Тени заезжего балагана

Ооно чинно уселся по левую руку от Итиро. Пока он устраивался, Итиро безо всякого стеснения наблюдал за ним. Кисть левой руки у Ооно отсутствовала. Выправка хорошая: значит, и впрямь был генералом в отставке. Мечи в дорогих ножнах – такие мог позволить себе только человек из богатой и знатной семьи.
Весь облик Ооно излучал спокойствие и уверенность. Итиро оставалось лишь сожалеть о том, что в нынешних обстоятельствах он не мог похвастаться тем же.
– Господин Ооно утверждает, что Яно был убит колдуном, – продолжил собрание Итиро. – Скажите, господин Коикэ, что вы думаете по этому поводу?
Лекарь, который в присутствии высокого полицейского чина совсем было стушевался, немного воспрянул духом, как только Итиро к нему обратился.
– На мой взгляд, это предположение не лишено оснований. Во всяком случае, пока не доказано обратное, версия с колдовством звучит разумнее всех прочих.
– Ага, то есть, нападение зверя вы сразу исключили, но зато в колдунов поверили без всяких сомнений, – проворчал Уэда.
Большинство из присутствующих предпочли сделать вид, что ничего не слышали. Один лишь Цукамото сверкнул злым тёмным взглядом из-под холёных, выгнутых дугой бровей. Но на сей раз, хвала Владыке, ему хватило ума удержаться от язвительного ответа.
– Судя по тому, как вы описывали рану на теле убитого, это и впрямь тёмное колдовство, – снова заговорил Ооно. – К тому же, было похищено сердце убитого – наверняка для совершения какого-нибудь мерзкого магического ритуала.
Итиро не хотелось даже думать о том, для чего ведьме Тё могло понадобиться сердце бедняги Яно. Что же эта дрянь задумала на этот раз?
– Господин Ооно, ранее вы сказали, что Окумура подозревал кого-то, – обратился к нему Охара. – Он назвал имена?
– Нет. Но покойный полагал, что колдуны прибыли в Ганрю под видом артистов балагана.
Ооно вынул из рукава свёрнутую в трубочку бумагу и протянул Итиро.
– Он передал мне приглашение на сегодняшнее представление в балагане, которое состоится вечером, – должно быть, хотел наведаться туда и посмотреть, что к чему.
– Но его опередили, – мрачно подвёл черту Итиро, и Ооно кивнул.
– Должно быть, колдуны узнали, что градоправитель начал подозревать их, и поспешили избавиться от него.
– Погодите-ка, – нахмурился Цукамото. – Почему Окумура был так уверен в том, что всему виной заезжий балаган?
– А ты сопоставь факты, – ответил ему Охара. – Поджоги святилищ начались три дня назад, как раз после приезда балагана.
– И не забывайте о том, что Яно погиб не потому, что оказался не в то время и не в том месте, – добавил Итиро. – Его убийство наверняка стало расчётливым средством запугивания Окумуры, а заодно и местью за то, что он подготовил некоторые прелюбопытные бумаги.
С этими словами Итиро водрузил перед собой внушительную стопку исписанных листов, и пояснил:
– Они были найдены в ящике стола Окумуры, который тот всегда запирал на ключ. Если кому-то будет интересно ознакомиться с содержанием этих записей лично, то я предоставлю вам их по окончании собрания. Изучить их досконально я не успел, но и того, что я прочитал, хватило, чтобы понять: в записях содержатся показания горожан Ганрю, которые своими глазами видели очень… необычайные вещи. Должно быть, их-то Окумура и счёл проявлениями колдовства, но об этом пускай судит господин Ооно. Всё-таки тайной полиции куда чаще доводилось сталкиваться с колдунами и их происками, чем нам с вами.
Ооно буквально прожигал стопку записей пристальным взглядом, и потому Итиро подвинул их в его сторону. Ооно не заставил себя просить дважды, а тут же схватил лежащий на самом верху лист и принялся бегло просматривать написанное.
