Наступление Тьмы (СИ)
— Убейте, прошууу, аааа…
— Я сделаю, бля, — сказал Семён и потянул из ножен широкий клинок, — Петрович, прости что поздно успели, бля, знакомы недолго, но ты мужик достойный, бля, земля тебе пухом!
— Стой! — рявкнул я.
— Чего, бля?
— Лена, качай прану от меня в него.
— Что?! — изумилась девушка.
— Качай, у тебя навык на это, используй!
— Белены, бля, объелись?
— Держи ноги, бля, и не мешай!
Семён так изумился, что замолчал.
— У Леночки специальный навык на работу с праной, — пояснила со спины Алиса, — вдруг поможет.
— Гомеру гоните, — пробормотал от двери зек с недоверчивой рожей.
— А ты, бля, не обратишься? Может, он тоже теперь такой?
Лена Семёна проигнорировала, конечно, какой смысл, когда делала первую перевязку вся перепачкалась. Положила руку на живот раненого деда, второй взяла меня за ладонь и зажмурилась. Сильно сжала мне пальцы.
Я быстро вызвал свой интерфейс.
Прана: 24442.
Ещё раз.
Прана: 24441.
Ещё.
Прана: 24440.
Единичка снималась из-за вызова.
У Лены не получалось.
Ну, идея показалась мне стоящей. Она ведь могла из кадавров тянуть прану. Значит и передавать могла в теории. У земляной твари она как-то вытянула остатки праны молниями и в себя и в нас. Наверное, надо поднимать уровни, прокачивать навык какими-то способами, так просто это не работает. Хотя никто не знает как тут эта фигня работает.
Прана: 24439.
Дед корчился и стонал, изо рта текла пена с кровью, из глаз лились слёзы с кровью. Пиздец. Ненавижу. Твари.
— Сергей! Не работает, мучаем только зря!
— Делай. Как с сердечно-легочной реанимацией, делай, пока есть силы. Все получится.
Лена всхлипнула, вся сморщилась от новых усилий.
Рядом столпились Слесарь, Егор, Алиса, женщина в рубашке. Как и Семён сначала не верили, теперь как дети, ждут чуда.
Траханная Система, а ведь Минхо тоже ранен в плечо, да и нога у него сломана. Вот кого надо лечить, а не безнадежного деда. Хотя этот дед боевой, дорогу пробивал сюда с моим мечом и тут не прятался, бился, жизнь мне спасал. Траханный мир! Один я тут хочу разнести на шестерёнки эту железную тварь, что нас закинула в этот говённый тест?
Тут я почувствовал какое-то новое чувство. Резко накатила слабость, неприятно закололо в сердце, заболела голова, проснулся правый пустой глаз, там началась сильная резь.
Прана: 23072.
Внимание! Матрица нестабильна!
Уменьшилась. И опять выскочило красное мигающее предупреждение.
— Получается, Лена, умничка, — прохрипел сдавленно. Пять секунд, десять. Сердце будто сжал кто-то в кулак и давил нещадно. — Давай, давай…
Каждый удар сердца начал пульсировать в голове, снова высокий пульс.
Потерял счет секундам, вспышки боли в голове стали сильнее, руки, ноги ослабли, я брякнулся боком на пол, рядом раздался испуганный крик. Лена нагнулась ко мне, посмотрела в глаз, приложила пальцы к шее.
— Жить буду, — пробормотал я, закрывая глаз, сильно захотелось вырубиться.
Прана: 19546.
Внимание! Матрица критически ослаблена!
— Сколько праны осталось?
— 19 тысяч. Ты забрала пять тысяч.
— Ох, а как будто тебя убила! Лежи, восстанавливайся. Так, кровь остановилась, это сработало, но мне нужны ещё добровольцы!
— Давай меня, бля! Только руку сначала вытри, не трогай меня грязной!
— Лена, — сказал я, — недолго, это очень тяжко переносится. Ты из меня как душу вынула.
Возможно это не сказал, а подумал, ощущения были как когда принял много коньяка с колой — только сильнее в несколько раз — крутятся вертолёты, голова, казалось, оторвётся и улетит куда-то. Открыл глаз, стало хуже, закрыл, нах эту траханную реальность.
Рядом суетились, шумели, а я заснул в луже застывающей ещё теплой крови.
Пока я спал, меня качало на волнах, а потом приснился необыкновенно яркий сон.
