Над пропастью юности (СИ)

— Милое платье, — Марта привлекла к себе внимание Фреи, которая живо что-то обсуждала с Алиссой. — Как раз подходящее для похорон, — девушка выдала ироничную ухмылку, но ответа не получила. Впрочем, ей было достаточно смущения Фреи и укорызненого взгляда Джеймса, который чуть отодвинулся от неё, скрипнув тяжелым стулом по полу.
Сама Марта была в красивом изумрудно-зеленом атласном платье на тонких бретельках и пышной юбкой, что шуршала при ходьбе, предупреждая о приближении девушки. Уши и шею украшали дорогие блестящие камни, сверкающие в свете высоких люстр. Светлые волосы были собраны в столь вычурной прическе, что сложно было рассмотреть, как следует, все её хитросплетения. Марта чувствовала себя уверенно, но не затмевала Фрею в простоте её изысканности.
Она не позволила себе грустить, невзирая на то, что лицо Марты напротив премного угнетало. Пыталась даже не смотреть в её сторону, поэтому не могла заметить, как девушка тщетно пыталась заговорить с Джеймсом, задеть его, незаметно притронуться под столом. Увлечена волнительным перешептыванием с Алиссой и обменом шуток с Оливером, Фрея игнорировала не только Марту, но и перешептывание за спиной, что на самом деле сумела расслышать намного лучше, чем позволила об этом узнать Джеймсу.
Её сравнивали с матерью. Дело было не платье, а в чертах лица, настолько схожими с покойной Ванессой О’Конелл, что вообразить, будто это она восстала из мертвых, не выдавалось сумасшествием. Различие между ними было, но не оно не так уж бросалось глаза тем, кто встречался с женщиной достаточно давно, чтобы не внимать деталям. Фрея была похожа на мать, и это было единственное, чем она была удостоена восхищения, что было сомнительным.
Услышанное случайно имя матери укололо слух один раз, затем второй и третий. Фрея надела на лицо маску радушия, испытывая в действительности неловкость. Только оказавшись в кругу близких друзей, она могла чувствовать себя в безопасности, хоть и по-прежнему кожа горела под пытливыми взглядами, что продолжали замечать в ней человека, которого она смело называла чужим.
Переглядываться с Джеймсом было намного приятнее, чем ловить на себе случайные взгляды незнакомцев. Каждый раз, как он улыбался Фрее, Марта скрежетала от злости зубами. Уловки не работали. Парень игнорировал её, отталкивал и нарочно не замечал, перешептываясь за столом с Дунканом и посылая влюбленные взгляды Фрее.
Праздничный стол оказался изобильно богат. Фрее казалось, что даже миссис Томпсон не готовила так вкусно, как кухарка Кромфордов. Каждое блюдо было отдельным произведением искусства, достойным похвалы и аплодисментов. Постоянно подливаемое в бокал вино вовсе не портило вкуса, напротив подчеркивая его, как нельзя лучше.
— Дорогой, может, сыграешь на фортепиано, — миссис Кромфорд незаметно подошла сзади и коснулась плеча сына, отчего Джеймса передернуло. От испуга он чуть было не опрокинул содержимое бокала на белую рубашку. — Может быть, перекрёстный? — она бросила короткий взгляд в сторону Оливера. Тон её не требовал возражений.
— Не стесняйтесь, парни. Это ведь уже сродни традиции, — подбодрил их и мистер Кромфорд, поднявшейся с места. Внимание остальных гостей стало прикованным к ним.
— Я могла бы спеть, — весело вторила Марта, сжав под столом колено Джеймса. Он брезгливо сбросил её ладонь, отодвинул стул, вынудив отступить мать, и поднялся с места. Фрея провела его нежным взглядом и скромно улыбнулась. Она сгорала от нетерпения не только услышать его игру, но и увидеть, как он будет сидеть с братом за одним инструментом.
Джеймс кивнул Оливеру, который следом нехотя поднялся с места. Гости поспешили переместиться в гостиную, где располагалось фортепиано, на котором продолжительное время не было кому играть. После возвращения в Лондон миссис Кромфорд садилась за инструмент, когда дома не было никого кроме горничных, но её пальцы уже давно отвыкли от игры, поэтому ничем, кроме очередного нервного срыва, эти попытки не заканчивались. Теперь, когда дома были оба сына, которых женщина с детства обучала игре, она не могла упустить возможности услышать из-под их быстрых пальцев мелодию, что была для неё роднее всякой другой музыки.
 