– Я с самого начала чуял, что с этим балаганом что-то нечисто, – во всеуслышание заявил Уэда. – Ещё и этот аттракцион исполнения желаний! Один мой знакомый в числе первых сходил туда и всё похвалялся, что теперь его будет преследовать удача во всём. И что бы вы думали? Уже через пару дней я снова встретил его, вусмерть пьяного. Только один раз ему повезло, и он выиграл кучу денег, но на этом его везение закончилось. «Не ходи в балаган, Ацуси, это всё дурь и сплошной обман!» – вот что он сказал мне тогда…
 
– Я тоже слышал об этом аттракционе, – добавил Охара. – Младшая моя сходила в балаган, и вернулась такая довольная – аж сияла. И сразу после к ней пришло письмо от её ухажёра, который до того долго не писал. Я-то уж думал, что он совсем про неё забыл, и собирался было послать за ним парочку парней, чтобы проучили мерзавца… Но всё промеж ними наладилось – а что ещё родителю нужно, когда счастливы их дети? Но вчера дочка слегла с какой-то странной хворью: лежит вся белая, встать не может, толком не ест и не пьёт. Со всего города лекарей сзывал, и никто ничего толком сказать не может, кроме как что у неё, мол, упадок сил. А с чего бы ей утомиться, если она целыми днями сидит дома за шитьём да болтает со своей матерью да прислугой?
Многие посочувствовали Охаре, и следом кое-кто ещё припомнил случаи странного переутомления, которое вдруг ни с того ни с сего настигало чьих-либо родственников, знакомых или соседей.
И объединяло всех этих людей то, что накануне они посещали балаган.
– Случаи, которые вы описываете, очень похожи на колдовское воздействие, – Ооно был мрачнее грозовой тучи. – Насколько мне известно, колдуны вынуждены черпать силу из окружающего мира. Должно быть, теперь они научились подпитываться и от людей.
В тот момент перед мысленным взором Итиро возникло бледное лицо его дочери. Проклятие, взявшееся невесть откуда, странная слабость, от которой Уми сумел излечить лишь бродячий монах. Ещё и эта стычка с Косым Эйкити в игорном доме, подсаженный к нему в виде иредзуми дух… Странных событий в Ганрю стало происходить чересчур много, чтобы назвать их простыми и ничего не значащими совпадениями.
Итиро готов был дать палец на отсечение, что за всем стояла ведьма Тё. Глупо было бы полагать, что спустя столько лет она оказалась в Ганрю случайно. Сгоревшие святилища и нападение на служителей Дракона, убийство Окумуры и Яно, а теперь ещё и таинственная хворь – всё указывало на то, что эта колдовская погань затевала что-то прямо под носом Итиро и его клана.
Медлить было нельзя, но действовать всё же следовало с осторожностью. Итиро не понаслышке знал, каким опасным противником была колдунья Тё. Теперь ему оставалось лишь исподволь внушить это окружающим – но так, чтобы они не заподозрили, что ему о колдунье известно больше, чем следовало.
– Прежде чем выносить окончательное суждение, нам следует самим побывать в этом балагане и допросить его хозяина, – проговорил Итиро, и обратился к Ёсио. – Ты уже виделся с этим человеком, Морита. Что можешь о нём сказать?
Ёсио словно ждал, что глава обратится к нему, потому как с готовностью ответил:
– Это молодой мужчина, на вид ему можно дать не больше двадцати пяти. Обходительный и вежливый, но я бы не стал иметь с ним дел дольше положенного. Есть в нём нечто такое то ли во взгляде, то ли в улыбке, отчего в дрожь бросает. Помяните моё слово, оябун: этому Рюити Араки уже доводилось убивать, и наверняка не раз. Вряд ли он в столь молодом возрасте сумел бы собрать денег на содержание балагана и поддерживать его в подобающем виде. Не похож он на человека из богатого семейства – значит, ему удалось раздобыть денег иными способами.
У Ёсио было хорошее чутьё, иначе он не был бы столь удачлив в картах. Сам опытный игрок, Итиро доверял суждению этого парня, и потому не усомнился в его словах. Ёсио многим был обязан клану Аосаки и его главе, так что вряд ли стал бы лгать во всеуслышание.
– Но это ещё не доказывает, что этот Араки – колдун, – заметил Цукамото, и Итиро не мог с ним не согласиться:
– Разумеется. Вот почему прежде, чем разбрасываться обвинениями, мы должны побольше разузнать об этом человеке и найти неоспоримые доказательства вины его самого или кого-то из его окружения…
Речь Итиро прервал шорох раздвижных дверей. На пороге показался невысокий и худощавый человек в тёмно-серой накидке-хаори, и чёрных штанах-хакама. Он почтительно склонился перед присутствующими и проговорил: