Дьявольские шутки

— Иди за мной.
Рагиро хотел бы воспротивиться приказу Габриэля, но что-то в его интонации, в его взгляде, во всем внешнем виде подсказывало: лучше не делать этого, не показывать свой характер сейчас. Следующие его слова подтвердили догадку:
— Если не хочешь, чтобы твой любимый капитан пострадал.
Габриэль не угрожал. Но Рагиро знал, что это не было пустыми словами и что Габриэль скорее всего не раз воспользуется именно этой уловкой, воспользуется Эйлертом, чтобы заставить себе подчиняться. Ведь за всю его службу Морскому Дьяволу у Рагиро не было слабых мест. Теперь Габриэль Грэдис нашел одно и единственное.
Габриэль вёл его по такому же коридору, как и в прошлый раз. Тёмные кирпичные стены сдавливали виски все сильней. Звук чужих шагов — шагов Габриэля — сводил с ума, и ощущение, что всё шло по накатной, не давало покоя. Он снова облажался, позволил себя схватить и, скорее всего, подвергнул опасности жизнь Эйлерта в очередной, возможно, последний раз. Интуиция подсказывала, что ему отсюда не выбраться, а за Эйлертом скоро явится сам Бермуда. Явится вовсе не потому, что Эйлерт Лир представлял ценность, а только из принципа, чтобы наказать Рагиро и напомнить: от Морского Дьявола не скрыться, как ни пытайся.
Размеренное дыхание Габриэля за спиной раздражало. Габриэль специально чуть ли не наступал ему на пятки, словно лишний раз говорил: сбежать у Рагиро не получиться.
Он привёл его в странную комнату в подвале, вымощенную белым кирпичом. Белым кирпич уже, конечно, не был: где-то заляпался кровью и неприятными, поблекшими разводами, где-то просто стерся к серому из-за времени. На стене напротив входной двери висели стальные оковы для рук и ног, и Рагиро сразу же понял, где оказался. Для этого не нужно было смотреть по сторонам и замечать орудия пыток, начиная обычными ножами и заканчивая железной девой.
Рагиро остановился на самом пороге, замерев и уставившись на пустые металлические цепи на стене. Пытками его сложно было напугать, но как же сильно он не хотел испытывать это вновь. Габриэль положил одну ладонь на его спину и слегка, едва ощутимо подтолкнул вперед. Рагиро не сопротивлялся; он сделал шаг вперед, услышал, как дверь за его спиной захлопнулась. Следом щёлкнул замок. Габриэль все ещё не проронил ни слова.
В месте, которого коснулся Габриэль на спине, до сих пор оставалось неприятное тянущее ощущение, но Рагиро упорно его не замечал, чувствуя, как Палач позади него улыбался.
— Не думал, что мы вновь встретимся так скоро, мой дорогой Рагиро, — в самое ухо, вплотную приблизившись к Рагиро, прошептал Габриэль. — Тем более, что при таких плачевных обстоятельствах. Видишь ли…
Он отошел, приближаясь к стене с висящими цепями и беря одну в руки.
— Тут птичка нашептала, что ты не послушался меня. Не послушался Хозяина Тихого Океана. А такое не может оставаться безнаказанным, ты и сам прекрасно это знаешь, верно?
— Верно, — подтвердил Рагиро с легкой улыбкой на губах. Ему стоило очень многих усилий совладать с собой и не вступить в открытый конфликт с Габриэлем после сказанных слов. Рагиро был в ужасе, но пытался дать понять Гаюриэлю, что он его не боялся. Это было не правдой.
Габриэля Грэдиса не боялся только сумасшедший. И Бермуда. Рагиро предпочитал не думать о том, что Бермуда тоже в своем роде был сумасшедшим.
Габриэль Грэдис прекрасно это знал и бесцеремонно пользовался, наслаждаясь своим положением. Получал от этого непреодолимое садистское удовольствие, потому что не было ничего прекраснее в его мёртвой жизни, чем поставить на колени кого-то, кто был слабее.
Рагиро Савьер не был слабее Габриэля, и именно поэтому Палач так желал его сломать. В честном бою Рагиро мог бы одержать победу, но он никогда бы не посмел выступить против того, кто был страшнее Бермуды.
— Тогда отчего же ты так рьяно пытаешься сделать то, что тебе не позволено?
