Тени заезжего балагана

За стенами лапшичной бурлила оживлённая толпа: Хикоси в этот час дня был полон народу. Моряки, ждавшие разгрузки или наоборот загрузки товаров в трюмы лодок, на которых они сюда прибыли, лоточники, продающие всякую всячину: от дешёвых гребней до поношенной, но стиранной одежды, женщины с корзинами, полными овощей и рыбы, пытались удержать за руку своих детей в коротеньких кимоно, которым интересно было посмотреть всё и сразу…
И в этой разношёрстной толпе, словно гнилая виноградина на густой и спелой лозе, возвышалась худощавая и уже знакомая Тэцудзи фигура, закутанная во всё чёрное. Широкополая соломенная шляпа полностью прикрывала лицо, но принц знал: глаза, что скрывались под ней, прекрасно всё видели.
Обычно, если кто-нибудь вставал столбом посреди дороги, лица спешивших по своим делам людей начинали кривиться от недовольства. Особо нетерпеливые могли грубо окликнуть такого копушу или даже толкнуть его.
Но к фигуре в чёрном никто не приближался ближе, чем на замах руки. Толпа огибала пришельца по широкой дуге, не отвлекаясь от своих повседневных дел: казалось, люди вообще его не видели. Лишь одна маленькая девочка со смешными хвостиками на макушке скривила носик, будто учуяла дурной запах, исходящий от фигуры в чёрном, да какая-то кошка, дремавшая до того в тени бочек с солёной рыбой, вдруг вскочила и зашипела, стоило только соломенной шляпе взглянуть в её сторону.
Тэцудзи не стал дожидаться, пока фигура повернётся в сторону лапшичной. Он отбросил палочки в сторону и соскользнул со стола под удивлённые возгласы матросов. В три прыжка он добрался до ближайшей сваи, взобрался по ней наверх и уселся на потолочную балку, выбрав уголок потемнее, чтобы его не было видно.
– Куда это нап-правился наш хвостатый друг? – лениво спросил кто-то из матросов, кивнув в сторону затаившегося Тэцудзи.
– А, да кто ж его разберёт, – махнул рукой старик Кудо. Сейчас его куда больше интересовало содержимое его рюмки.
Вскоре матросы окончательно забыли про Тэцудзи, что было принцу только на руку. Если это чучело в шляпе сунется в лапшичную, то матросы не выдадут ему убежище Тэцудзи.
«А что, если он не один?» – крутилось в голове у принца под бешеный стук испуганного обезьяньего сердечка. – «И как он нашёл меня?»
В одном Тэцудзи был уверен наверняка – кем бы ни было это существо, оно явно не желало ему добра. От фигуры в чёрном исходила столь явная угроза, что принц чуял, как у него на загривке шерсть встала дыбом.
Запах чужака в соломенной шляпе становился всё слабее, пока в конце концов не истаял вовсе. Но Тэцудзи всё равно не покидал своего убежища до тех пор, пока матросы не собрались покинуть лапшичную. Только тогда принц резво скользнул вниз и запрыгнул на плечо к уже заметно окосевшему от выпивки старику Кудо.
До самого возвращения на «Гордость» принц то и дело затравленно озирался вокруг и принюхивался, но, к своему облегчению, фигуры в чёрном он так больше и не увидел.
***
Следующие два дня «Гордость империи» мерно бороздила спокойные воды озера Бива. Недаром во все времена поэты со всей империи воспевали величие этого места: даже самый чёрствый и закостенелый человек не сумел бы остаться равнодушным, когда его глазам предстало бы отражение горных склонов в прозрачной воде, или гладкие спины сомов, водившихся в озере в изобилии.
Так и принц, которому впервые в жизни довелось увидеть легендарное озеро, сразу же взобрался на мачту, стоило только «Гордости» поднять якорь и отчалить от берега, и не мог оторвать взгляда от огромной глади воды, что тянулась вперёд и терялась где-то далеко за линией горизонта. В самой широкой его части берега́ отступили друг от друга так далеко, что горы, обнимавшие озеро со всех сторон, казались не выше самых обычных холмов.
Над головой Тэцудзи с криками летали назойливые чайки, которые надеялись чем-нибудь поживиться рядом с кораблём. Когда солнце стало припекать сильнее, принц спустился на палубу и взобрался на бочки с водой, которые команда запасла в Хикоси.
