Продираясь сквозь тернии (СИ)

— Вы находите? Тогда скажите во всеуслышание, чем же вас оскорбили пострадавшие?
— Они приняли нас… — девушка запнулась. — Приняли нас…
— Ну?
— Приняли нас за шлюх! — воскликнула вторая девушка, придя на помощь подруге.
— А почему? — поинтересовался де Ларанг.
— По их мнению, мы были одеты соответствующим образом, — возмущенно заявила первая. — Между тем, это было совсем не так. Мы оделись по последнему писку моды в лавке господина Аткусона, выложив баснословные деньги!
— Скажите всем, во что вы были одеты, — потребовал ректор.
— Как девушки в одном из клипов Плевакуса, — не смутившись, заявили студиозки, покосившись в сторону нашей группы. Опа!!! Мы с Содером поспешно подогнули колени, постаравшись казаться ниже и незаметнее. — Лаковые сапоги на шпильке с высоким голенищем, мини-юбки, чулки и топики.
Я поперхнулся. Они в этом пришли в таверну? Здесь, в ортодоксальном средневековье, где до нашего клипа юбки чуть ниже колена считались верхом разврата для приличной женщины? Вообще с ума посходили? Мы же выпускали с Диди эту одежду исключительно для домашнего использования! Мужу или своему молодому человеку показаться. Нет, я не спорю, что некоторые вещи можно было одеть и на улицу — в тех же сапогах или шляпках не было ничего такого, но переть на люди в чулках и мини-юбках?
— И вы считаете такой наряд нормальным?
— Да. Сейчас такая мода.
— А я считаю, что нужно держаться в рамках приличия, — с нажимом начал де Ларанг.
Американец встрепенулся. Я сразу насторожился.
— Ты чего?
— Он не прав! — зашипел Содер.
— … каждая девушка должна выглядеть достойно, — нагнетал де Ларанг, — и не должна привлекать к себе определенного плана внимание! Недопустимо, чтобы студиозы Академии выглядели так, что их начали путать с легкомысленными девицами…
С каждым словом девушки вжимали головы в плечи, уже явно жалея о своих словах.
— Нет, так нельзя, — изрек Содер и решительно двинулся вперед.
— Стой, дурак! Это не наши проблемы! — я попытался остановить его за рукав, но он с силой выдернул его у меня из рук.
— Терпи, если привык терпеть, — прошипел он, — а я не буду молчать!
Содер выскочил перед строем и с поднятой головой на десяток шагов приблизился к кафедре. Ректор его заметил и прервал речь. Кустистые седые брови удивленно взметнулись вверх.
— Ой, дурак! — на секунду схватился я за сердце. — Ну, зачем в первый же день на рожон лезть?
Вздохнув, шагнул следом за дурным янки. Буду его, куска идиота, поддерживать. Содер сразу меня заметил и воодушевился еще больше.
— Господин ректор! — потряс он воздух, дождавшись, пока я не встану рядом. — Позвольте выразить мое мнение!
— По поводу чего? — де Ларанг выглядел чуть растерянным.
— По поводу недопустимости сексизма! Особенно в стенах столь прогрессивных мест, каковым, несомненно, является ваша Академия! Скажите мне, почему многие вещи, допустимые мужчинам, вызывают большой негатив, и даже агрессию, если их совершает женщина? Почему… — эмоциональная речь Содера разносилась над полем в течении пятнадцати минут.
Действуя согласно канонам ораторского искусства, он каждым своим предложением, каждым жестом держал публику в напряжении. И самое главное, без чего невозможно было тронуть сердца слушающих его людей, он говорил ИСКРЕННЕ, веря в каждое слетавшее с его губ слово, в каждое утверждение.
Глаза Содера время от времени горели праведным огнем, а в голосе слышалась ярость и злость. Затем он успокаивался и начинал увещевать, объяснять свою позицию, удачно приплетая слова признанных светил от магической науки, давно покинувших бренный мир. Цитаты из трактатов современников, которых можно было попросить пояснить ту или иную фразу, он благоразумно не вставлял.
Даже я, привычный к земным реалиям, не раз слышавший некоторые повторенные Содером заявления, слушал его затаив дыхание. ТАК умел говорить только Содер.
