Возлюбленная мертвеца (СИ)

Решительно поднявшись, я покинул хижину в поисках еды для моей Никсаэллы. Она сказала, что не сможет есть мясо, значит, надо найти для неё что-то другое.
Около двух часов я обследовал дом за домом, но так ничего и не обнаружил. Я призвал своего скакуна и отправился в степи орков, возможно, что-то осталось в поле не убранным ещё с осени? И если мне повезет, то я смогу накормить Никсаэллу овощами. Мой скакун мчал меня по пустым и холодным степям. Уже совсем рассвело и позднее зимнее солнце стало пробиваться сквозь низкие густые облака.
«Надо возвращаться», — подумал я и развернул своего скакуна в сторону селения. И тут я зацепился краем глаза за кусок перепаханного поля. Я направил своего коня к этому участку земли и с радостью обнаружил несколько вялых брошенных корнеплодов. Я не был силен в области земледелия, но скорее всего эти овощи можно было есть. Я подобрал их и решительно направился в поселок.
Непонятная тревога вдруг охватила меня. Я подстегнул своего скакуна и рванул что есть силы в село. Достигнув его границ, я вдруг услышал истошные крики моей Никсаэллы. Она визжала и кричала. Я мгновенно оказался на месте, и ярость охватила меня. Двое неопрятного вида мужчин в грязной и рваной форме императорских солдат держали мою девочку за руки, перекинув её тело через невысокую изгородь. Один солдат стоял спереди и наматывал волосы девушки на кулак. А еще двое мужчин стояли сзади уже со спущенными штанами. Красная пелена упала на мои глаза. Я и сам не заметил, как в одно мгновение разрубил всех пятерых своим мечом. Это произошло настолько быстро, что осознание произошедшего никак не приходило ко мне, как и чувство удовлетворения. Они все уже были мертвы, а я снова и снова хотел их рубить и кромсать, жалея о том, что слишком быстро их убил. Эти скоты должны были умирать долго и мучительно, я бы медленно нарезал пальцы каждому из них за то, что осмелились прикоснуться к моей женщине.
Ярость и жажда убийства настолько переполняла меня, что я не осмеливался подойти к Никсаэлле, боясь причинить ей вред, а так и стоял, стараясь успокоить свой гнев. Она встала на дрожащие ноги и подняла на меня своё заплаканное лицо. Внутри меня всё дрогнуло. Моя маленькая девочка была так напугана, а тут я весь в крови с мечом в руках, а рядом лежат пять истерзанных мною тел. Я подумал и содрогнулся от отвращения к себе самому. Она должна была испугаться и отшатнуться, я уже ожидал её реакцию на все это. Но вдруг она сделала ко мне шаг. Я не поверил глазам своим, она шагнула мне на встречу, а в глазах её стояли слезы. Я рванул к ней, прижал её к своей груди и сразу понес её в дом. Она не сопротивлялась, когда я обтер её испачканное кровью лицо. Она не сопротивлялась, когда я вновь сдернул её со стула и снова прижал к себе. Она больше не боялась меня, и осознание этого пьянило меня, как и её близость в эту минуту.
— Обними меня, — тихо произнес я, почти умоляя её об этом.
Она робко положила на мои плечи свои ладошки и заскользила ими выше. Ей пришлось привстать на носочки, чтобы обнять меня за шею. Я обвил своими руками её за талию и теснее прижал девушку к себе. Моя!
  
Глава 37
 
Никсаэлла
Лич чуть отодвинулся от меня и провел своей рукой по моей щеке, а затем, как будто бы о чем-то вспомнив, отпустил меня и быстро вышел из дома.
От такого его поведения я даже растерялась. Может я что-то сделала не так? Но эти мысли мне не дало развить его внезапное возвращение. Он положил передо мной на стол несколько корнеплодов и тихо произнес:
— Вот. Наверное, это можно есть.
Легкая улыбка коснулась моих губ. Вот значит, где он был всё утро. Этот страшный кровожадный лич пол дня искал для меня овощи, так как я вчера отказалась есть мясо. И если бы он сейчас высыпал передо мной целую груду бриллиантов, я бы удивилась меньше, чем этой маленькой кучке вялых корнеплодов. О боги! И как мне на это реагировать?
Это было так странно и так трогательно, такое жестокое зловещее существо побеспокоилось о жалкой слабой человечке. У меня защемило сердце от избытка странных новых ощущений. Я и так не знала как себя с ним вести после вчерашнего вечера, а теперь все это. О, а ведь он спас меня от этих дезертиров, а я даже не поблагодарила его.
 
