Тени заезжего балагана

Да, теперь пути назад у него точно не было. Раз он обагрил руки кровью ради Глаза Дракона, он отыщет его, чего бы ему это ни стоило!
Не успел Рюити сделать и шагу из проулка, как на набережной вдруг показался человек. Он неторопливо шагал прямо в ту сторону, где скрывался Рюити, и тот отступил глубже в тень. Если этот прохожий пройдёт мимо, он даже не заметит, что в проулке позади него кто-то был.
Но человек вдруг опустился на мощёную камнем набережную – прямо напротив того места, где скрывался Рюити. Неужто почуял его? На простое совпадение это не было похоже. В этот час набережная была почти пуста, и прохожий мог выбрать любое место, чтобы отдохнуть. Но он уселся ровно там, где скрывался Рюити. У, будь же ты неладен!
Спрятанная в складках пояса цепь слабо шевельнулась, словно отозвавшись на гнев и тревогу хозяина. Но Рюити не собирался прибегать к её помощи, во всяком случае пока. Он едва пришёл в себя, и потому не стоило подвергать себя очередному испытанию колдовством. Магия решает далеко не всё: иногда хитрость и грубая сила оказываются куда более действенным оружием.
Рюити протянул руку к стене соседнего дома и усилием воли потянул за тень, чтобы ещё глубже закутаться в неё и выбраться из проулка незамеченным. Это заклинание было простым, и особых усилий для него прилагать не требовалось, что сейчас обессиленному Рюити было только на руку.
Вдруг, словно почувствовав пристальный взгляд Рюити, незнакомец принялся озираться вокруг. Фонарь, под которым сидел человек, ярко высветил точёный профиль, и Рюити едва сумел сдержать удивлённый возглас.
Человеком, сидевшим на набережной, оказалась Уми Хаяси. Она оделась, как паренёк из небогатой, но приличной семьи, и потому Рюити не сразу признал в ней девушку. Что она делала здесь совсем одна, да ещё и в столь поздний час? Неужто вырвалась из-под бдительной опеки отца? Или же она ждёт здесь кого-то, кто не может незамеченным пробираться к ней в комнату, когда дорогой папочка не в отъезде?
Рюити усмехнулся своим мыслям. Кого бы Уми Хаяси тут не дожидалась, место молодые влюблённые выбрали не самое удачное: усадьба Хаяси была совсем рядом, и кто-то из случайных прохожих мог узнать дочку главы клана якудза, пускай она даже так старалась скрыться под мужской личиной.
Уми сидела под фонарём, а Рюити скрывался в тени. Видеть его она не могла, но какое-то смутное беспокойство, похоже, всё-таки ощущала. Она снова поднялась, и только теперь Рюити отметил, какая она была высокая. Пучком на макушке она почти доставала до фонаря – того и гляди, заденет! Особой красотой Уми не блистала, Рюити больше привлекали хрупкие и утончённые особы, но было в её лице что-то, что притягивало к себе взгляд снова и снова. В неверном свете фонаря на какой-то миг черты Уми Хаяси показались Рюити смутно знакомыми, словно он уже когда-то знал эту девушку…
Рюити быстро стряхнул с себя охватившее его наваждение. Он смертельно устал, но прежде, чем вернуться в балаган, ему требовалось завершить ещё одно дело. Поэтому рассиживаться здесь и ждать, пока эта якудза соизволит уйти, он попросту не мог.
И Рюити решился. Ухватив тень, за которой он прятался, Рюити принялся быстро перебирать руками в воздухе, словно ткал невидимую нить, а затем зашвырнул её в сторону Уми и стал ждать.
Вскоре лицо Уми побледнело: похоже, морок, который Рюити наслал на неё, начал действовать. Она снова принялась вертеться вокруг свой оси, как деревянный волчок, округлив глаза от испуга, и Рюити принялся медленно продвигаться вперёд, решив воспользоваться тем, что она больше не смотрела в его сторону. Кто знал, какие демоны одолели её в насланном видении: все чего-то боялись, но не каждый мог бороться со своими страхами в открытую.
И вдруг она посмотрела прямо на него. Взгляд её тёмных глаз был ясным и осознанным – нисколько не напоминавшим взгляд человека, которого одолевают жуткие видения. Неужели она сопротивляется действию его чар? Как она это делает – она ведь не колдунья, чутьё Рюити не могло так его подвести!
 
Но поразмышлять над этой странностью дольше Рюити не успел: где-то в отдалении зазвонил колокол на пожарной вышке. Похоже, эти олухи наконец заметили дым от сгоревшего святилища! Не прошло и года.