Когда он выдохся и завершил речь пламенным воззванием уважать права женщин, над полем несколько минут стояла полнейшая тишина.
 
Первым ее нарушил ректор.
— Мда… — изрек он, огладив свою пышную бороду. — Мда… Неожиданно… Ладно, всем встать в строй. Будем считать случай в таверне досадным недоразумением. А так, конечно, вы, молодой человек, в чем-то правы. Никогда не думал над такими вещами.
Четверка студиозов окинула нас благодарными взглядами и поспешила на свои места. Мы с Содером проследовали на свои.
— Дурак! — беззлобно шепнул я ему, когда мы замерли в последнем ряду. — Ты же понимаешь, что мы рисковали? Нас вполне тут могли не понять.
— Когда все получается, ты говоришь про нас, а когда что-то идет наперекосяк, то только про меня, — проворчал Содер.
— Слышь! Ты чего там хрюкаешь? — возмутился я. — Я вышел, поддержал его по полной! Плечом к плечу встал, а он еще претензию выкатил.
— Ладно, ладно, — отмахнулся Содер и вытянул шею, вслушиваясь в слова ректора. — Проехали.
— Потом поговорим, — буркнул я и тоже прислушался.
Между тем ректор вручал серебряную маску представителю группы, наиболее преуспевшей в учебе по итогам прошедшей декады. Похвалив его самого и его одногруппников, де Ларанг посоветовал брать с них пример, после чего отправил обратно.
— А зачем эти маски нужны? — склонился я к нашей новой однокурснице.
— Это вы мне? — заметно вздрогнула она, недоверчиво глянув на меня блекло-голубыми глазами.
— Да, — кивнул я, не поняв ее реакции.
Словно к ней нельзя было обращаться. Я присмотрелся. Девушка из породы серых мышей, пугливая и крайне застенчивая. Таким нелегко обзаводиться друзьями даже в хороших коллективах.
— Группу, которая наберет больше всех масок, отпускают в отпуск на две декады раньше, — с готовностью скороговоркой ответила одногруппница.
— Спасибо. Тебя звать-то как?
— Юлия.
— Меня Гарет. А этого болвана рядом со мной родители Содером обозвали.
Юлия кротко улыбнулась и потупилась.
— Я знаю.
Пока мы знакомились, ректор успел вызвать другую учебную группу. В отличие от предыдущей, ее он сразу начал резко критиковать.
— Шестой курс воздушников, — шепнула Юлия. — В прошедшую декаду они были самыми отстающими. Уже шестой раз в этом году.
— А что им за это будет?
— Вместо летних каникул их отправят работать уборщиками в самые отдаленные маленькие города, которые не имеют возможность содержать своих магов-бытовиков. В таких городках почти весь год мусор с улиц вручную убирают нанятые дворники. Понятно, что убрать и очистить они могут далеко не все. А летом прибывают наши отстающие, которые приводят все в порядок.
— Ясно.
— А у вас в Гардаграде было не так?
Я отрицательно покачал головой.
— Нет, у нас такого не было. Наш ректор вообще редко на построениях отчитывал за неуспеваемость.
— У нас каждый раз так, — вздохнула Юлия. — А что у вас делали, если человек плохо учится?
Вопрос поставил меня в тупик. Действительно, а что с таким делали у нас? То, что такие студиозы были, можно было не сомневаться. Разгильдяи, способные зубрить материал только при наличии увесистой палки в виде серьезного наказания, присутствовали всегда и везде.
— Ничего не делали, — подумав, ответил я. — Ставили плохие отметки и все.
Стоявший передо мной паренек обернулся и с недоумением посмотрел сначала на меня, потом на Юлию. Затем снова на меня, но уже с неподдельным удивлением.
— Чего не так? — кивнул ему я.
— Да не, ничего, — отвернулся студиоз.
Далее на построении ничего интересного не происходило. Ректор дал всем напутствие приложить максимум усилий к учебе, пожелал удачи, после чего отдал студиозов деканам. Наш декан почти сразу всех распустил, оставив на поле только наш курс. Я сообразил, что сейчас будет распределение по учебным группам, и оказался прав. Хисат принялся подзывать нас к себе по одному, расставляя по правую и левую руку от себя.
Мы с Содером оказались в правой группе. К нам присоединились еще три студиоза, в число которых вошла Юлия.