Заметив легкую, нервную улыбку Рагиро, Габриэль тоже стал улыбаться — широко, обнажая белые-белые зубы. А глаза у него оставались холодными, жестокими, бьющими наотмашь. От такого взгляда хотелось бежать без оглядки.
 
От такого взгляда убежать было невозможно.
Габриэль терпеливо ждал ответ, но его терпение всегда быстро заканчивалось. Его терпение не имело ничего общего со снисхождением, оно исторгало настойчивость и жестокость. Он выжидал, перебирая пальцами рук стальные цепи. Звон от железа эхом ударялся о стены и повисал в воздухе невидимым грузом, который давил на каждую клеточку тела. Габриэля это не напрягало, Рагиро был готов в любую секунду сорваться с места и рвануть прочь.
— Рагиро, — слащавый тон резко сменился на жёсткий, не терпящий отказов. — Ты сам подписал своему обожаемому капитану и всей его команде смертный приговор. Я принесу тебе его голову, когда дело будет сделано, и заставлю поставить её в твоей каюте прямо на столе, чтобы ты никогда не забывал своей ошибки.
Рагиро передёрнуло, он сделал глубокий вдох и рваный выдох, бросил беглый взгляд на Габриэля.
— Мне казалось, Бермуда хотел завербовать его и сделать капитаном собственного корабля, — говорил он чуть тише, чем следовало. Это выдавало бушующую внутри тревогу, несмотря на то что голос так ни разу и не дрогнул.
— Да, кажется, об этом шла когда-то речь, но не думаю, что твой капитан представляет ценность. У него нет магической силы, как у большинства тех, кто служит нашему господину. Он не проходил Шесть Путей, как мы с тобой…
— Что? — резко перебил Габриэля Рагиро.
Сахарная улыбка вновь тронула тонкие губы Палача, и Рагиро почти физически ощущал во рту сладкий привкус.
— О, — со смешком воскликнул Габриэль. — Так ты не знал, что не ты один имеешь силу Шести Путей? Не прибедняйся, мой дорогой Рагиро, не надо. Ты не единственный. Поспешу тебя разочаровать, но все семь из нас, Палачей, прошли через то же, что и ты.
— Хочешь сказать, что нытик Кей и шлюха Каприс тоже выдержали это? Не пойми меня неправильно, — продолжал Рагиро. Ему удалось окончательно совладать с собой, хотя сердце с каждым новым произнесенным словом билось быстрее. — Но такие как они вряд ли смогли бы…
— Ты плохо их знаешь, — беспрецедентно отрезал Габриэль, пресекая любую возможность возразить. — Нытик Кей с легкостью может вскрыть человека живьем, а шлюха Каприс — самый искусный и жестокий манипулятор из всех, кого я знаю. Они не хуже меня или Бермуды могут сломать тебе хребет. Разница лишь в том, что Кей сделает это сам, а Каприс — заставит кого-то другого, но все равно это будет её рук дело. Не стоит настолько пренебрежительно отзываться о моих подчиненных.
Внутри у Рагиро всё заледенело: он не понаслышке знал, как умели работать Палачи. Несколько раз встречался с ними лично и ещё парочку — приходилось работать бок о бок по приказу Бермуды, но ни один раз никто из Палачей не действовал в полную силу. Рагиро знал, на что они способны, но всегда считал, что у него есть достаточное преимущество, чтобы они его не трогали. Сейчас Габриэль Грэдис это преимущество отобрал, находя такое стечение обстоятельств крайне забавным.
Рагиро чувствовал на себе его пристальный взгляд каждой клеточкой тела, каждым вдохом и выдохом ощущал, как Габриэль Грэдис изучал его своими светлыми голубыми глазами, как следил за его движениями, взглядами, эмоциями, дыханием.
— Не думаешь, что нам пора начинать?
В наступившей тишине вопрос Палача прозвучал как удар колокола. За этой омерзительно грязной беседой Рагиро забыл о том, что Габриэль привёл его сюда не просто так.
— Видишь ли, мой дорогой Рагиро, — в одно мгновение Габриэль вдруг оказался рядом со своим собеседником, вновь едва ощутимо касаясь кончиками пальцев его спины. — Наш господин может быть невероятно щедрым, когда доволен своими верными слугами. И так уж сложилось, что мной он бывает доволен… всегда.
Рагиро не улавливал сути, не понимал, к чему вёл Габриэль, говоря о Бермуде, но тихий расслабленный голос, неосязаемые прикосновения и размеренное дыхание не предвещали ничего хорошего.