Уми повернулась в ту сторону, словно заворожённая тревожным звоном колокола, и Рюити тут же поспешил воспользоваться выпавшим ему шансом. В его сторону как раз шли двое подвыпивших работяг, от которых за полквартала разило дешёвым сакэ, и Рюити, надвинув на глаза старую соломенную шляпу, выскочил прямо им под ноги.
Работяги ругнулись и отшатнулись в сторону. Один из них врезался в Уми и принялся осыпать её руганью, но девушка смотрела куда-то мимо него: похоже, морок всё-таки действовал на неё, пускай и не так, как ожидал Рюити.
Не став дожидаться, пока работяги повернутся к нему и примутся разбираться, какого демона он не смотрит себе под ноги, Рюити прибавил шагу и скрылся в первом же проулке, который мог вывести его прямо к усадьбе Хаяси. Он довершит начатое и до завтра забудет про эти якудза, как про страшный сон!
В свёртке, который принёс Нобору, кроме одежды и шляпы была ещё небольшая и потрёпанная заплечная сума, с которой обычно ходили разносчики писем. Рюити надеялся, что ему удастся сойти за простого сельского парня, который приехал в город на заработки: вызывать подозрения у якудза было совершенно ни к чему.
Добравшись до ворот усадьбы Хаяси, Рюити нерешительно постучал. Перед лицом сильного клана такому простому разносчику писем следовало проявить трепет. И потому он тут же согнулся в поклоне, стоило только створкам ворот чуть приотвориться.
– Ты ещё кто такой? – грубо окликнул его выглянувший наружу охранник.
– Я разносчик писем, господин, – проблеял Рюити.
Он вытащил из сумы пухленький конверт и протянул его охраннику обеими руками.
– У меня здесь пригласительные билеты для господина Итиро Хаяси и его семьи.
– Какие ещё билеты? – гаркнул охранник. – От кого?
– От господина Араки, хозяина заезжего балагана.
Охранник ещё раз оглядел Рюити из-под насупленных бровей, но конверт всё же взял.
– А чего так поздно-то? – хмыкнул он.
Но Рюити продумал ответ и на этот вопрос. Всплеснув руками, он затараторил:
– Как мне отдали конверт, так я сразу к вам! Вопросов лишних не задавал, сами понимаете… Не дадите ли монетку за усердие, добрый господин?
– Катись-ка лучше отсюда, усердный ты мой, пока пинками не погнали, – хмыкнул охранник, и ворота захлопнулись прямо перед носом у Рюити.
Ничего другого Рюити не ожидал, но стерпеть откровенную грубость этого мужлана всё равно было нелегко. Цепь на поясе загудела, словно потревоженная в траве змея, и Рюити с трудом удалось заглушить её недовольный шёпот, приложив руку к животу. Из-за ворот за ним могли наблюдать, и потому роль забитого жизнью разносчика требовалось доиграть до конца. И Рюити, что-то жалобно бормоча себе под нос, заковылял вверх по улице.
Только скрывшись за поворотом, Рюити позволил себе выпрямиться и шумно выдохнуть. Проклятье, как же он устал! Поймать бы сейчас рикшу, чтобы не тащиться до балагана на своих двоих, но в таком рванье его ни один извозчик даже близко к себе не подпустит…
Окольными путями Рюити снова вернулся к рыбному рынку. К тому времени улица уже почти опустела: лишь какой-то припозднившийся торговец загружал телегу и собирался возвращаться домой.
Брать к себе в попутчики незнакомца, да ещё и ехать вместе по темноте мужичонка явно опасался. Он смягчился только после того, как Рюити сунул ему в пропахшие рыбой руки серебряный сэн, и даже милостиво согласился довезти его до ворот балагана.
На задах телеги Рюити быстро укачало, и ему стоило немалых трудов не задремать, свесив голову. В присутствии других людей Рюити всегда предпочитал быть настороже, и изменять своим привычкам из-за усталости он был не намерен.
Пока телега неспешно скрипела по тёмным улицам Ганрю, у Рюити было много времени, чтобы подумать, всё ли готово к грядущему празднику. Поиски древнего сокровища не освобождали его от прямых обязанностей, которые должен был выполнять хозяин балагана. Завтра намечалось большое торжество, на которое были приглашены все влиятельные люди Ганрю, в том числе градоправитель и Итиро Хаяси со своей семьёй. Если даже меньшие по размаху представления имели у публики просто бешеный успех, то завтрашний праздник должен был затмить их все.