Лиса в аптечной лавке (СИ)
Зато у тебя и жизненной мудрости, и хитрости, кажется, на двоих хватает.
– С двумя детьми, один из которых младенец, лишившись титула и всего имущества – что бы она делала? Я бы не смогла ей помочь, ведь сама была в том же положении.
Не в том же. Люция сказала, что удержала и дворянство, и имущество. Интересно, каким образом? Впрочем, это не мое дело. Я на ее месте не была, так что не мне судить, какими бы методами она ни пользовалась.
– Нет, как бы я ни любила подругу, для нее все обернулось к лучшему.
В голосе Люции прозвучала истовая убежденность верующего, и я поняла, что спорить бесполезно. Хотя ее слова заставили задуматься еще кое о чем.
– Лишившись имущества, вы сказали? Значит, мой дом на самом деле не мой?
Неужели его могут отобрать? Что я буду делать, оставшись без крыши над головой?
– Нет, его вернули тебе. Особым королевским указом, когда выяснилось, что обвинения были ложными.
Как же странно выворачивается история. В прежнем мире расстреляли моего прадеда – того угораздило оказаться сослуживцем одного из фигурантов «дела врачей». А здесь вот – отца…
– Я слышала, что Питер так и не признался ни в чем. А мой Ивар оговорил себя, – зло добавила Люция.
В следующий миг она, кажется, пожалела о своей откровенности, потому что добавила:
– Уже поздно, пора наслаждаться сном красоты. Иди домой, милая.
Какой сон, еще солнце не село! Впрочем, кажется, мне в любом случае сегодня будет не до сна.
– Да, конечно, – не стала спорить я. – Спасибо, что рассказали, тетя Люция.
– Не благодари, – покачала головой она. – Неведение – благо. Завтра я пошлю записку Ксандеру, наверняка он уже ищет тебя.
Я открыла рот, чтобы возмутиться, но она меня перебила:
– Долг жены – быть рядом с мужем и заботиться о нем. Если ты будешь мудрой и понимающей, рано или поздно господь смягчит его сердце.
Да-да. А до того рак на горе свистнет и красный снег пойдет. Впрочем, кто его знает, что тут за снег…
– Прости, милая, за прямоту, но у тебя просто не хватит ума прожить одной. Взять хоть этот твой побег – разве можно придумать что-то глупее?
Как сказать…
– До свидания, тетя Люция. И спасибо за науку.
Вернувшись домой, я как следует вытряхнула, выполоскала и вывесила на задний двор проветриться несколько платьев и пару халатов – если я правильно определила эти роскошные по нашим меркам, с пышными юбками и отделанные оборками предметы одежды. Вынула из комода несколько сорочек, кружевные панталоны и чулки. В отличие от одежды, белье выглядело ненадеванным и пахло свежестью – магия, не иначе. Но я все же вывесила и его – мне так было спокойней.
Вместо того чтобы залезть в ванну, снова заглянула в разгромленную аптеку: меня тянуло туда словно магнитом. Что же все-таки произошло десять лет назад? И почему Ксандер…
«Нечистая совесть! – осенило вдруг меня. – Неужели это он был тем человеком, которого перед арестом проклял мой отец? Нет, вряд ли. Не стал бы он тогда на мне жениться».
Но раз пробравшись в голову, дурацкая мысль не отставала. В самом деле, все укладывалось в эту теорию. И его поспешное бегство, и нежелание Люции рассказывать подробности. Слишком молод был? Ну так по молодости и дурости можно много чего наворотить. Может, потому на мне и женился, чтобы грехи замаливать. Вот только плоховато получается.
Что ж, еще одна причина держаться от него подальше. Вернувшись в прихожую, я задвинула засов на двери. Вот так. Заклинания, может, и пропустят, а дверь – нет. Снова глянула в сторону левого крыла дома.
Нет. Здесь до утра возиться придется. А мне еще надо перешить, отполоскать и развесить хоть один корсаж, чтобы была одежда на завтра. С юбками проще – они все с разрезами по бокам и на завязках, легко сядут на любую талию.
