Песня длиною в жизнь

Annotation
Париж, 1944 год. Только что закончились мрачные годы немецкой оккупации. Молодая, но уже достаточно известная публике Эдит Пиаф готовится представить новую программу в легендарном «Мулен Руж». Однако власти неожиданно предъявляют певице обвинение в коллаборационизме и, похоже, готовы наложить запрет на выступления. Пытаясь доказать свою невиновность, Пиаф тем не менее продолжает репетиции, попутно подыскивая исполнителей «для разогрева». Так она знакомится с Ивом Монтаном — молодым и пока никому не известным певцом. Эдит начинает работать с Ивом, развивая и совершенствуя его талант. Вскоре между коллегами по сцене вспыхивает яркое и сильное чувство, в котором они оба черпают вдохновение, ведущее их к вершине успеха. Но «за счастье надо платить слезами». Эти слова из знаменитого шансона Пиаф оказались пророческими…
Мишель Марли
~~~
ПРОЛОГ
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ГЛАВА 1
ГЛАВА 2
ГЛАВА 3
ГЛАВА 4
ГЛАВА 5
ГЛАВА 6
ГЛАВА 7
ГЛАВА 8
ГЛАВА 9
ГЛАВА 10
ГЛАВА 11
ГЛАВА 12
ГЛАВА 13
ГЛАВА 14
ГЛАВА 15
ГЛАВА 16
ГЛАВА 17
ГЛАВА 18
ГЛАВА 19
ГЛАВА 20
ГЛАВА 21
ГЛАВА 22
ГЛАВА 23
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ГЛАВА 1
ГЛАВА 2
ГЛАВА 3
ГЛАВА 4
ГЛАВА 5
ГЛАВА 6
ГЛАВА 7
ГЛАВА 8
ГЛАВА 9
ГЛАВА 10
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
ГЛАВА 1
ГЛАВА 2
ГЛАВА 3
ЭПИЛОГ
ПОСЛЕСЛОВИЕ
notes
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30
31
32
33
34
35
36
37
38
39
40
41
42
43
44
45
46
47
48
49
50
51
52
53
54
55
56
57
58
59
60
61
62
63
64
65
66
67
68
69
70
71
72
73
74
75
76
77
78
79
80
81
82
83
 Мишель Марли 
 Песня длиною в жизнь 
 
 
Он — мой, а я — его на всю жизнь… Эдит Пиаф. Из песни «Жизнь в розовом цвете» 
 ~~~ 
 
 Любовь всегда бежала от меня.
 И никогда того, кого любила.
 Я не могла надолго удержать.
Эдит Пиаф
В жизни Эдит Пиаф огромную роль сыграли мужчины. Один из них на самой заре ее карьеры создал ее как певицу, превратив «маленького воробушка» в уверенную в себе женщину и развив ее яркую индивидуальность. А позднее, на исходе Второй мировой, Эдит встретила молодого Ива Монтана и, оценив его талант, уже сама сыграла роль Пигмалиона, превратив нескладного провинциала в звезду французского шансона. Тесное общение очень быстро переросло в страстный роман. Их отношения складывались непросто: две сильные творческие личности часто вступают в соревнование друг с другом в борьбе за благосклонность публики и критиков.
Впоследствии Пиаф признавалась: «Нужно иметь мужество расстаться прежде, чем исчезнут чувства. Иначе вы или возненавидите друг друга, или останетесь вместе из жалости. И это будет ужасно».
 ПРОЛОГ 
 1937 
 «Мой легионер» 
 
