Змеиный мох (СИ)

[1] Отсылка к известной притче из книги Л.Соловьева "Возмутитель спокойствия" о Ходже Насреддине
  
=47
 
Вот этот коротенький взгляд в мою сторону значил очень многое. Я процентов на девяносто был уверен, что «не хочу» — это обо мне. Почему? Трудно сказать. Интуиция.
Вчера днем она написала, что выходит на работу. Хотя перед этим разговаривала со Славой, так что особой необходимости сообщать мне персонально не было. Написала… потому что хотела написать. Маленький такой шажок навстречу. А потом с кем-то встретилась, о чем-то поговорила, и после этого разговора ей захотелось сдохнуть. Не ответила на сообщения подруги, и на мое тоже. Утром, когда увидела меня, обрадовалась. Вот тут никаких сомнений не было. Не приняла за кого-то другого — именно мне обрадовалась. А потом — вспомнила о той самой вчерашней встрече?
Отшила резко раз, еще резче второй. Хотя, если подумать, я ведь еще и сказать-то ничего не успел. Ни предложить ничего, ни попросить ни о чем. На подлете сбила. Упреждающий удар.
Отсюда ключевой вопрос: с кем и о чем она разговаривала? И как это связано со мной?
Машинально пережевывая жилистую отбивную, я тасовал варианты.
Первое, что вполне ожидаемо приходило в голову — Лисицын. И тут возможно было разное. Например, он все-таки решил развестись. Или его жена подала на развод. Получай, Надя, то, чего давно хотела. И заодно проблему выбора. С одной стороны старый проверенный любовник, с другой… вообще не пойми что и кто. Но при таком раскладе не ясно, почему от разговора хотелось сдохнуть. Ведь не подписала же она кровью контракт с дьяволом и не обязана замуж за Андрея выйти, если не хочет.
Или обязана?.. Ну мало ли. Предполагать так предполагать. Не обязательно замуж, например, на прежних условиях. Или ты, красавица, остаешься со мной, или… Иногда женщину и заставить можно. Шантажом. У них могли быть какие-то хитрые общие делишки с финансами. Или он знает о ней что-нибудь неприглядное. Я, правда, тоже знаю, но это личное, да и в голову бы не пришло как-то использовать.
Ладно, что еще? Помимо Лисицына? Она могла узнать что-то, после чего уже ничего не надо, как она сказала. И тоже хочется сдохнуть. Что-то серьезное о своем здоровье? Опыт общения с безнадежно больными подсказывал: узнав диагноз, хочется чего угодно, но только не этого. Какой смысл хотеть того, что и так скоро произойдет? А вот беременность — более вероятно. И вполне объясняет запуск Лактионова с ноги на Марс. Плохое самочувствие и бледный вид тоже. Вот только одна загвоздочка. Если она ходила к врачу, вряд ли назвала бы это разговором. Да и мало кто сейчас узнает о беременности от врача, достаточно тест сделать.
Еще один вариант — разговор шел конкретно обо мне. Какой я нехороший. Но с кем? В Питере, не считая рабочих контактов, у меня знакомых полтора человека. И вряд ли они могли слить какой-нибудь компромат. Не Полина же заявилась вдруг. Тогда уж Алиса выдала желаемое за действительное. Но, во-первых, ей не надо было с Надей специально встречаться, и на работе можно это сделать. А во-вторых, утопить меня в ее глазах мог только тот, кому было известно: между нами что-то есть. Слава? Или — снова здорово! — Лисицын?
Впрочем, я запросто мог чего-то и не знать. Что я вообще о ней знаю — кроме того, что она сама рассказала?
Хоть я и обещал тогда, что не буду докучать своим присутствием, разумеется, выполнять это обещание не собирался. Ходил за ней хвостом по пятам — она и не замечала. Уж это-то я хорошо умел, особенно в лесу. И сразу понял: не просто так она приехала в глушь.
Убежала от какой-то проблемы — но не от себя. Думала о ней постоянно. Уходила в лес, выбирала полянку, лежала на траве, смотрела в небо. С таким лицом, как будто решала для себя что-то очень важное. Потом застал ее в церкви. Сидела, закрыв глаза, с выражением полного отчаяния. Молилась — или просто думала? Пела поздно вечером, сидя на крыльце. От ее голоса внутри все переворачивалось — настолько это было красиво и… печально. Какую свою боль она вкладывала в банальные, пошловатые слова романсов, наполняя их глубоким смыслом?
 
