Побочный эффект (СИ)

Приходилось довольствоваться портретом, который Луна нацарапала на свитке с домашним заданием по Заклинаниям. Она всегда носила его в сумке, а по вечерам, лёжа в постели за синим пологом, часто доставала его и подолгу вглядывалась в лицо изображённого на нём человека. Человека, которого так хотелось отогреть, прижать к себе, защитить, укрыть от боли… И который казался таким далёким и недоступным, что хотелось плакать.
Луна вздохнула, разложила на столе краски и полезла на стремянку с палитрой в одной руке и кисточкой в другой. Во время рисования она забывала обо всём на свете. Это состояние было лучше, чем полёт. Оно давало ощущение безграничного счастья. Вывел Луну из этого состояния резкий толчок, будто кто-то ударил её по затылку. Луна вздрогнула, выронила кисть и уцепилась освободившейся рукой за стремянку, судорожно сжимая в другой руке палитру с красками. Северус выпил зелье. Он идёт к Тому-Кого-Нельзя-Называть.
Луна мгновенно оказалась внизу и замерла, усевшись на край кровати, в ожидании того, что последует далее.
Состояние души профессора Снейпа было Луне не в новинку. Она уже знала, что почувствует и увидит вслед за тем, как он выпьет зелье и отправится на встречу с чудовищем.
 Вместе со Снейпом Луна постучала в дверь Малфой-мэнора. Теперь всё, происходившее со Снейпом, виделось ей совсем не так чётко, как в первый раз. Просто в первый раз ей было не до деталей. Тогда её ошеломило произошедшее. Сейчас Луна относилась к этому гораздо спокойнее. Насколько вообще можно было быть спокойной, ощущая себя Северусом Снейпом, пусть даже наполовину.
Пока профессор преодолевал холл и лестницу, пока им овладевал тревожный холодок от вида пустого мрачного коридора, Луна всё время чувствовала, что его душу гложет что-то помимо ожидания встречи с Волдемортом. Какое-то странное чувство… досады? Обиды? Луна не смогла дать ему точного названия. Но оно беспокоило его, точно заноза, засевшая в сердце. Засевшая давно и, кажется, уже переставшая напоминать о себе, но, будто вновь потревоженная неосторожным прикосновением. Чувство это поднялось откуда-то из самых потаённых глубин души Северуса и теперь ядом разливалось по телу, заставляя Луну мучительно доискиваться его причины, почти забыв об опасности, непосредственно грозящей профессору. Опасности, притаившейся за дверью, перед которой он сейчас стоял, ожидая разрешения войти.
Задумавшись, Луна почти пропустила начало беседы. О чём они говорят? Всё происходящее в комнате виделось Луне слишком нечётко и расплывчато. Привычно пугающее нечеловеческое лицо Того-Кого-Нельзя-Называть она теперь воспринимала почти так же, как Северус. Их ощущения полностью совпадали. И её, так же, как и его, уже не страшила угроза, исходящая от этого монстра. Впрочем, нет. Были некоторые отличия. Она боялась за Северуса больше, чем он сам опасался за себя.
Так о чём же они говорят? Гарри… Дамблдор… Легилименция… Раньше Луна не знала, что это такое. Но теперь она наполовину Снейп, и ей понятно, о чём идёт речь. Волдеморт недоволен. О, вот она уже мысленно и назвала его по имени, как это делал Северус. Очень недоволен. Кажется, сейчас последует наказание…
«Круцио!» Луна почувствовала, как тяжело Северусу. Он из всех сил пытался удержать в целости окклюментный барьер. Она уже знала, что это такое. Ей так хотелось помочь ему! Но девочка Луна никогда не занималась окклюменцией, а потому помочь ничем не могла. Она могла лишь мысленно повторять: «Держись, Северус! Миленький, пожалуйста, держись!»
И вот теперь, когда он на коленях корчился перед Тёмным Лордом, а его душа была полностью открыта для Луны, она отчётливо увидела всё, что отравляет её все последние дни. На фоне привычной, будничной боли, мелькали картины, которые жгли его, как огнём. Занятия с Поттером окклюменцией. Омут памяти, в который он отправляет свои самые скверные воспоминания каждый раз перед началом этих занятий. Воспоминания, которые тот ни в коем случае не должен увидеть. Внезапный вызов к Амбридж. И Поттер, которого он застаёт нырнувшим в Омут памяти по возвращении от неё.
 