 
Нравственность — это когда ты живешь совсем не весело. Эдит Пиаф 
Париж
Суета утихла. В маленьком, тускло освещенном бистро, расположенном на площади Пигаль, остались только запоздалые гуляки. Среди них странно и неуместно смотрелись два господина в элегантных фраках. Закончив долгую прогулку по увеселительным заведениям, они теперь потягивали крепкий кофе, макая в него свежие круассаны. В углу рядом со входом вокруг стола собралась группа молодых людей в кепках. Потрепанная одежда выдавала в них представителей богемы. Они веселились так буйно, как будто не знали, что когда-нибудь настанет утро и вернет их к будничным заботам. Это определенно были здешние завсегдатаи, чувствовавшие себя в этой забегаловке как дома. Они окружили молодую женщину, чей голос звучал громче всех. Она непрерывно что-то говорила и быстрее всех опустошала бокал за бокалом. К ней то и дело устремлялись взгляды как респектабельных господ, так и размалеванной блондинки, которая закончила свою ночную работу и теперь потягивала пастис[1], пересчитывая лежавшие на стойке купюры, полученные от клиентов и причитавшиеся сутенеру. Эти женщины были явно знакомы.
 
Миниатюрную особу, находившуюся в центре всеобщего внимания, звали Эдит Гассион — ей был всего двадцать один год, рост ее едва достигал полутора метров. Вряд ли ее можно было отнести к тому типу женщин, которых принято называть бесспорно привлекательными: слишком высокий лоб, слишком тонкий и длинный нос, непослушные темные волосы. Но каждый, кто заглядывал в ее карие глаза, видел в них одновременно озорство, упрямство и печаль и подпадал под ее очарование. Голос и завораживающий взгляд — вот что делало ее по-настоящему прекрасной. Ночью глаза девушки мерцали особенно ярко, подобно звездам, которые вспыхивают на небе, когда почтенные буржуа отправляются ко сну.
Эдит особенно любила время между одиннадцатью вечера и шестью утра, его она обычно проводила, празднуя завершение очередного пережитого дня. И хотя у нее никогда не было много денег, она почти всегда платила за всех своих друзей.
Из открывшейся двери потянуло холодом. Поначалу никто не обратил на это внимания, поскольку дело было уже под утро, когда на смену гулякам приходили первые ранние пташки — люди в рабочей одежде, начинавшие здесь свой день с кофе и коньяка. Но высокий худой мужчина лет тридцати пяти, вошедший в бистро, явно принадлежал к другому типу клиентов. Он был хорошо одет, на плечах его элегантного пальто таяли снежинки. Очевидно, что он не нуждался ни в последней порции алкоголя перед сном, ни в напитке, который помог бы ему проснуться. Он быстро огляделся, нахмурился и, сжав губы, направился к угловому столику. За стулом Эдит мужчина остановился.
— Ты должна прийти в себя, — буркнул он. — Немедленно! Ты слышишь?
Она слышала его, но не понимала. Причиной тому была не суета вокруг и не вино с коньяком, которые она поглощала. Она повернулась к вошедшему, озадаченная единственным вопросом: почему в это позднее время он находится не в постели с женой?
— Оставь меня в покое, Раймон. Сначала измени собственную жизнь!
Один из ее друзей посмотрел на незнакомца сквозь бокал с вином.
— Кто это?
— Разрешите представить… — Эдит сделала нарочитый, приличествующий случаю жест. — Это Раймон Ассо, поэт и любитель женщин, солдат Иностранного легиона и… — Она заколебалась и, опустив веки, тихо добавила: — Мой друг и учитель.
Еще немного — и она сказала бы, что он ее большая любовь. В каком-то смысле каждый новый мужчина в ее жизни был большой любовью. Но с Раймоном вышло по-другому, он оказался особенным. Тем не менее Эдит так и не произнесла эти слова. В тот момент она любила Раймона чуть меньше, чем всегда, ведь его появление рассердило ее.
Многоголосый смех был ей ответом. Ее хрупкое тело дернулось, она встала и затем чуть не легла на стол, чтобы достать бутылку из потертого, пожелтевшего ведерка, которое когда-то вполне могло быть посеребренным. Ее яркая юбка с оборками задралась, обнажив бедра.