— Спасибо, — тихо произнесла я, — И за то, что спас меня, спасибо!
Он кивнул и вышел из хижины, а я осталась смотреть на эту кучку овощей.
Примерно через четыре часа мы оказались в пограничье, и я впервые в своей жизни в живую увидела кромку мертвых земель. Это было странное и удивительное зрелище. Вот буквально в двух шагах была живая земля с живыми травами, кустарниками и деревьями, и вдруг, через эту пару шагов эту же самую землю, словно чем-то выжгли или вытравили. Здесь была голая земля с мертвой травой и такими же сухими мёртвыми деревьями. Но они были не просто мёртвыми, а словно окаменелыми.
Лич остановил своего скакуна у самой кромки земли и вытянул вперед руку, указывая на эти земли:
— Мертвая пустошь, — сказал он.
Я хмуро вглядывалась в этот мрачный пейзаж.
— Скажи мне, зачем ты везешь меня туда? — осмелилась я вновь задать ему этот вопрос.
Он замер на своем скакуне и долго молчал, ничего мне не отвечая.
— Я хочу, чтобы ты была рядом, — наконец произнес он через долгую паузу.
— Но зачем? — снова осмелилась я задать вопрос.
Он заскрипел зубами, и по моему затылку поползли мурашки.
— Ты — моя, — кратко произнес лич, обрубая весь дальнейший разговор.
Вот и поговорили. «Ты — моя», и что это могло означать? Его кто? Или что?
Перейдя границу мертвой пустоши, перед нами, словно из-под земли, возникли жуткого вида существа. Они были похожи на огромных собак, только мёртвых собак. Тела их были частично разложившиеся, то тут, то там отсутствовала плоть, оголяя их белые кости, через которые сочился темный туман. В их мертвых глазах светился кроваво красный свет, а из пасти вырывался зловещий рык.
Увидев эту жуткую стаю, я чуть не потеряла сознание и непроизвольно вжалась в грудь мёртвого мага. Лич обнял меня за плечи и сделал пас рукой, после чего вся стая жалобно завизжала и припала к земле, медленно отползая от скакуна смерти.
— Это гончие смерти, — пояснил лич, — Они служат для охраны границ государства Морт.
Я продолжала испуганно вжиматься в лича, судорожно вцепившись в его руки.
— Испугалась? — проговорил маг, и я услышала в его словах беспокойство, — Они не тронут тебя, ты же со мной.
Я промолчала, а про себя подумала, что это земля действительно кишит нежитью, и не просто нежитью, а жуткой нежитью разных видов. Я о таких гончих даже и не слышала никогда, но мне бы очень не хотелось встретиться с такой сворой ещё раз. А еще мне пришла в голову мысль, что попав на эту землю, живому существу просто не выжить, у него просто не будет шансов, его или растерзают зомби, или разорвут эти мёртвые псы. Мрачные размышления начали давить на меня, угнетая и вгоняя в панику.
И вдруг мне пришло в голову запоздалое понимание, что и мне теперь не выбраться с этой пустоши, живой не выбраться. Лич везет меня в город мёртвых, в сердце этой кошмарной земли, из которой я никогда не смогу найти дорогу обратно. Вдруг меня захлестнула паника, мне стало так страшно, что я вся задрожала как осиновый лист, а из глаз моих брызнули слезы.
— Никсаэлла, девочка моя, что с тобой? — растерянно проговорил лич, почувствовав, как мое тело начало сотрясаться от рыданий.
— Я не хочу туда, там нежить, везде нежить, — проговорила я срывающимся голосом.
— Я тоже нежить, — хмуро произнес маг.
— Пожалуйста, отпусти меня! Прошу, умоляю, отпусти! — взмолилась я.
Он больно сжал свои пальцы у меня на плечах, а затем жутким злым голосом прошипел:
— Смирись, Никсаэлла. Ты теперь моя!
Он стеганул своего скакуна и тот перешел в стремительный галоп. Затем лич сделал какой-то пас рукой, и в воздухе открылся портал. Конь стал ускоряться и прыгнул в этот пространственный разлом.