Сейчас, будучи наполовину Снейпом, Луна совершенно точно знала, что именно видел Гарри. Сейчас это были не только воспоминания Северуса, но и её личные воспоминания. Они жгли её, точно раскалённым железом. Гнев, стыд, дикая злость, ненависть… Смех, словно удары бича… И самое, пожалуй, страшное чувство — чувство, что его предали. Почему Лили сразу не освободила его от заклинания? Почему оставила висеть вниз головой на потеху всем собравшимся и, вместо этого, стала препираться с Поттером? Почему в уголке её рта притаилась тень улыбки, словно ей понравилась «шутка», которую сыграл с ним Поттер? Неужели он и впрямь нравится ей? И его, Снейпа, смутные подозрения не беспочвенны?
Луне, в отличие от Гарри, не нужно было присматриваться к деталям. Будучи сейчас Снейпом, она охватывала всю картину целиком, в комплексе — все события, ощущения, звуки и запахи, все эмоции — всё, что навеки отпечаталось в его мозгу. Она, как и Снейп, не знала, до какого момента Гарри успел просмотреть его воспоминания. Но она-то, Луна, точно знала, что случилось после того, как ушла Лили, обидевшись на выкрикнутое им в отчаянии «грязнокровка». И Луна содрогалась от ужаса и стыда, ощущая себя мальчишкой, висящим вниз головой без штанов перед радостно хохочущими, улюлюкающими зрителями. Ох, какая же ненависть душила её в этот момент! Какой гнев и ярость разрывали её сердце! И какой же растоптанной она ощутила себя, когда пытка, наконец, закончилась, мальчишка, которым она была, оказался лежащим на земле у ног своих мучителей и в лицо ему полетели собственные застиранные подштанники.
Тот факт, что всё это Гарри увидел в Омуте памяти, вызывал в ней, как и в самом Северусе, такую бурю отвратительных чувств, что Луне стало физически плохо. К счастью, Круциатус Волдеморта не продолжался слишком долго, иначе, как показалось Луне, у неё бы просто лопнула голова или разорвалось сердце.
Луна плохо воспринимала то, что происходило дальше. Кажется, Лорд давал Снейпу какие-то указания по поводу Гарри. Но у Луны не было сил следить за их разговором. Она сидела на кровати, тяжело дыша, сжав голову руками и не замечала, как тихонько раскачивается из стороны в сторону, словно пытаясь таким образом утихомирить навалившуюся на неё боль. Машинально она отметила про себя, как Снейп покинул комнату с оставшимся в ней Волдемортом, как он вышел из замка и миновал расстояние до его ворот. Действие зелья заканчивалось, связь с Северусом ослабевала. А вот знание того, что произошло, оставалось с ней. И, кажется, она была совершенно не готова к обрушившейся на неё тяжести.
Луна перестала сжимать руками голову. Обруч, стягивавший её, постепенно ослабевал. Луна не чувствовала, как её стала бить мелкая дрожь, становившаяся всё более сильной. Но она инстинктивно обхватила себя руками, будто неосознанно пыталась справиться с ней. Тихонько повалившись на бок и подтянув колени к животу, Луна какое-то время пролежала в полной прострации, не понимая, где она и что с ней. Но вскоре в её голове стали всплывать мысли, будто сонные рыбины, поднимающиеся со дна.
Прежде всего Луна подумала о том, что она наконец получила ответ на волновавший её вопрос. Мать Гарри знала о том, каким на самом деле подонком был Джеймс. Знала, и, тем не менее, любила его. И вышла за него замуж. Она не видела, что её избранник сделал тогда со Снейпом после её ухода. Но, кажется, хватило бы и первой части, чтобы понять, насколько мерзким типом был Поттер-старший. И он, и вся их компания. И даже добрый профессор Люпин, который так нравился Луне. Ведь он спокойно смотрел на всё это и палец о палец не ударил, чтобы остановить своих дружков.
 
Луне вспомнилась история с боггартом Невилла, о которой тогда гудела вся школа. Ведь это профессор Люпин научил Лонгботтома, как превратить Снейпа в посмешище. И если тогда Луна хохотала над этим вместе со всей школой, то теперь ей стало невыносимо стыдно и за себя, и за Люпина.