Разоблачение

Ричард кивнул и посмотрел на сестру сквозь прищур глаз. Маргарет ждала этого взгляда, высоко подняв голову и расправив плечи. Если она и поступила предосудительно, то лишь потому, что жизнь не предоставила ей верного пути. Лишь через несколько секунд она поняла, что Ричард смотрит на нее так не из осуждения, а из-за слепящего глаза солнца.
— Считаете меня чудовищем? — спросил он.
Маргарет молчала. Если бы напротив нее сидел Эдмунд, на ее голову обрушилась бы тысяча проклятий. Но Ричард был сдержаннее другого ее брата, спокойнее и, как всегда полагала Маргарет, добрее. Он всегда относился к ней с пониманием.
Ричард вновь вздохнул:
— Нет, Маргарет. Я не хочу возражать вам. Думаю, произошедшего было достаточно. — Он покачал головой. — Скажите, отец все время вел себя так отвратительно, как в это утро?
— По крайней мере, он способен говорить осмысленно. — Она была почти счастлива, когда отец назвал Ричарда глупым, как девчонка. — Он вел себя и хуже. Намного хуже.
— Ох, боже мой. — Ричард выглядел уставшим. — Да. Мы с Эдмундом постарались отдалиться от него, насколько это было возможно, не подумав, что означало для вас остаться с ним. Очень тяжело такое говорить, но этот Тернер был прав. Мы поступили с вами недопустимо плохо. — Задумавшись, он отвел взгляд.
У «этого Тернера» было имя — Эш, — при одной мысли о котором в голове мгновенно всплывал его образ. Ямочка на подбородке. Высокие скулы. А еще непременно чуть ленивая манера улыбаться. С таким лицом он смотрел на нее, когда назвал удивительным созданием…
Ричард неверно истолковал ее молчание.
— Он обидел вас?
Маргарет покачала головой:
— Он не обидел меня. Вовсе нет.
— Он дикое, необузданное животное. И вы были так бледны. Вы леди, Маргарет — или, по крайней мере, благородная молодая женщина. Тернер всегда казался мне таким грубым и… приземленным.
— Приземленным?
Ричард сделал неопределенный жест рукой:
— Он не привык общаться с леди, не умеет соответствовать их возвышенным запросам.
— Ах да. Он слишком неотесанный для меня. — Брату не следует знать, насколько неотесанный. Неужели Эш все решил, как только впервые ее увидел? Тогда она была вне себя от гнева. Но если он решил чего-то добиться, не стал бы тратить время на обсуждения вопроса с другими.
— Вы несчастливы. В этом я совершенно уверен.
— Ричард… — Маргарет запнулась и посмотрела на брата.
Перед ней сидел тот же самый человек, что несколько лет назад выудил ее из злополучного фонтана. Чуть более прежнего погруженный в свои мысли, но все такой же добрый. Спокойный. Он готов был слушать и не хотел, чтобы сестра страдала. И если забота о ее благополучии в будущем не стояла пунктом номер один в списке его дел, то причиной тому была лишь природная рассеянность.
— Ричард, — уверенно произнесла Маргарет, — он сказал, что я очень важна для него.
— Вы для него что?
— Очень важна для него. Я ему необходима. После того как меня объявили незаконнорожденной, ни один человек не обращал на меня столько внимания. Но Эш Тернер сказал, что мое мнение имеет для него значение.
Брови Ричарда съехали вниз, лицо приобрело озадаченное выражение.
— Ясно, — сухо сказал он, немного скривив губы в сомнительной усмешке. — Последние несколько месяцев были весьма нелегкими. Но, Маргарет, после того, как парламент признает наши права, мнение Тернера не будет иметь никакого значения. Вот почему так важно — жизненно важно, — чтобы вы, Эдмунд и я выступили единым фронтом. Я не беспокоюсь о том, что палата общин сразу же примет билль. Но лорды… — Ричард пошевелил губами. — Никто не может с уверенностью сказать, к какому решению они придут, раз голоса до сего момента разделились поровну между теми, кто считает меня невинно пострадавшим, и теми, кто хочет признать меня бастардом, потому что когда-то наш отец крепко им досадил. Определенно перевес в любую сторону будет мизерным.
Маргарет молча смотрела на брата.
— Вы хотели сказать, признать нас бастардами.