Хотелось ей помочь, но как? Это наверняка было что-то очень личное, куда нет ходу посторонним. Несчастная любовь, разрыв? Возможно, это удерживало меня от попытки снова заговорить с ней. Далеко не всегда «новая встреча — лучшее средство от одиночества»[1]. И все-таки рискнул. В последний вечер. Просто решил извиниться и сказать, что утром уезжаю. Мало ли вдруг…
«Мало ли» не получилось. Она молча смотрела на меня: «сказал — и проваливай». Что я и сделал. Собрал вещи, хотел поужинать и пораньше лечь спать, чтобы уехать на рассвете, до пробок. И тут она постучала в дверь. С бутылкой вина. И выражение на лице явно не обещало томный вечер: поболтать и, может, что-нибудь еще. Словно решилась распродать себя на органы. А когда не захотела знакомиться, стало ясно, зачем пришла.
Выговориться. Не зря у католиков в исповедальне не видишь священника. Его словно нет. Даже если он и задает вопросы. Как будто рассказываешь в пустоту, которая все же слушает. Я был для нее такой же пустотой. Случайный человек без имени, который не оставит в жизни никакого следа.
Каждое слово будто ножом резало. Да, грязи в ее прошлом хватало. Но… кто я такой, чтобы ее судить? Или со мной не было похожего? Еще как было. Вот только с ней при подобном раскладе мне не светило абсолютно ничего.
«Ты его еще любишь?» — спросил я.
«Не знаю. Иногда кажется, что еще сильнее, чем в начале».
Когда она меня поцеловала… Самым разумным было развернуться и уйти. Но я не смог. Так сильно хотел ее. Пусть всего один раз. Всего одна ночь. И надежда промелькнула: бывает же так, что клин клином действительно срабатывает. Впрочем, она ее сразу убила, сказав, что это ничего не меняет. Да, всего одна ночь — которая ничего не значит.
Это была такая адская смесь желания и нежности, обиды, разочарования, сожаления… Возвращался утром в город и чувствовал себя выпотрошенным, вывернутым наизнанку. Я знал, что соглашусь на предложение Аркадия, еще до того, как приехал в Змеиный мох. Эти три дня нужны были мне, чтобы свыкнуться с предстоящей переменой в жизни. И встреча с Надей стала еще одним аргументом за. Новая работа, новые люди, новое всё — это не оставило бы мне времени думать о ней. Кто же знал, что все так обернется…
[1] Строка из песни Ю.Антонова на слова М.Танича "Мечты сбываются"
  
=48
 
Вообще-то в отмытом и побритом виде все выглядело предельно просто.
Или она будет моей, или объяснит открытым текстом, почему нет. Без обходных путей. Без «я не хочу с тобой разговаривать». Потому что это ни да, ни нет, а меня это не устраивало.
Ясное дело, устраивал меня только первый вариант. Но и второй бы принял — куда деваться, не заставишь ведь. А вот болтаться между небом и землей — спасибо, не согласен.
Подслушанный невольно телефонный разговор все сильно осложнил. Но, с другой стороны, четко дал понять: в ближайшие пару дней лучше притаиться в окопе и понаблюдать. Полезть к ней сейчас — почти со стопроцентной гарантией получить такой отлуп, что после этого можно будет смело поставить на всем предприятии жирный крест. Но и тянуть тоже было опасно. Как отец говорил, куй железо, пока трамваи ходят.
Наметил я себе так. Три дня буду предельно корректен. А потом сделаю то, что стоило сделать неделей раньше. Приеду к ней домой. Не спрашивая предварительно разрешения.
 
Особенно мило будет, если дверь откроет сваливший наконец от женушки Андрюша, сказал внутренний скептик.
Ну что ж, это тоже вполне так ответ на вопрос.
Или вообще никто не откроет.
А это уже отложенный ответ на вопрос. Потому что ответить все равно придется. Рано или поздно. Да или нет. А если нет, то почему. Зануда? Ну и плевать.