"Девочка в реакторе" (СИ)
— Валерий Алексеевич, — однажды к нему обратился Александров: тот заметил убийственное настроение ученика, — что-то вы кислый в последнее время. Не ладится в семье?
— Все в порядке, Анатолий Петрович. — Валерий отмахнулся. — Я просто устал.
— Если это действительно так, — взвешивая каждое слово, начал ученый, — то почему бы вам не отдохнуть… скажем… во вне рабочей командировке?
— Как это понимать?
— Я просто имел в виду отпуск.
— Хм, отпуск… Отлично.
Александров склонил голову на бок и всмотрелся в лицо коллеги.
— Валерий, — с легким упреком в голосе произнес тот, — ты мне очень сильно не нравишься в последнее время.
— Говорите точнее.
Ученый замялся.
— Та светленькая девочка, журналистка… Ты же ее хорошо знаешь, верно?
— Э? Не понимаю вас.
— Говорят, у тебя с ней была связь.
— Бессовестно врут! — фыркнул Валера.
— Как знать, — хмыкнул Александров, — слухи не появляются на пустом месте…
— Ты хотел обсудить со мной отпуск? — прервал его Валерий. — Так вот, я поеду с тобой в отпуск. Тема закрыта.
На самолете добраться до Чернобыля было б гораздо быстрее, если бы самолеты туда летали. Можно, конечно, долететь прямым рейсом до Киева, а уже оттуда, на поезде или на автобусе доехать до станции Янов, откуда начинался прямый путь по Чернобыльскому району. Однако человек такое существо, которое не выбирает легких путей, а потому двое ученых отправились в отпуск на служебной машине. Это заняло долгих десять часов, прежде чем машина заехала на нужную территорию.
— Почему именно Чернобыль?
— Здесь природа красивая.
На улице стоял жаркий май. В Москве вовсю шли проливные дожди. Солнечная и ясная погода застала мужчин врасплох, заставляя их снять плащи и пиджаки. В столице было холодно. Даже первомайские праздники получились на редкость прохладными. А тут, в реке Припять, жители одноименного города, вовсю купались. Плескались в слегка теплой воде, щеголяли в купальных костюмах и подставили солнышку побледневшие за зиму лица.
Мне показалось, что Анатолий Петрович выбрал Чернобыль не зря. Мне вообще казалось, что я проживаю по чьему-то плану. Кому-то было выгодно, чтобы я считал так… и не иначе. Моя жизнь в одночасье перевернулась с ног на голову, а потом, как казалось, все встало на свои места. Нет, не встало. Не встало! В этой перевернутой жизни не было моей маленькой дочери! Мне уже было все равно, узнает ли Маргарита об ее существовании или нет. Да я и сам готов признаться, что совершил ошибку… связавшись с ее матерью. Ошибку? Алина — ошибка? Что я вообще несу?!
Первая же остановка была на территории атомной станции.
— Чисто профессиональный интерес, — развел руками Александров. — Я, как научный руководитель проекта РБМК, должен сам увидеть свое детище в действии.
Валерий промолчал.
За их спинами раздались визги автомобильных колес. Мужчины обернулись и заприметили черную “Волгу”, из которой сначала вышла представительная дама, а следом за ней — темноволосый незнакомец в строгом костюме.
Валера несколько раз поменялся в лице.
Какого черта Долгожитель делал на территории Чернобыльской атомной?! Чем могла она смогла его привлечь? Неужели… Нет, это глупая догадка! Но я должен был поинтересоваться у Брюханова, что там происходило! Неспроста это все, ой, неспроста…
Когда представительные люди исчезли внутри административно-бытового корпуса, построенного для работающей второй очереди, Валерий безо всяких разъяснений покинул Александрова. Его терзали смутные догадки о причинах происходящего. Он внимательно проследил за директором электростанции и приметил, что тот оставил незваных гостей наедине со своими мыслями.
— Виктор Петрович! Виктор Петрович! — Валера испугался, что желанный свидетель так быстро от него ускользнет, и всеми силами пытался того остановить. — Ну же, постойте! — от громкого крика у ученого разболелись легкие. Но Брюханов все же остановился, бросив на мужчину недоуменный взгляд. — Простите, Виктор Петрович, меня зовут Валерий Легасов, я химик-неорганик из курчатовского института. — Легасов поспешно показал удостоверение. — Вы можете мне объяснить, что Долгожитель забыл у вас на станции?
