Камеристка (СИ)

— Леди Кая, — у самых дверей наставник окликнул её. — Я запер молельню, когда уходил.
— Она была открыта, — Кая ничуть не лукавила. Это её дворец. Для неё здесь открыты все двери. — Вы уже в очень почтенном возрасте, Рой. Наверное, запамятовали.
— Не стану спорить. Хорошего вам дня.
Наставник расплылся в очередной доброй отеческой улыбке.
— Это ведь магические амулеты! Да от них же воняет колдовством! — шёпотом возмутился Ир, как только они вышли за дверь. — Почему на тебя не действуют?
— Я ведь уже говорила. Здесь всё принадлежит мне. И эти амулеты. Они не сработают, если я того не пожелаю.
Колдун понимающе хмыкнул.
— Вот, значит, как они находят… одарённых, — на последнем слове в голос Ира просочилось отвращение. — И ведьмы из-за этих амулетов идут на костёр.
— Всё верно. Вы увидели и услышали достаточно, господин Ир. Не разочаруйте меня, — Кая сделал книксен, давая понять, что разговор окончен. — Я оставлю вас.
Ир кивнул. Удаляясь, она спиной чувствовала его взгляд. Кая достаточно рассказала ему о Церкви. Колдун не мог не ощутить всё, что чувствовала она в этой молельне. Каждый символ, каждая свеча, каждая сожжённая на алтаре травинка имела своё значение, была предназначена для чего-то определенного. Она дала увидеть Иру куда больше, чем могло показаться.
* * *
Элиот слушал очередной доклад Камеристки. Утром своими прошениями донимали церковники, и времени на служанку у него не было, поэтому она ждала его в покоях после ужина. Он выставил камергера и велел Камеристке помочь с одеждой. Она, ни на секунду не замолкая, сняла с него перевязь, положила ленту на стол и принялась расстёгивать пуговицы на камзоле. Камеристка рассказывала о сговоре военного министра с церковью, об успехах северянки на уроках, о рыскающих по его замку чужаках, приехавших вслед за своей Нер-Рорг. О всяких мелочах давно перестала докладывать. В конце каждого месяца только подавала разного рода бумаги, касающиеся хозяйства. Если у него было время, он читал, если нет — спихивал на казначея и Герцога Рубена, старого друга и министра финансов.
— Также я взяла на себя смелость без вашего ведома обсудить с господином Ирьяном некоторые дела Церкви, — она стянула с плеч камзол и повесила его на спинку стула.
Элиот расшнуровал верх рубахи, сел в кресло напротив камина. Налил вина. Ждал. Камеристку не нужно было тянуть за язык. Она сама рассказывала ему всё, что он должен был знать.
— Я полагаю, что мы сможем использовать их как союзников, — Камеристка встала за его спиной в нескольких шагах от кресла. — К сожалению, у меня также есть основания полагать, что с их помощью церковь всё же пытается забраться на север.
— Хочешь переманить северян на свою сторону раньше, чем это сделают Благие наставники?
— Боюсь, что всё куда серьёзней. Мы до сих пор не знаем, почему Церковь одобрила ваш брак. У меня есть догадка…
— Не терплю догадок, — Элиот вскинул руку. Предположения? Его Камеристка способна на большее. — Узнай наверняка. И организуй завтра прогулку по саду с северянкой. Свободна.
Ему не нужно было оборачиваться, и так знал — она сделала книксен и направилась к двери. Он изучил её так же хорошо, как и она его.
Следующим днём Элиот основательно взялся за расследование деятельности Министра Военных Дел. Его доверенные люди начали обыскивать поместья заговорщика, допрашивать семью, прислугу. Королевская стража была многочисленна и хорошо обучена, как раз для таких случаев. По указке Камеристки они переворачивали вверх дном всё, до чего дотягивались руки. И ещё ни разу королю не приходилось извиняться за свою грубость. Обвиняемые всегда оказывались предателями. Бывало и такое, что Камеристку пытались обмануть, поймать за руку, подбрасывали ложные улики. Всё было без толку. На землях его замка ей не было равных в слежке, никто не мог от неё скрыться.