 
За его спиной двое матросов драили палубу.
– На кой чёрт нам тащить с собой столько воды, если мы не по морю плывём, а по пресному озеру? – проворчал один из них, недовольно покосившись на бочки.
Тэцудзи и самого посещали подобные мысли, поэтому, услышав слова матроса, он навострил уши.
– Сразу видно, что ты впервые заплываешь куда-то восточнее Хикоси, – усмехнулся в ответ его товарищ. – Воду из этого озера нельзя пить, иначе Оонамадзу разгневается и призовёт на наши головы страшное землетрясение!
Матрос, спросивший про бочки, с пониманием оглядел безмолвные гряды гор, тянувшиеся по обе стороны озера.
Разговор матросов перешёл на другую тему, и Тэцудзи потерял к их болтовне всякий интерес. Он бросил мимолётный взгляд на воды озера, и на какое-то мгновение ему почудилось, как на глубине зашевелилось что-то тёмное и громадное.
Принц тяжело сглотнул и быстро отвёл взгляд. Ох уж эти матросы со своими суевериями и байками! Кого угодно с ума сведут.
Мысли Тэцудзи то и дело возвращались к тёмной фигуре в шляпе. Всякий раз, когда он видел на ком-то из матросов похожий головной убор, принц невольно вздрагивал и старался держаться от этого человека подальше, хотя умом он понимал, что на корабле его врагу взяться неоткуда.
Тэцудзи в дрожь бросало от того, с какой пугающей точностью его преследователь появился в Хикоси в тот же самый день, когда он сошёл на берег. В то, что появление шляпы в портовом городке не было случайным, принц даже не сомневался. Как он его вычислил? И может ли принц хоть где-то чувствовать себя в безопасности – даже на этой небольшой лодчонке, где чужаку спрятаться попросту негде?
Перед внутренним взором Тэцудзи снова возникла высокая и худощавая фигура человека в чёрном, как он озирался вокруг и как легонько покачивалась соломенная шляпа в такт его движениям, словно он принюхивался…
И вдруг Тэцудзи почувствовал, что прямо позади него кто-то стоит. Принц резко обернулся, но никого не увидел.
Борт лодки, за который ухватился Тэцудзи, оказался неожиданно скользким. Лапы принца заскользили по нему, и последним, что Тэцудзи увидел перед тем, как наглотаться воды, стала деревянная, потемневшая от времени обшивка корабля…
***
– Кто разрешил тебе пить воду из моего озера?
От звуков нечеловечески низкого голоса Тэцудзи вздрогнул и открыл глаза.
Он покачивался на поверхности озера, весь взмокший и клацающий зубами – вода в озере Бива оказалась ледяной. Принц принялся озираться: «Гордости империи» нигде не было видно. Сколько же времени он провёл здесь, что лодка успела скрыться из виду?
Держаться на плаву становилось всё труднее: принц мог грести одной лишь здоровой лапой, поэтому он всё чаще погружался в воду по самые ноздри.
Поначалу Тэцудзи не понял, откуда раздася голос, который вырвал его из забытья. Но стоило ему опустить глаза, как он увидел огромную чёрную тень, вильнувшую хвостом. Принц начал дрожать ещё сильнее.
– Я п-прошу п-прощ-щения, – Тэцудзи с трудом удавалось говорить внятно.
Он не был уверен, поймёт ли его Оонамадзу – кто ещё мог быть таким громадным, если не хозяин этих вод, о котором говорили те матросы? Молчание могло ещё сильнее разозлить исполинского сома, а накликать на жителей империи очередное землетрясение Тэцудзи собирался в последнюю очередь.
– В-вышло неб-большое недор-разумение, – продолжал клацать зубами Тэцудзи, пока Оонамадзу медленно кружил в глубине. – Я уп-пал с л-лодки и ч-чуть не ут-тонул… У м-меня и в м-мыслях н-не было…
Из воды показался кончик лоснящегося чёрного хвоста Оонамадзу. Крупные капли блестели на его чешуе, словно звёздная россыпь на небе в безлунную ночь.
– Ты храбрая обезьяна, хоть и безрассудная, – снова заговорил сом. – Поэтому я не стану убивать тебя.
– И н-на том с-спасибо, – ответил Тэцудзи. А что ещё он мог сказать в подобных обстоятельствах?
– Т-только я н-не об-безьяна, – продолжил принц. – М-меня п-прокляли…