Брюханов смерил Валерия пристальным взглядом.
— У нас с ним личные дела, — сухо ответил он.
Валера взмолился:
— Моя маленькая дочь пропала! Только вы можете знать, что с ней!..
Директор переменился в лице.
— Ваша маленькая дочь?..
— Вы ее видели?
Легасов уже не нуждался в ответе. У Брюханова все было написано на лице. Но он попытался сохранить добрую мину при плохой игре.
— Вы что-то попутали, товарищ Легасов. — Директор наигранно нахмурился. — Вам лучше уйти отсюда, иначе мне придется вызвать охрану.
Валерию пришлось отступить. Когда фигура Брюханова исчезла за поворотом длинного позолоченного коридора, он неспешно направился следом. Директор атомной станции попытался скрыть правду за наигранным возмущением. Все в нем выдавало глупого и не дальновидного человека. Однако с подобной характеристикой на опасных производствах не работают. Или работают, но недолго.
Брюханов скрылся в своем кабинете. Валерий, пытаясь не шуметь, приблизился к закрытой двери и приложил ухо к прохладной древесине.
— Приветствую вас, товарищ Брюханов. — Этот низкий голос принадлежал Долгожителю.
— И вам не хворать.
— Я привез вам деньги, как мы и договаривались.
— Отлично! Реактор уже вовсю работает, так что, скоро мы с вами позабудем об этом маленьком недоразумении.
— Ей все равно оттуда никогда не выбраться.
— Ее папаша, кстати, сейчас на территории станции расхаживает. Его же зовут Легасов, верно?
— Он может расхаживать сколько угодно. Он все равно ничего не докажет.
У Валерия сердце рухнуло в желудок.
Неужели его маленькая и беззащитная девочка находится здесь?
Брюханов говорил про работавший реактор. На чернобыльской станции работало четыре энергоблока, и в котором из них была моя дочь неизвестно. На тот момент предпринимать что-то оказалось бесполезным, разговор с Брюхановым тому доказательство. На станции давно царил беспредел. Все схвачено. Но я все же не отчаивался и безудержно искал выход из получившейся ситуации.
Тот же день
— Меня зовут Валерий Легасов, я химик-неорганик из института имени Курчатова, — мужчина с пальто наперевес продолжал стоять на пороге. Вид его был уставшим, даже слегка замученным. Под глазами залегли темные тени, а во взгляде таилась плохо скрываемая грусть.
Любовь встрепенулась:
— Чего же вы стоите, товарищ Легасов? — она подскочила и тут же придвинула стул странному гостю. — Садитесь, рассказывайте!.. Ко мне впервые обратился такой ученый, как вы!..
— Я обратился к вам не для агитаций. У меня случилось горе, и я очень надеюсь, что вы вместе со мной разберетесь… — ученый снял очки и потер покрасневшие глаза. — Я боюсь говорить об этом, ибо в этом есть моя вина. Я предлагаю вам съездить со мною на атомную станцию. Там я вам все подробно объясню.
Позже, рассказывая Владимиру Губареву:
“В тот же день мы с Валерием Алексеевичем взяли служебную машину и отправились на ЧАЭС. Тогда много народу там работало. Охраны вокруг полно. У меня еще тогда появилось ощущение, что Брюханов все заранее предусмотрел.
Мы объездили и первую очередь, и вторую, и, если честно, я плохо представляла, где именно искать девочку. Вы представляете размеры каждого энергоблока? Да хотя бы четвертого! Бетонное здание величиной в двадцать человеческих ростов!
И, если девочка действительно находится в одном из этих энергоблоков, достать ее оттуда не представлялось возможным. Нельзя остановить огромную работающую махину без последствий!..
И плюс, если я выпущу подобный материал в газету, у меня, как и у него, возникнут проблемы, вплоть до тюремного заключения. Я видела его безнадежное отчаяние, видела, насколько он убит пропажей дочери, но… (разводит руками) жизнь вообще жестокая штука. Возможно, он вообще неправильно расценил слова того странного человека. Или просто речь шла о чем-то другом. Это сейчас я понимаю, насколько был прав академик. Мне до сих пор его очень жаль…”