поймать Акима. Только это уже был не Аким, он бросился на них, утробно урча. Удар сабли кузнеца был страшен. Не издав ни одного звука, Аким упал замертво, а они пошли дальше.
А в это время Серафим поймал и укусил Митрича. Затем, покружив по двору, монстр направился в сторону, где жил отец Анисим, настоятель и другие иноки. Отца Анисима он застал врасплох, как только тот шагнул на крыльцо, а отца Варфоломея поймал в коридоре, куда тот вышел узнать, что случилось.
Через несколько минут всё было кончено. Сделав своё чёрное дело, Серафим побежал к выходу, оставив истекающих кровью монахов лежать на полу и молить о помощи. Вадим шёл в это время вслед за кузнецом, когда внезапно из здания выбежал Серафим и мгновенно бросился на кузнеца. Елизар сразу отреагировал, ударив по нему саблей, но Серафим сумел вывернуться и ударить лапой.
Сабля выскочила из руки кузнеца, он замешкался, а Серафим ударил его другой лапой, разворотив всё плечо. Больше ничего сделать он не успел, Вадим взмахнул клычем, и голова мертвяка упала на землю, залив её своей чёрной кровью. А кузнец пошатнулся и произнес.
- Всё!
- Елизар, Елизар! - Вадим не знал, что делать.
Кузнец посмотрел на свою грудь, провёл мокрой от крови рукой по ней.
- Всё, отвоевал Елизар Тимофеевич своё, пора и в царствие небесное, а ты, отрок, мне в этом поможешь. Хочу умереть человеком, а не тварью адовой! Боюсь, что всех Аким с Серафимом успели положить и никому пощады не будет. Пока я ещё живой, идём собирать остальных и всех нести в церковь, а я тебе скажу, что делать, пока не поздно.
Вадим опустил голову, не в силах ничего сказать. Кузнец отшатнулся и направился к зданию с монашескими кельями. Вскоре он выволок оттуда несколько человек, в том числе настоятеля и Анисима. А дальше они всю ночь собирали и упокаивали погибших и раненых, снося их в церковь.
Наконец, они собрали всех. Кузнец взглянул в глаза Вадиму, прощаясь.
- Поройся, отрок, под наковальней, найдёшь себе добычу. Один ты остался, значит, везёт тебе. Выжил сейчас, выживешь и дальше. А деньги пригодятся. Будешь уходить, забери всё, что можешь унести с собой, остальное сожги вместе со всеми постройками, а я тут сам справлюсь.
 
Елизар улыбнулся и, пошатываясь, зашёл в церковь, с грохотом захлопнув за собой дверь. В его правой руке был зажат горящий факел. Вадим отступил назад, в непонимании и испуге, и молча ждал, больше ни на что не надеясь. Он догадывался, что сейчас произойдёт, но всё же до конца не верил. Как так могло получиться? И почему Аким и Серафим превратились в мертвяков? Они же не были в селе? Кто их укусил, или они сами переродились? Но отчего и почему? Много вопросов, а ответов ни одного!
Через несколько минут потянуло дымом, а через пару десятков минут внутри церкви загудело пламя, вырвавшись через окна. Оно быстро объяло жаром весь храм, и он запылал огромным чудовищным факелом. Вадим сразу остался один, совсем один в этом мире. Этот мир был для него чужим и, как оказалось, населён ужасами. Он так и стоял в оцепенении, пока не прогорела вся церковь и не появилась ранняя зорька, осветив собою всё небо.
Обойдя Пустынь по кругу, он взобрался на крышу кузни и забылся тяжёлым сном. Кузню Вадим посчитал самым безопасным теперь местом. По его коже пробегали жуткие мурашки, а он, не в силах прорваться сквозь тяжелый сон, лежал и дрожал от пережитого ужаса, пока не очнулся.
Спал он едва ли часа три, а может и меньше. Проснувшись, Вадим привстал на локтях и оглянулся вокруг. Солнце уже поднялось над горизонтом и жаркими лучами высвечивало весь шабаш, произошедший ночью. В центре монастыря дымились остатки сгоревшей церкви. В воздухе остро пахло горелым человеческим мясом и смертью.
Вадима передёрнуло, обхватив плечи, он смотрел на то, как от обгоревших останков церкви поднимался чёрный дымок. Там были все: и Елизар, и Серафим, и Варфоломей, и отец Анисим. Все: и правые, и виноватые, глупцы и умные. Его затрясло. Что же это такое?
Вадим пришёл в этот мир практически без ничего, его встретили, приютили, дали возможность выжить и жить. Научили многому, и это всего лишь за месяц. А что теперь? Кому он нужен? Как жить, куда идти? Слёзы стали душить его. Опустив голову вниз, он уткнулся в колени.
Скупые, уже не мальчишеские, а мужские слёзы стали стекать по его грязному лицу. Светлые дорожки словно пробивали себе нелёгкий путь через сажу и песчинки на его лице.
Смахнув слёзы рукавом, он спустился вниз, бряцая саблей. Оглянулся. Везде было пусто. Вадим не хотел обманываться и, обнажив саблю, пошёл бродить по домам и пристройкам. Обойдя весь периметр Пустыни, он никого не нашёл: ни живых, ни мёртвых. Все сгорели в церкви. Попутно он собрал всё своё оружие и кузнеца. Посмотрел на бердыш, на ручницу, на пищаль бывалого вида.
Всё утащить с собой было нереально, и он решил его спрятать. Для этого Вадим вырыл яму рядом с кузней и, обернув оружие тканью, промасленной костным маслом, закопал до лучших времён. После этого он обыскал все кельи, прибавив к своим вещам ещё небольшое количество денег. Всю церковную утварь, сделанную из серебра, он также решил закопать.
Сундук, найденный в келье настоятеля, был заполнен до краёв ценностями и закопан в яму. Личные вещи, ткани и орудия обихода Вадим решил отнести в подвал главного здания, после чего закрыл вход дверцей, приперев её камнем и бревном. Со всем этим он провозился весь день и сильно устал, как морально, так и физически.
Умывшись и поужинав остатками вчерашней еды, он снова залез на крышу кузни и долго смотрел на то, как заходит над лесом солнце. Как только уставшее солнце закатилось за верхушки сосен, сразу потемнело. С каждым часом воздух насыщался чернильной темнотой, пока совсем не стало ничего видно. Тогда Вадим лёг прямо на крышу и, примостив голову на найденную подушку, стал смотреть вверх.
Мириады звёзд кружились перед ним, словно радуясь тому, что он может их лицезреть. Они водили хороводы туманностей далёких галактик, перемигивались разноцветным светом, пытаясь затмить друг друга, и им не было никакого дела до того, что творилось сейчас на земле. Полная луна, затмевая свет звёзд, поднялась на небосклон, осветив всё вокруг своим холодным нереальным светом.