Я был мальчиком, лет семи-восьми. И прятался вместе с мамой в каком-то подвале, рядом было много других женщин с детьми, бабушек, некоторые дети сидели одни, обнимая игрушки или держа за руки более старших детей. Хотя нет, я оглянулся и понял, что все держат друг друга за руки. Фигуры мамы и соседей проявлялись и исчезали в жалком желтом свете мигающих ламп. Всем было страшно.
Сверху раздавались звуки взрывов, так что часто на голову сыпалась земляная пыль, становилось трудно дышать и некоторые лампочки гасли, но через некоторые время снова разгорались, а в лицо приходил порыв свежего вкусного воздуха. Несмотря на большое скопление людей, было тихо. Я знал, что шуметь нельзя. Нельзя кашлять, нельзя шевелиться, нельзя шумно дышать. Если плачешь, то плачь молча.
Шум привлечёт к нам внимание, это очень опасно. Снаружи были плохие люди, которые искали нас, чтобы убить. А за ними шли полчища монстров. Раньше мама говорила, что монстров не существует. Она ошибалась, они пришли. Мы долго бежали, а теперь прячемся в этом месте в надежде, что папы и дедушки придут и спасут нас.
Всё что нас сейчас защищало, это маскировочное поле, скрывающее наше сияние праны. Поддержка этого поля было на плечах каждого, кто здесь находился. Нельзя отвлекаться на взрывы и першащую в горле пыль, нельзя разговаривать с мамой. От каждого, кто сидел в этом подвале шла невидимая ниточка вверх, к полю, которым управляли самые сильные, у кого стоял Друг. У взрослых ниточка была толще, у детей тоненькая.
Не у всех взрослых в голове был Друг, который говорил, что надо делать. Он нас учил, он нас хвалил, когда впервые появился в нашем мире. Все мы с детства умели работать с менталом, это была отличительная черта нашего народа, наша гордость. Нам не нужен был Друг в голове, чтобы подключиться к первой сильной ниточке. Мы это умели, у нас хорошо получалось, даже у детей.
Я очень устал, но продолжал отдавать силы. Я видел как пульсируют ниточки соседей, надо попадать в такт, это важно. Глаза слипались, голова кружилась. Ещё немного, надо продержаться ещё немного. Я сильный, я справлюсь, спасу маму…
Проснулся. Дёрнулся усаживаясь. Дерьмо, вот такое вот приснится! Дети в подвале держат какую-то защиту от монстров. В духе всего этого дерьма вокруг. Мороз по коже.
Так, я в кровати, рядом лежит китаец. Утро. Солнце. Голубое небо. На диване лежит перевязанный в чистые бинты Петрович. Оба без сознания.
Получилось! Закрыл глаза, какое-то время улыбался. Потом заставил себя сесть и сосредоточиться на текущих планах, осмотрелся в поисках оружия.
Здесь я обратил внимание, что рядом с кроватью стояло копьё, которое кто-то заботливо поставил мне под руку.
Крик, кричит женщина на улице. Ксюша. Вскочил, бросился к окну.
Оно выходило в парк, пришлось открыть и высунуться до пояса, чтобы увидеть внизу ржущих Слесаря с Семёном, которые держали ногами вырывающегося кадавра на земле.
Вокруг была гора свежих трупов зомби, в основном лежащих у входа в подъезд и нескольких видимо оставили как «консерв» для прокачки — подрубили ноги, руки и привалили друг на друга. А рядом выстроились женщины в полном составе и Егорка. Первой стояла та сисястая дама в рубашке. Она и кричала от испуга. В руках держала копьё, видимо её заставляли убить зомби. Ясно.
Рубашку она, кстати, сменила на платье. А меня тоже переодели. Точнее раздели. Я осмотрел себя, всё сняли, даже носки. Трусы и майку оставили, хотя они были немного запачканы кровью, а всё остальное видимо по этой причине сняли. Женская забота. Хорошо, что трусы оставили, я усмехнулся. Судя по чистым рукам, меня ещё и помыли, обтёрли тряпками наверное.
Вдохнул носом, дышит, не заложен. Подвигался, присел. Ничего не болит, как прекрасна жизнь! Спасибо пране — везде пыльно, а я дышу как здоровый человек. Как меня это раньше мучило, каждый день приходилось убираться в квартире, два разных пылесоса, постоянно включенный очиститель воздуха, протирка тряпками всех шкафов, люстры, полок.