Гости развалились на диванах, креслах и доставленных из других комнат стульях. Фрея успела занять одно из мест в дальнем ряду, почти у самых дверей. Дункан и Алисса пропали из вида. Парни сели за инструмент, когда Марта стала посредине комнаты, расцветая от привлеченного внимания. Кажется, она только этого и ждала с момента прибытыя. Кроме прикованного к другой девушке взгляда Джеймса её более ничего не смущало.
Едва музыка успела заиграть, как Фрея почувствовала прикосновение холодных пальцев к своему локтю. Она неуверенно оглянулась, когда заметила рядом миссис Кромфорд, которая подала условный сигнал следовать за ней, что Фрея безоговорочно сделала. Девушка бросила короткий взгляд на Джеймса, но тот был слишком сосредоточен на игре, чтобы заметить её. Впрочем, они обе остались никем не замеченными.
Стоило им выйти в тускло освещённый коридор, как миссис Кромфорд захлопнула за спиной Фреи двери, отрезав их от остального общества. Музыка вмиг стихла, превратившись в эхо. По ушам ударил звон оглушающей тишины, что настораживала и пугала. Миссис Кромфорд открыла перед ней другие двери и жестом пригласила войти.
Это была внушительных размеров библиотека. Места здесь, наверное, было намного больше, чем в гостиной, где всем приходилось ютиться. Фрея обвела восторженным сияющим взглядом каждую заполненную доверху книжную полку, завороженно застыв на месте. Это место отдаленно напоминало библиотеку в Оксфорде, с которой ничто не могло сравниться, но всё же его домашнее величие было впечатляющим.
В комнате было темно, лишь отблеск разоженого камина бросал свет на два сведенных друг к другу старых кресла. Миссис Кромфорд положила Фрее на спину холодную ладонь, подтолкнув вперед. Она глупо улыбнулась в ответ, последовав за женщиной на ватных ногах, когда та вышла вперед.
— Я узнала это платье сразу. Оно принадлежало твоей матери, не так ли? — тихий, но строгий голос Клариссы Кромфорд утопал в большой библиотеки. Фрея пыталась прислушаться к нему, но услышала лишь застрявшую между грубых стен фортепианную игру Джеймса и Оливера. Казалось, она была где-то глубоко под водой, а музыка доносилась с гладкой поверхности, где была свобода открытого пространства, которого её избавили. — Ванесса Певензи, — имя матери неприятно резануло слух.
— Мне приходилось слышать, что мы похожи, хоть я и не помню её, как следует, — продолжая рассматривать всё вокруг и прислушиваясь к игре из соседней комнаты, Фрея медленно последовала за женщиной, которая остановилась у камина.
— Должно быть, тебе приятно это сравнение, — Кларисса с тенью улыбки на лице протянула девушке бокал красного полусладкого вина, который та неуклюже перехватила. Их пальцы случайно соприкоснулись, и Фрея почувствовала мурашки по коже от холода рук женщины. В гостиной, как и столовой, было жарко, и её щеки не остывали, поэтому это выдавалось ещё более странным. — Многие считали Ванессу милой девушкой.
— Мне больше по душе, когда замеченными остаются достоинства не моей матери, а мои, — ей был неприятен разговор, что они начали. Неужели Кларисса отвлекла её только для того, чтобы отметить схожесть с матерью, о чем она уже была наслышана от других?
Фрея пыталась не смотреть женщине в глаза, но чувствовала на себе её изучающий взгляд. От него становилось не по себе. Смочив в вине лишь губы, она не могла сделать и глотка, покуда посреди горла застрял сотканный из страха ком.
 
Миссис Кромфорд выглядела устрашающе. Помимо того, что была в темном длинном платье, подкожную неуверенность внушали чёрные, как смоль, волосы и темные глаза. Даже тон её строгого голоса отдавал прохладой, не говоря уже о взгляде, которым она водила подобно острому клинку ножа по фарфоровой коже девушки. Став в тени длинных книжных шкафов, миссис Кромфорд рассматривала Фрею, лицо которой освещалось каминным огнем, перед которым она застыла.