Уже во время обеда на Элиота стали сыпаться донесения. Найдены письма, неучтённые средства, подозрительные документы. Военачальники было попытались вступиться, убедить короля, что произошло какое-то недоразумение, но быстро пыл подрастеряли, стоило только самим взглянуть на некоторые конверты и их содержимое.
 
После обеда Камеристка пришла сообщить, что Леди Тувэ ждёт Его Величество в саду. И пока они спускались во двор, она не преминула побаловать его свежими вестями. Как и предполагалось, в покоях министра при дворе ничего найдено не было. Всё, что могло скомпрометировать, хранилось в его личном кабинете в поместье, кроме того, некоторые ценные бумаги были обнаружены в родительском доме его супруги.
Очередная небольшая победа не могла не поднять Элиоту настроение. Ему понадобилось семь лет, чтобы очистить своё окружение от особо опасных представителей знати. Мелкие интриганы его не интересовали. А вот те, кто мог возжелать большей власти и имели все необходимые для этого средства, подлежали немедленному устранению. Первым и самым главным его врагом была Церковь Благого Демиурга.
Элиот остановился в нескольких шагах от северянки. Тувэ стояла к нему спиной. Говорила со своими людьми. Ирьян, по заверению Камеристки, был очень сильным колдуном, Ньял — искусным и грозным воином. А Тувэ…
Он склонил голову набок. Кожаные штаны обтягивали её в нужных местах так, что глаз было не оторвать. Но тут Элиот вспомнил, как она ткнула куриной ножкой себе за спину, и напряжение сразу его отпустило.
— Ох, добрый день, Ваше Величество, — наконец обернувшись, Тувэ сделала вполне сносный книксен. Будь она в платье, и вовсе придраться было бы не к чему. Не так чтобы очень элегантно, до Камеристки, конечно, далеко… Но она же северянка, сойдёт.
— Добрый день, Леди Тувэ.
Элиот протянул ей руку. Она вложила в неё свои длинные пальцы, и он, усиленно давя в себе воспоминания об их совместном ужине, склонился и поцеловал тыльную сторону её ладони. Кожа была грубой, натёртой оружием, костяшки характерным образом сбиты. Руки Элиота были примерно такими же.
— Пройдёмся? — он указал на каменную дорожку.
Тувэ неуверенно кивнула, улыбаясь почти робко и как-то чересчур неловко беря его под локоть. Словно для неё такие жесты были чем-то отвратительным. Будто под руку она брала не короля, а какого-то слизня. Северянка совершенно не умела скрывать свои эмоции.
— Как ваши успехи в обучении?
— Мне ответить честно или как меня учили? — Тувэ изогнула одну бровь. В глазах её читался вызов. И, кажется, у неё тоже было весьма хорошее настроение.
— Попробуйте как положено, — Элиот повёл её по дорожке. Сопровождение пошло следом. И как только северяне с его стражей не передрались за место ближе к господам? Ах, да. Там же Камеристка. Её стража послушает. Да и с северянами она, кажется, сумела найти общий язык. Что совершенно неудивительно. Хватка у этой когда-то оборванки была стальная.
— Тогда всё замечательно. Учителя прилагают много усилий, и, несмотря на все трудности, я стараюсь оправдать возложенные на меня Его Величеством надежды, — Нер-Рорг улыбнулась уголками губ. Но Элиот мог поклясться, что про себя она добавила Его Величеству ещё пару нелестных эпитетов. Глаза у этой девушки были обескураживающе честными.
— А теперь правду?
— Демоны дери ваш трижды проклятый этикет и танцы. Зачем вам столько столовых приборов? Чтобы успеть перехотеть есть, пока разберёшься, воткнуть в карпа два зубца или три? Дохлой рыбе абсолютно всё равно, чем её будут жрать! — возмущённый шёпот Тувэ переходил в шипение. Элиот от её напора непристойности и грубости даже опешил. Он просто…
Элиот внезапно обнаружил, что просто отвык от искренности и такой неприкрытой честности. Тувэ ненавидела танцы, и она просто говорила об этом. Прямо и совсем не стесняясь в выражениях. В её словах не нужно было искать подоплёку или скрытый смысл. Дворянка бы извернулась, сказала бы, что не находит эти занятия привлекательными для себя, или что-то про долг и прочую чепуху, но Тувэ…
Дохлой рыбе абсолютно всё равно, чем её будут жрать… О, в этом были все северяне!