Песнь ледяной сирены (СИ)

Эскилль удивленно вздернул бровь.
– Я не одиночка, как ты мог подумать, – обворожительно улыбнулась Аларика. – Да и два огненных серафима против стаи исчадий льда – лучше, чем один.
Он рассмеялся, поддаваясь ее очарованию.
– С этим тяжело поспорить.
– Значит, ты согласен? – Аларика возбужденно хлопнула в ладоши. – Отлично!
Эскилль хотел было сказать, что не припомнит, чтобы произносил слова согласия, но представил себе укоризненный взгляд Нильса. Может, друг все-таки прав? Может, не стоило бежать от судьбы, которой для него могла оказаться прекрасная лучница-серафим?
– А теперь, на правах напарника, я могу поинтересоваться, что за ритуал ты проводил в Ледяном Венце? Никогда не видела ничего подобного.
Эскилль покачал головой с одобрительной усмешкой. А она своего не упустит…
– Мой словоохотливый друг верно сказал – это обряд упокоения.
– Упокоения… кого? Исчадий льда?
Он покачал головой и начал издалека:
– Тебе определенно знакомо имя Ларса Бьерке.
Аларика фыркнула.
– Определенно. Я читала, наверное, все его манускрипты и путевые заметки – начиная от знаковой «Классификации исчадий льда» до малоизвестного «Путешествия в Порто-Айсе».
Ларс Бьерке стал известен не только благодаря отчаянной охоте на исчадий, но и благодаря своим рукописям, посвященным тем, кто пойдет по его стопам. Огненная стража, разумеется, классифицировала исчадий льда до него, разделив на Хладных, Морозных Дымок, Снежных Призраков, Дыханий Смерти и Фантомов. Однако в своих манускриптах Ларс Бьерке приводил куда более полное их описание. Он изучал различия в их повадках – склонность сбиваться в стаи или же бродить по лесу в одиночестве, их уязвимые места и лучшие тактики нападения.
– Вряд ли тебе попадались в руки его старые труды, которые он написал, когда только-только стал охотником на исчадий льда.
– А именно? – встрепенулась Аларика, готовая опровергнуть его слова.
Эскилль замялся. Но что-то, таящееся на дне теплых ореховых глаз лучницы-серафима заставило его признаться. Направляясь к площадке второго этажа и вынуждая Аларику следовать за ним, он приглушенным голосом сказал:
– Я выкупил дневник Ларса Бьерке у его отца. Был проездом в Нордфолле по делам Огненной стражи вместе с капитаном, услышал, как он говорит про семью Бьерке, и… Я просто не смог упустить такой шанс.
Судя по вздернутой брови, от Аларики не укрылось, что Эскилль предпочел назвать отца капитаном. Но куда сильней ее впечатлила другая часть сказанного.
– Ты выкупил дневник Ларса Бьерке? Святое пламя, да ты им одержим!
Он коротко хмыкнул. Спорить, однако, не стал.
– Я хотел лишь поболтать с его отцом, расспросить, каким Бьерке был в детстве… А тот увидел мой интерес, ну и… понеслось. А я просто не смог отказаться.
Облокотившись на перила балюстрады, серафим послала Эскиллю хищный взгляд прищуренных глаз.
– И много там было всякого сокровенного?
– Сокровенного? О, ты его плохо знаешь.
– Конечно, я же его личные записи не похищала, – насмешливо фыркнула Аларика.
Эскилль не позволил себя смутить.
– Я сказал его отцу, что личные записи читать не стану. Он уверил меня, что ничего… эдакого… там нет. И не обманул.
– Хорошо. Что же там было?
– Думаю, ты не удивишься, если я скажу, что Ларс Бьерке с детства интересовался исчадиями. Большинство дневниковых записей были посвящены слухам о них – ты сама сказала, до столицы они добираются редко. Будучи подростком, Бьерке познакомился с девочкой по имени Ранвайг, живущей там же, где и он в детстве – в Нордфолле. Она привела его в свою общину, в которую входили колдуньи, называющие себя посланницами духов. Так вот они утверждали, что духи зимы под предводительством Хозяина Зимы не просто заманивают людей в лес, чтобы заморозить их до смерти, как многие до сих пор и считают. Да, заманивают, да, усыпляют, но затем… Они вытягивают из них души.
Огненный серафим подалась вперед, взбудораженная его словами.
– Зачем? Духи зимы ведь кормятся человеческим теплом. Зачем им души из остывших оболочек?
 
– Чтобы Хозяин Зимы превратил их в новых исчадий льда.
Аларика резко дернулась назад – словно маятник, что качнулся из стороны в сторону. Эскилль мучительно пытался прочитать по ее лицу хотя бы оттенок эмоций. Разочарована ли лучница-серафим его ответом? Считает ли его – как Нильс, как отец – глупцом, верящим в сказки?
– Но, как я понимаю, ни у кого из живущих – в том числе и колдуний Нордфолла, нет ни единого доказательства, что превращение душ людей, умерших в лесах и снежных пустошах Крамарка, в исчадий льда – не миф, – осторожно произнесла Аларика – будто и впрямь боялась ранить его своим неверием. – Собственно, как и само существование Хозяина Зимы.
– Но нет и доказательств обратного, – заметил Эскилль. Через высокое стрельчатое окно взглянул в белоснежную даль, лишь на горизонте очерченную полоской зеленого леса. – У всего есть начало и есть конец. За все эти годы мы истребили полчища исчадий. Это конец каждого из них. Но где их начало?
– Почему тебя, в таком случае, не интересует, откуда в нашем мире взялись сестры-метелицы, вьюги-плакальщицы, бураны-шатуны…
– Духи зимы бессмертны, как само время. Как сам Хозяин Зимы, Дух Острова. Ты же не спрашиваешь себя, как появилось время? Как оно выглядит, есть ли доказательство, что оно вообще… существует? Ты просто знаешь, что оно было, есть и всегда будет. Исчадия льда умирают на наших глазах, от наших мечей, стрел и факелов. И все равно возрождаются снова… Словно Феникс – хоть и принадлежат к вражескому лагерю, к противоборствующей стихии.
Эскилль и сам не помнил, когда в последний раз говорил так страстно, так проникновенно. Осекся, смущенный.
Защищая свою теорию, он сказал то, о чем думал все эти годы:
– Мы всегда считали, что исчадия льда появляются сами по себе, рождаются изо льда и снега. Как морозостойкие и смертельно опасные сорняки. Но почему тогда их концентрация так высока именно в Ледяном Венце и его округе? Очевидно же, что появляются они именно оттуда. Там их колыбель, в которой им в определенный момент становится слишком тесно.
– Сорняки в колыбели, – пробормотала Аларика. – Твои аналогии поражают меня в самое сердце.
Эскилль с улыбкой развел руками:
– Ну прости, я не поэт. С огнем мне управляться проще, чем со словами.
Тут он тоже несколько лукавил. Но чужачке о его проблемах с даром знать не стоило.
– Прямых доказательств, что Ледяной Венец – место рождения исчадий льда, у меня, разумеется, нет. Но стеклянный лес назвали так не напрасно. Не напрасно капитан Анскеллан – как и другие до него – запрещают заходить вглубь Ледяного Венца, в место, которое называют Сердцевиной. Даже не зная, что именно находится там, они понимают, насколько это опасно.
– То есть, по-твоему, там находится некое средоточие магии Хозяина Зимы, которое и «кует» исчадий льда?
– Да. Именно поэтому Сердцевина просто кишит духами зимы – его то ли слугами, то ли детьми, то ли вестниками.
Аларика нахмурилась.
– Как вы вообще можете отличить одну часть Ледяного Венца от другой? Он же словно Фениксово море – единый, одинаковый.
– Духи зимы. Как только защитные обереги перестают действовать, и они появляются – мы понимаем, что подобрались слишком близко к Сердцевине. И, следуя приказу капитана, немедленно поворачиваем назад.
Аларика молчала. Лишь почти беззвучно из-за коротко обрезанных ногтей (не до красоты, когда охотишься на исчадий) барабанила пальцами по перилам балюстрады.
Эскилль дал ей время переварить его слова.
– К слову, дневник заканчивался на планах Бьерке сбежать из дома вместе с Ранвайг, отправиться в Атриви-Норд и стать охотником на исчадий льда. Ему было, кажется, шестнадцать. И насколько я знаю, сейчас Ранвайг его жена.
– О, ты все-таки воспользовался тем, что вы живете в одном городе, и наведался к нему домой? – рассмеялась Аларика.