— Да, разумеется. Именно это я и хотел сказать. — Ричард улыбнулся и, потянувшись, пожал сестре руку. — Вот увидите. Когда наши права будут признаны, вы станете вновь всем нужны. А Тернер не будет нужен вам.
 
Ричард ничего не понял. Собственный отец назвал ее бесполезной. До встречи с Эшем Маргарет уже начинала сомневаться, что она вообще существует.
То благородство, о котором говорит Ричард, — совершенно бессмысленная вещь. Его не существует. Благородное звание, данное человеку по праву рождения, — иллюзия. Она не будет полагаться на парламент, как и на окружавших ее людей, чтобы повысить собственную значимость. Их настроения переменчивы, им нельзя доверять.
Маргарет повернулась и принялась смотреть в окно. «Эш не будет единственным, кто ценит меня за мои личные качества. Будут и другие — с решением парламента или без него».
— Почему вы не рассказали мне о том, как с вами поступил Фредерик? — спросил Ричард. — Свадьба столько раз откладывалась, я полагал, вы не стремитесь замуж. К сожалению, я все слишком поздно понял. Надо было сообщить мне.
— Хотите знать правду? Вам было бы приятно услышать, что вашу сестру использовали?
— Разумеется, мне было бы больно о таком услышать, однако это слишком серьезно, и я обязан быть в курсе подобных обстоятельств. Я смог бы повлиять на него, чтобы все разрешилось на должном уровне.
— В связи с вновь возникшими обстоятельствами я рада, что вы этого не сделали. Когда мне было девятнадцать, казалось, я влюблена в него. Сейчас же я понимаю, насколько жалок этот джентльмен, и рада, что не связана с ним никакими узами. — Маргарет помолчала несколько мгновений и добавила: — Спасибо, что не читаете мне нотаций.
Ричард пожал плечами:
— Я понимаю ваше состояние. Мы оставили вас одну, без поддержки. Ничего удивительного, что вам стало одиноко. А Эш Тернер такой брутальный мужчина. — Он отвернулся и провел пальцем по оконной раме. — Я слышал, некоторые женщины ценят это. В любом случае я не очень в этом разбираюсь и не считаю себя вправе читать вам лекции о целомудрии.
Целомудрие. Маргарет улыбнулась. Эти слова вызвали в ней чувство ностальгии.
— Эдмунд порой пошучивал на эту тему, когда полагал, что я не слышу. Никаких любовниц? Вы могли бы поспособствовать созданию одной из глав книги мистера Марка Тернера о целомудрии.
Ричард поднял глаза.
— Марк Тернер пишет книгу о целомудрии? Как странно, не ожидал от него подобного. Помните то лето, когда Эдмунд вернулся из Итона с травмированной в трех местах рукой?
Маргарет растерянно кивнула:
— И два месяца жаловался, что не может скакать верхом и плавать. Мне казалось, что ему даже нравилось, что с ним все носятся.
— Ему сломал руку Марк Тернер — выбил плечевой сустав и вывернул так, что кость треснула. Кроме того, подбил глаз и сделал трещину в лодыжке. Их драка взорвала всю школу. На такие случаи в кодексе джентльменов существуют определенные правила. Запрещается ломать конечности. Так что все было сделано с предельной предусмотрительностью. Теперь вы понимаете мое удивление, когда я узнаю, что этот человек пишет трактат о целомудрии. И я, и отец пытались сделать все, чтобы его исключили из колледжа. Не представляю, сколько денег выложил Эш Тернер, чтобы его брат закончил обучение.
Маргарет зажмурилась и откинулась на спинку дивана. Если бы она была знакома только с Тернерами, то решила бы, что брат преувеличивает или даже лжет. Она представить себе не могла, что Марк способен сломать кому-то руку. Неужели он физически способен на такое? А морально?
— Я не обвиняю вас, Маргарет. Даже после того, что мне пришлось вынести от Тернеров. Когда-то я и сам полагал, что Марк милый тихий парень. А вот Смайт… — Ричард поднял руку и обхватил пальцами кожаный ремешок, свисавший с крыши кареты. — Если вы решите кого-то ненавидеть, — произнес он после некоторого молчания, — прежде всего познакомьтесь с ним. Я на себе испытал, это творит чудеса.