И все же я заколебалась. Сейчас, когда весь дом сверкал, оставлять нетронутым разгромленное помещение казалось неправильным. Когда еще я смогу им заняться? Завтра с утра надо будет попытаться добыть денег, а потом – еды. Найти рынок или лавку, на это понадобится время. Еще придется разобраться со множеством вещей по хозяйству. Взять хоть ту здоровенную печку на кухне. Наготовить на ней можно на полк, но сколько же дров ест этакий монстр и где их взять? В доме я дров не нашла. Свечи опять же. Спички… если в этом мире уже изобрели спички. Что еще? С ходу и не сообразишь. Надо будет составить список, вот только ручки у меня тоже нет. Наверняка перья – хорошо бы металлические, а не гусиные – есть в лаборатории, просто я их пока не нашла. Но чернила за десять лет скорее всего высохли или испортились. Интересно, изобрели ли карандаши, и если да, пользовался ли ими хозяин дома…
Голова кругом идет от всего этого, честное слово!
Если выделить полдня, чтобы разобрать этот разгром, не получится, буду есть слона по кусочкам. Я принесла к дверям метелку, совок и мешок – складывать мусор. Подмету, заодно и разберусь, что можно починить, а что испорчено безвозвратно. Но сперва нужно перешить и постирать одежду, чтобы успела просохнуть.
В вещах хозяйки дома нашлась корзинка с рукоделием, и, пока не стемнело, я почти переделала один корсаж.
На самом деле работы было немного. Отпороть обтачку у застежки на спинке, подпоров немного обтачку горловины и подгиб понизу. Сшить половинки, заодно убрав лишнюю ширину. Подшить горловину и низ. Излишки ткани на переде собрать в рельефы, не забывая, что часть ширины уйдет в новую застежку. Разрезать перед на две полочки, пришить отпоротую со спинки обтачку – по длине ее пришлось надставить подходящими по цвету лоскутками, – не забыв планку, чтобы не светить нижним бельем, если при движении края застежки чуть разойдутся. Может быть, эта предосторожность была излишней, крючки шли довольно часто, но я решила не рисковать.
Дома, с машинкой, я управилась бы за час, большая часть которого ушла бы на примерку и сметывание. Здесь я провозилась весь остаток вечера и все равно не успела до сумерек, отложив работу, лишь когда в полумраке заболели глаза вглядываться в мелкое рукоделие.
Решив, что сами крючки я пришью утром, я выполоскала и отправила сушиться и этот корсаж и заторопилась вниз прибраться хоть чуть-чуть, пока не стемнело окончательно.
Через некоторое время стало ясно, что все не так уж плохо. Вырванные дверцы я смогу повесить сама, нужно будет лишь переставить петли, а для этого прикупить завтра отвертку и шурупы… интересно, здесь есть хозяйственные магазины? Посуду, конечно, из осколков не собрать, но какая-то часть осталась невредимой, и для начала мне этого хватит, а там видно будет.
Это «там видно будет» неимоверно раздражало. Я чувствовала себя новорожденным младенцем – да в этом мире я и была новорожденным младенцем, не знающим элементарных правил. Может, Люция права, и я в самом деле неспособна о себе позаботиться? Я прогнала упадническую мысль: в конце концов, и в наш мир человек приходит, не зная ничего. Справилась же. И тут справлюсь. Просто от усталости расклеилась.
В самом деле, после ванны и ужина стало легче. Прорвусь. Завтра будет новый день, а пока что стоит последовать совету соседки насчет «сна красоты». Я перестелила кровать, совсем неширокую по нашим меркам. На комоде с постельным бельем, похоже, было то же заклинание, что и на белье нижнем: ткань не пожелтела и не задохнулась за прошедшие годы.
Спустя какое-то время я обнаружила, что не могу заснуть, несмотря на усталость. То ли нервы никак не могли успокоиться после всего, то ли из-за нового места – нет, «приснись жених невесте» я точно здесь загадывать не буду! То ли потому, что пуховая перина все же не ортопедический матрас. Никогда я не была сторонницей возврата в «старые добрые времена», как, наверное, и любой человек, знающий историю медицины.
Что ж, без толку грустить о том, что я уже не смогу изменить. Повертевшись с боку на бок, я спустилась на первый этаж. В лунном свете, льющемся из окна, и мягком мерцании зачарованного шкафа прошла через аптеку в лабораторию-кабинет: там, я помнила, было светло и без свечей. Подберу себе что-нибудь почитать на ночь. Что-нибудь поскучнее, чтобы от формулировок в сон клонило.